Кхаа Тэ

– Себя, – тихо молвил Годфри и отпустил руку девушки.

Ребекка с непониманием подняла свои серо-зеленые глаза на друга. Сын барона тяжело вздохнул, отбросил прядь светлых волос, упавшую на лоб, и произнес:

– Сегодня король забрал весь ваш урожай, не заплатив не медяка. Если не считать золотой монеты, которую вручил твоему отцу черноволосый жрец.

Златовласка ахнула. Ее глаза стали круглые, как плошки. Она знала, что король может взять бесплатно, что пожелает у своих подданных. Но не весь товар!

– А если бы Тивар увидел тебя, то возможно ты уже была на полпути к королевскому дворцу. А вскоре оказалась бы в опочивальне владыки.

– Годфри, что за мерзости ты болтаешь? – поежившись, проговорила девочка, кинув беспокойный взгляд в сторону ярмарочных рядов, где среди толпы наверняка гордо восседал на скакуне толстый и противный Тивар.

Парень покачал головой.

– Король берет все, что ему приглянется. Ты уже не маленькая девчушка. Ты – прекрасный цветок. А Тивар любит срывать цветы и втаптывать в грязь.

Ребекка закрыла лицо руками, то ли от смущения, то ли от ужаса. Годфри осторожно обнял ее за плечи и повел обратно к фургону.

Солнце красное робко прячется,

Застилает мир туман.

Дева светлая вновь расплачется

Понимая: Сон – обман!

Заплетая косу русую,

Прогоняя прочь слезу,

Запоет вновь песню грустную

У пруда, сидя в лесу.

Обманулась душа девичья.

Сердце кровью облилось

Улетело счастье перышком,

А несчастье – все сбылось.

Ребекка замолчала, и тяжело вздохнув, стала разглядывать Мендарвский тракт, вдоль которого, то расстилались поля, то кляксами на холмах виднелись осиновые и березовые рощи. Солнце неспешно стремилось к линии горизонта, разбрызгивая по округе рыжие мазки небесной акварели. Впереди повозки Лангренов маячило еще несколько телег и экипажей. Гости покидали столицу, отправляясь по домам или на Большую землю.

Дорога была местами ухабистой. Фургон, скрипя, порой вздрагивал, когда колеса наскакивали на очередную кочку или попадали в неглубокую выбоину. Но тряска не мешала близнецам крепко спать. Златовласку порой тоже накрывала вуаль дремоты, вот только тяжелые мысли мигом сдергивали пелену сна.

Артур, сидя на козлах, что-то насвистывал себе под нос. Ребекка чувствовала, что отец расстроен сегодняшней поездкой, но не желает говорить об этом. Король забрал почти все. Та малая часть, что удалось сбыть Артуру, принесла скудную прибыль, едва ли хватит на месяц. Единственное, что успокаивало фермера, то, что на земляном наделе еще осталась треть урожая, которой будет достаточно, дабы дотянуть до весны.

Златовласка осторожно заглянула за корзины, где был спрятан ворон. Карро, нахохлившись, сидел на жерди, и с презрением смотрел на девушку. Казалось, что если бы, птица могла говорить, то она бы сейчас непременно высказала все, что думает: о Ребекке и ее родственниках, вплоть до седьмого колена.

«Какой грозный», Ребекка показала птице язык и вновь уселась на свое место. Она услышала, как из-за корзин донесся звук щелкнувшего клюва.

Через час фургон, наконец, достиг Дубков. Повозка, поскрипывая, въехала во двор семейства Лангрен. Ребекка с облегчением вздохнула, осознав, что они далеко от Форга, и Тивару не добраться до нее в такой глуши. Годфри остался в столице. Он с родителями был приглашен на королевский бал, а это означало, что друг вернется в замок либо к утру, либо завтра вечером.

Девочка бережно разбудила братьев.

– Мы уже в Дубках? – вальяжно подтягиваясь, осведомился Тор.

Кор протер глаза и выглянул из-под навеса.

– Ага, – подтвердил он.

Артур помог спуститься с повозки дочери, а затем еще сонным сыновьям.

– Пустые корзины не выгружаем, – предупредил фермер. – Они нам завтра понадобятся. Съездим с утра на поле, соберем остатки урожая.

«Вот и замечательно», подумала Ребекка. Теперь она была уверена, что когда стемнеет, незаметно пронесет ворона в дом, тем самым избежит лишних вопросов.

Девочка взяла пакет, врученный ей торговцем-хорьком, и направилась к дому. Позади нее неторопливо плелись Тор и Кор. Один с корзиной с копчеными колбасами, другой с небольшой кадкой соленой рыбы. Отец же взвалил на спину мешок с чечевицей. В Дубках ее не выращивали, поэтому пришлось закупить ее в Форге.

Аэлтэ улыбаясь, стояла в дверях. Она нежно обняла Ребекку, поцеловала близнецов и повела их в избу, ужинать.

После того, как все плотно поели, златовласка осталась с матерью на кухне. Она помогла ей убрать и помыть посуду, а затем с загадочной улыбкой на лице, протянула пакет.

– Держи. Это твой подарок.

Аэлтэ развернула сверток и обомлела. Огнедышащие боги, словно сами вручила ей вожжи, которыми она сможет управлять хитрой и коварной судьбой.

– Дрит… – сглотнув слюну, прошептала женщина, рассматривая почти невесомую шаль с вкрапленным в волокна бисером янтаря.

От Ребекки не укрылась восхищение и искры безумной радости, которые промелькнули в глазах матери. Аэлтэ улыбнулась и крепко обняла дочь.

– Благодарю, милая! Это самый лучший подарок в моей жизни, – молвила она.

– Я догадывалась, что ты придешь в восторг, – глаза у Ребекки заблестели от слез счастья. – Ты столько рассказывала о чащобе дриад, что мне стало ясно. Этот подарок – просто создан для тебя.

– Это удивительная вещь – частица дритского леса. Данная материя является лоскутом паутины, сотканной среди плачущих древ Аирун. Янтарь – слезы Аирун. Каждая нить пропитана молодыми ветрами, опадающей листвой, песнями дриад, – глаза Аэлтэ затуманились, как и в те разы, когда она начинала рассказывать об удивительных землях Нирбисса. – Руандон покупает у лесных жителей паутину умерших пауков и лишь, потом аккуратно разрезает на куски, превращая их в шали, украшая ими платья и головные уборы. Слухи говорят, что еще никому не удавалось завладеть сетями живого ткача.

– Эти пауки, каких размеров, если платок лишь часть паутины? – испуганным голосом произнесла златовласка.

Аэлтэ рассмеялась, глядя на дочь, у которой на лице читался неподдельный страх.

– Огромных! Но ты не бойся. В Мендарве они не водятся. И даже если бы водились, эти восьминогие твари не причинят вреда, пока кто-то не начнет претендовать на их имущество и территорию.

– Брр. Я бы предпочла с ними не встречаться ни при каких обстоятельствах, – уверенно сказала девочка.

Аэлтэ снова улыбнулась, но внезапно ее улыбка угасла. Женщина серьезно взглянула на златовласку.

– Сколько денег ты отдала за нее?