Шутки старых дев

Вскоре Инка вспомнила, что у нее дома целых два голодных существа, и начала волноваться. Раньше она о них не вспоминала, и поэтому они ее и не волновали, а тут она принялась психовать на полную катушку.

– Штош ты жа шеста? – спросил Родионов, когда ему надоели ее стенания.

Это означало: что же ты за сестра? Непосвященных обычно бросало в дрожь, когда он при них впервые раскрывал рот. Но мы-то знали: Родионов принципиально оберегает свой рот от посягательств врачей; он и в детстве отказывался ходить к дефектологу и теперь не ходил к зубному. Так что во рту у Родионова было полно зубов сомнительного качества, причем располагались они, как придется. В общем, завернул Родионов к маленькому супермаркету возле нашей бывшей школы и купил там несколько пачек пельменей и несколько коробок с апельсиновым соком.

– Идиот, – прошипела Инка, когда увидела, что он купил. – Не мог спросить, что нам нужно? У меня дома весь морозильник забит этими пельменями, я на них уже смотреть не могу. И куда я эти дену? Если скормить собаке, то она, чего доброго, и лапы отбросит.

– Ты же говорила, что у тебя дома шаром покати. И твоя Наташка жаловалась, что еще не обедала и не ужинала. Что, она не могла сварить себе пельмени? По-моему, вообще ничего легче не бывает.

– Только не у моей сестры, – с горечью ответила Инка. – Просто не представляю, как назвать то место, из которого у моей дорогой сестренки растут руки. Это не ребенок, а сплошной кошмар. Ей ничего нельзя поручить. Когда она еще только переехала жить ко мне, я попросила ее включить стиральную машину, а сама пошла по делам. И что ты думаешь? Она умудрилась выбрать такой режим работы, что машина работала около четырех часов. И представляешь, сколько мне пришлось заплатить потом за электричество? Но это еще простительно, я понимаю, машина – сложная вещь. Но телевизор! Как только Наташа к нему приближается – даже если просто хочет взять свою книжку, которая лежит рядом с ним, – так бедняга «Самсунг» начинает мигать всеми программами. А газовая колонка! – вошла в раж Инка. – Что сложного включить колонку? Надо зажечь спичку, открыть кран, а потом – воду. Всего три действия, но еще не было случая, чтобы Наташка все сделала правильно, поэтому мы постоянно жили под угрозой отравления газом. Мне это надоело, и я запретила ей даже приближаться к бытовым приборам в мое отсутствие. Пускай при мне тренируется, но пока у нее это плохо выходит.

Пока она мне это все рассказывала, Родионов успел купить упаковку пива, загрузить ее в багажник и сесть в машину. Молча. Дома у Инки он сразу же полез в холодильник и несколько изменился в лице, увидев, что холодильник до отказа забит теми же самыми пельменями. Однако, углядев у Инки среди прочей посуды огромную пятилитровую кастрюлю, он приободрился и достал ее с полки.

– Зачем она тебе? – поинтересовалась Инка. – Носки кипятить собрался?

Лично меня ее фраза насторожила, но Родионов к таким житейским мелочам с детства относился философски, поэтому ограничился тем, что сполоснул кастрюлю под струей холодной воды и поставил ее на огонь. Было похоже на то, что он собирается кормить нас ужином. Так и случилось, мы слопали все купленные им пельмени и добрались до запасов Инки.

– Ты уже вшла нату? – сказал Родионов, интересовавшийся, вышла ли Инка на работу.

Наташка, которая раньше Родионова не видела, выронила свою пельменину вместе с вилкой и тихо сползла под стол. Было от чего, к Родионову надо привыкать постепенно, а не вываливать его сразу на неокрепший детский организм. Итак, глотая половину звуков вместе с пельменями, Родионов все-таки вступил в беседу.

– Нет, собиралась сегодня, но Дашка позвонила, и я решила помочь ей.

Родионов оценивающе посмотрел на меня, и мне стало не по себе. Впрочем, я тут же напомнила себе: это всего лишь мой милый сосед по парте, которого до третьего класса можно было безнаказанно лупить по веснушчатой морде, такой он был маленький и щупленький.

– Бскай итт жа тобой, – предложил Родионов Инке взять меня на работу.

У той вытянулось лицо, и она вопросительно посмотрела на Родионова – мол, в своем ли ты уме.

– Но ты же знаешь, что у меня за работа, – с нажимом произнесла она.

Родионов кивнул и спросил:

– Ты помшь ей хошешь?

– Помочь хочу, – честно вскинулась Инка. – Но как я ее представлю девочкам?

– Моя забота, – неожиданно внятно произнес Родионов и приступил к торту, полагая, видимо, что он свое дело сделал. А уж дело Инки – довести до моего сведения, что именно он сделал.

– Помнишь, я говорила, что Родионов притащил ко мне в гости парня, который очень похож на того, который напал на тебя? – начала Инка издалека. – Вернее, не на того, который на тебя напал, а на того, который работает в ресторане, но так как они друг на друга тоже похожи, то получается, что первый похож на твоего.

Слушать Инку после того, как Родионов в клочья растерзал нам уши, было сущим удовольствием. Я даже не вдумывалась особо в смысл ее слов, просто наслаждалась их мелодичным звучанием, и мне этого было достаточно.

– Ты меня не слушаешь, – уличила меня Инка. – А я, между прочим, рискую, и очень сильно, только тем, что тащу тебя с собой. Если узнают, что ты не профессионалка, то мне придется не сладко. Даже Родионов не поможет.

– А зачем меня тащить с собой, если это так для тебя опасно, а мне никакой пользы не принесет? – удивилась я.

– Ну, ты даешь, – поразилась моей недогадливости Инка. – Ты же там сможешь разузнать про своего узкоглазого приятеля абсолютно все, на кого он работает – тоже. Если, конечно, сумеешь понравиться нужным людям.

После этого она замолчала, а я принялась обдумывать ее слова, а также тот факт, что мне придется понравиться каким-то загадочным личностям, которые знают все про наемного убийцу и могут этой информацией поделиться с первой же приглянувшейся им девушкой. Все это выглядело странно. Но еще большей загадкой представлялось следующее: что же нужно сделать, чтобы им все-таки понравиться? Сумею ли я? Ведь могу же и не понравиться, могу вызвать неприязнь. И как угадать, что именно я вызову у того человека, от которого будет зависеть моя судьба?

– А что же мне сделать для этого? – промямлила я, вопросительно уставившись на Инку.

– Во-первых, причесаться и надеть парик.

– Зачем же причесываться, если надевать потом парик? – заканючила я.

– А если придется его снять? – по-своему резонно заметила Инка. – Надо всегда быть в форме и при полном параде. Во-вторых, надо будет переодеться.

– Во что? – поинтересовалась я, имея весьма смутное представление о работе, на которую меня потащит Инка. – В спецовку?

Родионов подавился куском торта и ушел кашлять на лестницу.

– Одежду я тебе тоже дам, как и парик, – великодушно пообещала Инка. – Мы с тобой почти одного роста и размера.

Это с ее стороны было явным преувеличением, так как я выше ее на полголовы, а бюст у нее на два размера больше моего.

– А в-третьих, – продолжала безжалостная Инка, – ты должна что-то сделать с лицом.

– А чем мое плохо? – всерьез обиделась я; на мой взгляд, Инке вообще не стоило бы поднимать эту тему, потому что я тоже многое могла сказать по поводу ее внешности, особенно по поводу ее физиономии.

– Абсолютно ничем, прекрасное лицо, – великодушно похвалила Инка. – Но мы его сделаем немного выразительней, чтобы ты больше не была похожа на саму себя.

Мне оставалось только гадать, что Инка хотела этим сказать, потому что подруга тут же переключилась на свою сестру, требуя, чтобы та показала дневник, тетрадь, вымыла посуду и отправлялась спать. Сделать это одновременно бедняжка никак не могла, и Инка метала громы и молнии.

– Собери портфель на завтра и ложись спать, – распорядилась Инка. – А мы вернемся утром, и я разбужу тебя, чтобы ты не проспала школу, поэтому будильник можешь не заводить.

– Откуда это мы вернемся утром? – спросила я, чувствуя, как почва стремительно ускользает у меня из-под ног.

– Узнаем про твоего киллера и вернемся, – пояснила Инка.

– Прямо сейчас? – ужаснулась я.

– А чего тянуть? – удивилась Инка. – Чем раньше найдем, тем лучше.

Родионов промычал нечто поощрительное, и мы пошли переодеваться.

– А куда мы поедем? – поинтересовалась я.

– Родионов отвезет нас с тобой в одно славное местечко, где нас уже ждут. Вообще-то он такими вещами не занимается, он выше летает, но ради того, чтобы у нас все сегодня прошло гладко, он поедет с нами. Шофер тоже будет – как же без шофера?

Сообщая мне эти неоценимые сведения, из которых я так и не смогла извлечь информацию о том, куда же мы, собственно, едем (должно быть, мыслительный процесс от мучного затормозился), Инка выкидывала из шкафа на широкую тахту множество ярких тряпок, в которые нам предстояло переодеться.

– Выбирай, – великодушно предложила она. – А я возьму, что останется. И поторопись, времени мало, ехать пора.

Я в растерянности посмотрела на груду тряпья, потом – на Инку. У меня в голове не укладывалось: как это можно куда-либо отправиться, напялив на себя бархатную кофточку с двумя аккуратно вырезанными кружками, обшитыми бисером, на месте грудей? А абсолютно прозрачная юбка, к которой пришиты кружевные трусики? Платье же… на пушистом ярко-красном платье сзади был такой вырез, что в него вываливалась вся моя задница. Но нет худа без добра. По крайней мере, я теперь знала, что за работа у Инки, и примерно представляла, куда мы поедем. Даже догадывалась, что следует сделать, чтобы понравиться тем личностям, которые знакомы с моим узкоглазым приятелем.

– А поскромней у тебя ничего нет? – осторожно осведомилась я.