Дай! Дай! Дай!

– Не знаю. Когда я наводила порядок в квартире Бориса в последний раз, тут все было в полном порядке. Все эти вещи, которые Борис держал в кладовке, не представляют никакой рыночной стоимости. Но Борис Аркадьевич не хотел расставаться с ними. Он говорил, что они дороги его сердцу, потому что с ними связаны различные приятные воспоминания.

К числу таких вещей относился старый зонт, керосиновая лампа, разобранный журнальный столик в еще очень приличном состоянии, стопочка журналов и газет различной степени давности. Тут не было разнообразного малоинтересного хлама вроде пустых стеклянных банок, проволочек и шурупчиков, что так в чести у хозяйственного русского человека.

Нет, Борис Аркадьевич хранил именно вещи, дорогие его сердцу. И хранил бережно, находя для каждой отдельное место, а не сваливая их все в одну кучу. Своего рода маленький музей. Но сейчас все эти вещички были перепутаны.

– Я думаю, в одну кучу свалил их тот же человек, который орудовал и в библиотеке.

– Но зачем?

– Не знаю. Вероятно, он искал тут то же самое, что и в библиотеке.

– Но что?

– Понятия не имею! – отозвалась Мариша. – Я же вообще не знала вашего Бориса Аркадьевича. Если Ритка его хотя бы видела пару раз, то я и этим не могу похвастаться. Поэтому это вы двое скажите мне, что он мог прятать у себя такого опасного?

Но ни Рита, ни тетя Люся не смогли ответить на этот вопрос. Они лишь растерянно пожали плечами и переглянулись.

– Может быть, прежние владельцы квартиры устроили тут тайник? – предположила тетя Люся.

– Тайник! – хлопнула себя по лбу Мариша. – Точно! Мы же не осмотрели шкаф в библиотеке!

Все три женщины вернулись в библиотеку и вопросительно уставились на шкаф, все еще лежащий на полу. Никто из ментов не стал его поднимать. Они только сдвинули его немного в сторону, когда вытаскивали из-под шкафа тело бедного Бориса Аркадьевича.

– Почему они его не поставили на место?

– Не знаю. Их главный, кстати говоря, очень приятный молодой человек с громкой фамилией Карбышев, распорядился, чтобы все оставалось на своих местах. Видите, они и осколки стекла на полу не стали убирать. И книги по-прежнему разбросаны. Даже и не знаю, как мне поступить, убираться тут или нет? Можно уже или нельзя?

– Давайте для начала мы все тут посмотрим, а потом уж вы уберетесь.

И Мариша подошла вплотную к стене. Ясно, что никакого тайника тут нету. Если бы он был, то милиция нашла бы его в первую очередь. Совершенно гладкая, поклеенная обоями стена, которая во всех местах отзывалась ровным глухим стуком.

– Нет тут ничего! Никакой ниши! Ни тайника, ничего.

– Зачем же тогда этот человек перевернул шкаф?

Мариша тоже не понимала. Шкаф был очень тяжелым, и для того, чтобы его перевернуть, потребовалась немалая физическая сила.

– Вероятно, преступник был человеком недюжинной физической силы.

– Знаете, следователь тоже так сказал! – оживилась тетя Люся. – Но ведь это же не Никита? Бедный мальчик не производил впечатления тяжелоатлета!

– А ничьих других отпечатков менты не нашли? – спросила Мариша. – Только дядины и Никиты?

– И еще мои, – напомнила ей тетя Люся.

– И все? Потому что преступник, проникнувший в квартиру под видом Никиты, должен был всюду тут наследить. Он же трогал все эти книги! И шкаф тоже!

– Не знаю. Наверное, он орудовал в перчатках.

Мариша вздохнула. Наверное. Или… Представить себе, что «или», было даже страшно. Неужели Никита мог докатиться до такого? До убийства! И тут Мариша впервые задумалась о том, а что она, собственно говоря, знает про Никитку? Ну да, он милый, славный и добродушный. Кажется, что он и мухи не обидит. Но кто его знает, что у человека делается внутри?

К Марише и Ритке у него претензий никаких нет, вот он и мил с ними. А вдруг у него были личные причины, чтобы ненавидеть дядю Борю? Ненавидеть люто и неистово! Ведь даже самого мирного и безобидного человека можно довести до такого состояния, когда он взбесится.

– Слушай, Ритка, а твой муж в последнее время не выглядел угнетенным?

– Чего? В каком это смысле?

– Ходил он мрачным и хмурым? Задумывался о чем-нибудь таком… таком нехорошем?

– Ты к чему клонишь? – подозрительно нахмурилась Ритка. – Что Никитка… Что это все-таки Никитка натворил?

– Да нет, – солгала ей Мариша. – Просто если он был так близок со своим дядей, то мог знать, если у последнего возникли какие-то трения или разногласия с людьми.

– А-а-а… – протянула Ритка с облегчением. – Нет, ничего такого не было. Никита вел себя совершенно обыкновенно. Так же, как и всегда.

– Хорошо.

Мариша еще раз окинула взглядом библиотеку. Ну и разгром тут! Кто-то был изрядно зол, разбрасывая все эти книги. Вот эта даже разорвана пополам. У той оторвана обложка. И все они лежат так, словно их швыряли об стену и куда попало.

– Мне кажется, здесь мы уже больше ничего не найдем, – со вздохом произнесла Мариша. – Что бы ни искал тут преступник, он это нашел и ушел. Нам тут больше делать нечего.

И две другие женщины согласились с ней.

Покинув квартиру покойного Бориса Аркадьевича, подруги перешли дорогу и уселись в небольшом кафе. Чистенькие столики, приветливые официантки, меню без особых запросов. Все было создано специально для того, чтобы зашедшие сюда посетители могли ненадолго расслабиться и почувствовать себя в родной, домашней обстановке.

В это время в кафе было совсем безлюдно. И подруги могли спокойно посидеть и обсудить то, что им удалось узнать за сегодняшний день.

– Улики против Никиты неопровержимые, – вздохнула Мариша. – Тут и шарф, и соседка, и отпечатки пальцев на убившей твоего дядю книге. А что говорит по этому поводу твоя свекровь?

– Что она говорит? Ничего не говорит. Плачет.

– Но ведь дядя Боря – это ее брат?

– Вовсе нет. Дядя Боря – брат Никиткиного папы.

– Ах, вот как.

– Да.

– Но что-то она все равно должна про него знать?

– Да. Наверное. Но со мной она этими знаниями не делилась.

– А ты спрашивала?

– Нет.

– Сейчас поедим тут, поедем к ней и спросим, – решила Мариша и, кивнув Ритке, велела: – Звони и договаривайся.