Почему мужчины врут

– Он был у отца. Он украл петушка. Он ушел. А мой отец мертв! Прослеживаете параллель?

– Прослеживаю, – кивнула Мариша. – Но мне ваш Ваня не показался таким уж опасным. Он был жалок, он дрожал и трясся, но не слишком сильно. Во всяком случае, я хочу сказать, если бы он несколько часов или даже минут назад убил своего деда, которого, я уверена, он в глубине души любил и уважал, он бы не смог держаться так нахально. И торговаться с продавщицей за петушка тоже бы не стал.

И мгновение помолчав, Мариша кое-что сообразила и воскликнула:

– Не говоря уж о том, что больше у парня при себе ничего не было!

Воронцов устремил на нее цепкий взгляд.

– Ничего не было? – повторил он. – Что вы име-ете в виду?

– У вашего отца украли не только петушка, верно?

– Да. Были похищены многие экспонаты его коллекции.

– А у Вани при себе был только петушок!

– Вы уверены?

– Ну, конечно!

– Хм. Странно. Судя по описи похищенных вещей, они должны были поместиться в двух больших сумках.

– Нет, ничего такого у вашего племянника при себе не было.

– Наверное, оставил вещи где-нибудь на хранение. Например, в той же камере хранения на Московском вокзале.

Мариша вспомнила, что ломбард, куда она попала по недоразумению, как раз и располагался напротив вокзала, и опечалилась. Да, совершив ограбление, Ваня мог спрятать тяжелые вещи, а взять с собой одного лишь маленького петушка.

– А ваш отец… – спросила она. – Он где жил?..

– На Лиговке, – охотно подтвердил ее подозрения Николай Воронцов и продолжил рассказывать: – В том доме, где жили его предки. И даже скажу больше, он жил в той самой квартире, в которой когда-то жила наша семья.

– Когда-то… Это при царе-батюшке?

– Да. У нашей семьи длинная история. Конечно, в советские времена мой отец предпочитал помалкивать о том, что его предки были из дворян. Но теперь это наконец перестало считаться зазорным. И после перестройки отец приложил немало сил, чтобы въехать в ту самую квартиру, которую когда-то занимал его дед.

– А чем занимались ваши предки?

– Ну, они были не из богачей. И дворянский титул получили не просто так, а за заслуги перед Отечеством. Например, мой прадед был врачом. Очень хорошим военным врачом. Ему и его потомкам пожаловали дворянство до седьмого колена. То есть семь поколений его потомков могли считаться дворянами. Понимаете?

Мариша понимающе кивнула. Конечно, теперь эти дворянские титулы и звания звучат просто смешно. Но в те времена это было важно. Дворянский титул автоматически вводил вас, как теперь бы сказали, в высший свет. Вы могли посещать светские мероприятия и развлечения. Могли выгодно жениться на богатой купеческой или мещанской дочери. И дворянство давало еще множество льгот и привилегий. Не говоря о том, что считаться дворянином было просто очень и очень почетно.

Дворяне – это была высшая каста, высшее сословие. Перед ними полагалось снимать шапку простому человеку. И конечно, получить дворянство не по праву рождения, а за свои собственные заслуги, означало то, что вновь испеченный дворянин по своим моральным и душевным качествам выгодно отличается от представителей сословия, к которому принадлежал ранее.

Впрочем, не все могли получить дворянство. Например, крестьянину или рабочему стать дворянином никогда не светило. Но мещанин, купец или военный могли получить дворянский титул за свои заслуги и вклад в дела Отечества.

– Больших денег мои предки не имели. Всегда честно трудились. И после прихода к власти большевиков никуда из страны не уехали. Продолжали честно трудиться уже на благо новой власти. И никто ни разу не упрекнул моего деда в том, что когда-то он был дворянином.

– И его не сослали в Сибирь?

– Представьте себе, нет! И даже более того, советская власть также высоко оценила его работу. И после семнадцатого года прадед получил еще не одну награду за свой труд, теперь уже от нового правительства.

И Николай замолчал. Видимо, понял, что слишком отвлекся от основной темы.

– Так что дело с моим племянником решенное. Он – виновен. И я хотел всего лишь уточнить у вас некоторые детали, – произнес он. – Ваня был у деда около часу дня. А в каком часу с ним встретились вы?

– В два. Нет, даже чуть раньше. Двух еще не было.

– Без пятнадцати два?

– М-м-м… Пожалуй, да. Что-то около того. Но перед тем как я с ним встретилась, он уже долго осаждал приемщицу в ломбарде. Когда я пришла, тетка была уже сильно злая. Думаю, что ваш племянник торговался с ней из-за серебряного петушка довольно давно.

– Странно. Надо будет поговорить с этой особой.

– А что вам кажется странным?

– От дома моего отца до ломбарда, о котором вы говорите, чистой ходьбы не меньше двадцати минут. Я в свое время засекал. После того как Ваня украл петушка, он должен был сразу же бежать к ломбарду, чтобы быть там в то время, которое вы указали. Вы уверены, что не ошибаетесь?

– Нет, – покачала головой Мариша. – Я точно помню, что стрелка на часах на башне вокзала показывала без двадцати два, когда я подходила к ювелирному.

– И в этот момент Ваня был уже в ломбарде?

– Да. И он явно был там уже долго.

– М-м-м… Надо будет побеседовать с приемщицей, – повторил Николай задумчиво. – И заодно уточнить, точно ли идут часы на башне Московского вок-зала.

Мариша пожала плечами. Это было личное дело дяди преступника – проверять и перепроверять. Но лично сама Мариша могла бы поставить сто против одного, что парнишка не убивал своего деда. Да, Ваня выглядел изможденным и нуждающимся в медицинской помощи, но ничего особенного в его поведении не было. Он держался вполне уверенно. И совсем не был похож на человека, несколько минут назад жестоко расправившегося со своим старым дедом.

– А как убили вашего отца?

– Ударом по голове, – глухо произнес Николай. – Его сначала связали по рукам и ногам, а потом ударили тяжелым предметом в затылочную область черепа. И оставили сидеть связанным.

– То есть убийца подкрался сзади?

– Да.

– И вы считаете, что это был Ваня?

– Он был единственным посетителем моего отца, которого зафиксировали камеры внутреннего наблюдения в квартире.

– И больше никто к вашему отцу в тот день не приходил?

Николай замялся. Но в конце концов все же ответил:

– Кража серебряного петушка была последним, что записали камеры. Потом они почему-то отключились.

– Все?