Сердце красавицы склонно к измене. Любовь до хрустального гроба

Но почему Рани отправилась ночью на пляж одна? Только ли потому, что обиделась на Марусю? Лично Анжелике казалось, что повод был слишком несущественный для серьезной размолвки. Русские девчонки и прежде подтрунивали над Рани, но та переносила их издевки с присущей ей холодной отстраненностью и высокомерием.

Получившие свои деньги танцовщицы хотели расходиться, но их не выпустили из клуба.

– Скунс велел всем оставаться тут.

– По какому праву? – хотела возмутиться Маруся, но была быстро осаждена.

– Произошло убийство. Без полиции не обойтись.

– Но Рани убили на берегу! Не в клубе! – пыталась втолковать Маруся охраннику. – При чем тут мы? Мы тут совершенно ни при чем! Никто из нас понятия не имеет, кто убийца.

– Идите к управляющему. Без его приказа не выпустим.

Скунс, уже слегка пришедший в себя, держался твердо. Он сидел возле бара, рядом с ним стояла бутылка виски. И Скунс снимал стресс с помощью спиртного. Серо-зеленая окраска его физиономии уже вновь сменилась на кирпично-красную.

– Полиции нужны свидетели произошедшего, – заявил он в ответ на требование Маруси отпустить их всех домой.

– Но мы ничего не видели!

– Полиция захочет узнать, почему Рани оказалась ночью на берегу.

– А мы откуда можем знать?!

– Вы с ней дружили.

– И не думали даже! – сердились Маруся и остальные, смекнувшие, что расследование может затянуться надолго, а это значит, выспаться после тяжелой ночи им не удастся. – Гордячка и надутая гусыня! Кому она нужна, чтобы с ней водиться?

– Вы все проводили с Рани времени больше других. Идите и подумайте, кто мог желать ей смерти.

И видя, что девушки не собираются сдаваться, Скунс повысил голос.

– Все, я сказал! – заорал он на танцовщиц. – Как сказал, так и будет! А если посмеете ослушаться, на работу в «Пальмах» больше не рассчитывайте.

Возмущенные девушки оставили начальника наедине с его утешительной бутылкой. Они вернулись в гримерку, и Маруся решительно подошла к столику, который занимала Шивачка.

– Что ты собираешься делать?

– Скунс велел нам выяснить, какого черта происходило сегодня с Рани!

И Маруся дернула на себя хлипкий ящик. Тут же ей под ноги спланировал какой-то лист бумаги. Маруся глянула на него и фыркнула:

– Ничего тут нет!

Она уже приготовилась скомкать листок, но Анжелика не дала ей этого сделать.

– Погоди, – произнесла она, бережно расправляя лист бумаги. – Возможно, это важно.

Листок лежал в ящике поверх многочисленных тюбиков с гримом, тушью и помадой, и Анжелике показалось, что, в отличие от всех других предметов, он пролежал в ящике совсем недолго. Поваляйся он там хотя бы пару деньков, на нем бы обязательно остались пятна от декоративной косметики, которой Рани щедро покрывала лицо перед выступлением.

– А листок белоснежный. Он явно очутился в ящике только сегодня вечером.

– Ну, видела, как Шивачка его туда сунула, – пожала плечами одна из танцовщиц. – И что с того?

– Как это случилось?

– Да обыкновенно. Я была в гримерке одна, когда она заявилась. Со мной даже не поздоровалась, просто кивнула в ответ на мое приветствие. Села, вынула из сумочки этот листок, мельком его просмотрела и сунула в ящик. Мне показалось, что она это письмо уже читала раньше, а придя в клуб, просто освежила в памяти содержание.

Впрочем, письмом это назвать было трудно. Всего три строчки и подпись.

– Кто-нибудь из вас понимает, что тут написано? – обратилась Анжелика к девушкам.

Но те, лишь взглянув в листок, качали головами. Сама Анжелика тоже не понимала ни единого значка. Пришлось ей обратиться за помощью к охранникам. Они были местные ребята и вроде бы не совсем тупые, во всяком случае, в школе учились и читать явно умели. Анжелика видела, как один читал газету, а второй листал электронную книгу.

Однако Анжелику поджидало разочарование. Охранники тоже не смогли прочесть написанное в записке.

– Мне этот язык незнаком, – заявил один из них, а второй лишь кивнул.

– Как же так? – удивилась Анжелика. – Вы же оба вроде как родились и выросли в Индии?

– И что? У нас в каждом штате свой язык, а то и сразу несколько языков. Мои родители живут в деревне и не понимают соседей, которые живут в деревне за рекой.

И, ткнув пальцем в записку, он пояснил:

– Это не хинди, который знают все или почти все. Это какой-то другой язык.

– Но не урду, – добавил второй охранник.

– И не конкани.

– И точно не телугу и не бодо.

– Может быть, сантам?

– Нет, и не сантам тоже.

Стараясь не выдать охватившего ее разочарования, Анжелика тем не менее осторожно спрятала листок в карман.

Настя держалась рядом с Анжеликой, и, убедившись, что с запиской ничего не ясно, Анжелика повернулась к ней.

– Ты лучше других знала Рани. Как по-твоему, кто же мог выманить ее ночью на берег океана? Она тебе ничего не говорила, что куда-то собирается сегодня?

– Нет, ничего не говорила, – помотала головой Настя и прибавила: – Наверное, обиделась, что я с тобой сегодня все время провела.

– А обычно вы с ней ходили?

Настя замялась с ответом.

– Ну, в последнее время не так чтобы очень.