Нимфа с большими понтами

– А где же она работала?

– В последнее время, не знаю, – пожала плечами Елена Сергеевна. – Одно время нянечкой к богатым людям ходила. Только недолго, уехали они. Да и мало ли где еще? Уборщицей могла. Или опять же с детишками возиться. Нянечкой-то в любой детский сад возьмут. Платят там, конечно, гроши, но ведь зато кормят. Да и родители, бывает, подбрасывают. Чего еще надо? Тем более что Фёкла всегда с удовольствием сидела с детьми, пусть даже и с чужими.

– Любила, значит, с детишками возиться? – нехорошим голосом переспросила Леся.

Елена Сергеевна кинула на нее удивленный взгляд и подтвердила, что да, детей Фёкла любила. И заботилась о них, подчас грубовато, без особых сюсюканий и баловства, но зато всегда очень основательно.

– А мужчины к ней ходили?

Вот этого Елена Сергеевна не знала.

– Правда, вчера один тут по дому крутился! – неожиданно вспомнила она. – Про Фёклу расспрашивал.

– В самом деле? А как он выглядел?

– Мне он не понравился, – честно призналась соседка. – Высокий очень, худой, а из себя весь бледный и трясется. И руки еще поминутно вытирал платком. Пот с него так и тек. То ли больной, то ли волновался сильно.

– Вы с ним разговаривали?

– Да какой там разговор? – пожала плечами Елена Сергеевна. – Он у меня спросил, где Фёкла. А я ответила, что я за ней не слежу. Вот и все общение.

– И он сразу ушел?

– Еще немного поотирался и ушел. Фёклы-то в самом деле не было. И никто не знал, где она.

– А другие мужчины? – спросила Леся. – Она с кем-нибудь встречалась?

– Не знаю, – покачала головой женщина.

– Как же так? – расстроились Кира с Лесей.

Такой важный козырь, и не у них на руках!

– Да вы об этом лучше у ее подружки, у Иришки, спросите, – предложила Елена Сергеевна девушкам. – Я Фёкле кто была? Так, соседка. Когда-то с ее матерью дружила. Вот и все отношения. Чего ей было со мной особенно откровенничать? Да тем более о мужчинах!

Адрес Фёклиной подружки Елена Сергеевна подругам дала. Выяснилось, что жила девушка неподалеку. В соседнем доме. Даже не доме, а пристройке, которая в более поздние времена была прилеплена к основному каменному зданию. Только была она деревянной и к дому как бы и не относилась.

– И народ там селили, ясное дело, попроще, – пояснила Елена Сергеевна. – Тоже с завода, но бригадиров или там мастеров, кто с семьями, но без собственного жилья. Ну, а Фёкла с детства в деревне у своей бабки воспитывалась. Я вам об этом уже говорила. Так что ей с теми людьми легче было общий язык найти, чем со здешними своими соседями. Они, если честно, нос от нее воротили. Особенно в первое время. Коровницей за глаза величали. И еще всякое обидное.

– А потом что?

– Потом привыкли, – пожала плечами Елена Сергеевна. – Да и Фёкла, надо отдать ей должное, тихо себя вела. Никаких пьянок-гулянок, как у ее покойного отца, при ней в квартире не случалось. Ну, люди и привыкли. Живет себе девка и пусть живет. Дружить не дружили, но и кривиться при ее появлении перестали.

– А мою маму тут хорошо помнили? – спросила Кира.

– Да ну, – вздохнула Елена Сергеевна. – Скажешь тоже! Народу-то сколько сменилось. Считайте, что из старых жильцов только я да еще пара-тройка старожилов и остались. Кому помнить?

– А моя мама тут после своего побега и развода с этим Борисом не появлялась? – спросила Кира.

– Почему же? – удивилась Елена Сергеевна. – Она и письма Фёкле писала. Я сама ей тайком от Бориса передавала.

– Так он не знал?

– Что вы! – воскликнула Елена Сергеевна. – Кабы узнал, не сносить бы головы ни мне, ни Фёкле. Девочка и письма-то материнские у меня хранила! Боялась, что дома отец или бабка их найдут.

– Да что же это такое?! – возмутилась Леся. – Почему этот Борис запрещал дочери общаться с родной матерью?

– А вот этого не скажу, – ответила Елена Сергеевна. – Сама не знаю.

И посмотрев на Киру, добавила:

– Одно могу сказать, Борис был страшный человек. Жестокий и очень коварный. Твоя мать не напрасно его боялась. И я стороной старалась обойти. Но все равно, как ни боялась, а несколько раз тайком помогала Лене увидеться с дочкой, с Фёклой, стало быть.

Кира задумалась. Несколько раз ее мать в самом деле исчезала на пару дней, никак не объясняя своего отсутствия. Маленькой Кире говорили, что мама уезжает в командировки. Но какие могут быть командировки у сидящей в окошке сбербанка женщины? Так, может быть, мама ездила сюда? В Тверь? К другой своей дочери?

– И все равно это очень странная история, – сказала Леся, когда они вышли из дома во двор. – Что это твоя мать и бабка собрались и без борьбы оставили этому Борису отличную квартиру? Даже если он был тут прописан, могли бы судиться с ним.

Кира пожала плечами. Она привыкла считать маму и особенно бабушку сильными людьми. И в самом деле, откуда у них вдруг взялась такая податливость? Оставить хаму и скоту свою квартиру, да еще и родную внучку? Чем же этот Борис умудрился запугать бабушку Марфуту, чтобы она отказалась от своей старшей внучки?

– А та квартира, в которой ты живешь, она у вас откуда? – спросила у Киры Леся.

Кира задумалась. Квартира была построена в кооперативе от маминой работы. Но откуда взялись деньги на постройку квартиры? Все-таки сумма первого вступительного взноса по тем временам была довольно существенной. Целых две тысячи рублей. Это сейчас две тысячи – смешная цифра. А тогда это были огромные деньги.

Учитывая, что зарплата матери составляла в те годы от силы сто тридцать – в лучшем случае сто пятьдесят рублей, со всеми премиями и отпускными, а пенсия бабушки и вообще не дотягивала до восьмидесяти рублей, да еще в семье имелась маленькая иждивенка Кира, то как две женщины сумели наскрести эти две тысячи?

Откуда взялись эти деньги? Может быть, их оставил отец Киры? Но ни о чем таком мама с бабушкой Кире никогда не рассказывали. В семье бытовала легенда, что отец девочки погиб еще до ее рождения. Так где же взяли деньги на первый взнос? И где брали деньги, чтобы выплачивать потом еще и ежемесячные взносы?

Во всем этом крылась какая-то семейная тайна, в которую ни мать, ни бабушка так и не посвятили Киру.

– Ты чего такая смурная? – затеребила подругу Леся. – Пойдем скорей! А то засиделись мы тут. Уже утро давно. Если не поторопимся, то можем и не застать эту Иру дома.

Кира наконец очнулась от своих мыслей. И подруги резво припустили через весь залитый солнцем двор к деревянной пристройке, в которой и жила лучшая подруга Фёклы.

Женщина была дома. Ира оказалась очень маленькой и очень пухленькой блондиночкой с явными признаками начинающегося алкоголизма на лице. Несмотря на то что ей едва ли перевалило за тридцать, выглядела она неважно. Тушь под глазами размазалась. Помада уехала куда-то на подбородок. А щеки имели нездоровый синеватый оттенок. К тому же от Ирины сильно несло перегаром.

На полных плечах был небрежно наброшен махровый застиранный халатик в крупных ярких цветах, которые еще больше подчеркивали бледность Ирины. На отекших пальцах красовалось десять колечек. Все дешевенькие, без самоцветов. Простая заводская штамповка. В общем, Ирина со своими травленными в белый цвет волосами и неряшливой одежкой была типичной представительницей своего класса.

– Фёкла? – хмуро спросила она у подруг. – Не знаю я, где она. С чего вдруг мне за ней следить? Она взрослая баба.

И Ирина прошлепала обратно в комнату. Так как гнать подруг она не прогнала, те пошли следом за ней. По всей квартире были разбросаны окурки, очистки от рыбы, а у стены выстроилась целая батарея пустых пивных бутылок. Ирина с тоской оглядела батарею. Не обнаружив среди них ни единой полной, печально вздохнула и устремила на подруг тоскливый взгляд.

– Слушайте, девки, – произнесла она, – сбегали бы вы за пивком для меня? А то такая жуть в голове творится. Сама я вряд ли до ларька доберусь.

Подруги переглянулись. Учитывая, что им необходимо было вызвать Ирину на откровенный разговор, следовало к ней каким-то образом подмазаться.

– Я схожу! – легко вызвалась Леся.

– Только ты светлого возьми! – крикнула ей вслед Ирина. – Меня от темного пучит.