Из мухи получится слон

Порой, встретив на улице незнакомую мне женщину, я с уверенностью могла определить ее профессию. Возможно, проработав здесь не три года, а лет двадцать, я постигла бы науку определения по оттенку и составу пыли, лежащей на ком-нибудь, даже конкретный раздел работы этого индивидуума. Но я вовремя удрала из библиотеки. Дело в том, что я тоже начала чувствовать себя раритетом, и мне это вовсе не нравилось. Библиотечная пыль – вещь необычайно коварная. Ее немного, но она постоянно вокруг тебя. От нее не спастись, принимая душ по два раза в день. Она незаметно въедается в вас. Настойчиво пытается проникнуть внутрь и окрасить ваш мир в идеальный серый цвет. Наверное, серое и правда практично, но я предпочитаю более яркие расцветки и тона.

В нас с Наташей библиотечные работники незамедлительно узнавали читательниц, то есть людей извне, не принадлежавших всем телом и душой к этому храму знаний. То, что они нас безошибочно определяли, меня не порадовало. Я-то планировала незаметно пробраться по чугунной витой лесенке в служебные помещения, расположенные в виде балкона над залом техники. Балкон для нас был бы удобным пунктом наблюдения. Сверху зал лежал как на ладони. А через прихваченный из дома папин полевой бинокль мы смогли бы сосчитать количество вставных зубов у любого сидящего внизу или неспешно передвигающегося мимо составленных в ряды столов человека.

В конце концов мы решили, что для начала постараемся прокрасться наверх, где окопаемся, по возможности, надолго. В случае атаки со стороны библиотекарей будем прикидываться затюканными студентками, заблудившимися в лабиринтах стеллажей. Это правдоподобно. Я сама нередко плутала в дебрях библиотечных фондов.

Еще мне не давал покоя вопрос, здесь ли человек, которого капитан Степанов обещал отрядить на охрану моей драгоценной персоны. Идя по улице и спускаясь в метро, я безуспешно высматривала свою охрану, с пристрастием изучала физиономии сидящих напротив людей. Я так энергично крутила головой во все стороны, что Наташка, заподозрив неладное, принялась выпытывать, кого я ищу.

Я благоразумно умалчивала о присутствии возле меня телохранителя, желая избежать попыток Наташи оторваться от «хвоста». Я и сама толком не разобралась в собственных ощущениях. С одной стороны, совсем неплохо чувствовать за собой надежный тыл, а с другой – приключение уже засосало меня с головой, и всюду таскать за собой милицию мне не улыбалось. Никогда не знаешь, что милиция может придумать в следующий момент.

Если бы мы встретили в библиотеке одного или двух членов шайки, то во сто крат занятнее было бы выследить их самим и до поры не брать милицию в расчет. Охваченная противоречивыми чувствами, разрываясь между здравым смыслом и жадностью к приключениям, я хранила подлое молчание о возможном «хвосте».

Мы с Наташей просочились на балкон и спрятались между многоярусными шкафами, на чьих полках покоилось неисчислимое количество папок и тому подобной макулатуры. Чем именно занимаются здесь сотрудники, догадаться не представлялось возможным. Папки были разложены по неизвестному нам алфавиту, в котором после буквы «А» сразу шла буква «К», а возле «Н» пристроилась «Р». Ко всем прочим сложностям на некоторых папках стоял номер, не поддающийся анализу. Но мы забрались сюда не для решения алфавитных ребусов.

– Видимость отличная, – поделилась со мной Наташа вполголоса, справедливо опасаясь привлечь к себе внимание окружающих. – Доставай бинокль, чего тормозишь? – войдя в азарт, прошептала она.

Я молча извлекла его и принялась настраивать линзы для своих глаз. Не знаю, кто уж им пользовался в последний раз, но возилась я долго.

– Такого плохого зрения просто не бывает. Что они с биноклем делали? Уму непостижимо, – возмущалась я.

– Дай мне, я тоже хочу поглядеть, – заканючила над ухом Наташка.

– Сейчас.

Оглядев внимательно зал сквозь линзы бинокля, я не заметила никого, кто был бы знаком мне и подозрителен. У сидящих внизу людей был коллективно респектабельный вид. Я тяжело вздохнула и передала бинокль Наташе:

– Смотри сколько влезет. Никого там нет. А время, хочу заметить, уже без пяти два.

Наташа детально изучила внешность всех наблюдаемых и резюмировала:

– Будем ждать.

Ничего другого не оставалось. Напротив нас висели огромные настенные часы, и я периодически поглядывала на их стрелки. Когда большая приблизилась к пяти минутам третьего, я ощутила тычок в бок от Наташи. Она молча указывала пальцем на типа, который стоял в дверях.

– Узнаешь его? – поинтересовалась она и в оправдание добавила: – Он подозрительно выглядит. У него есть что-то преступное в лице.

– Затрудняюсь определить так сразу. Очень неуловимое выражение лица, но это точно не Амелин.

Презрительно фыркнув, Наташа опять впялила свой взор в типа, стоящего в дверях. Он тоже высматривал кого-то в зале. Наш разговор не пропал даром, он был услышан, и перед нами материализовалась пожилая дама, пожелавшая узнать, кто мы такие и знаем ли, где находимся. Мы знали, но с места не двинулись, потому что в это время наш подопечный увидел наконец своего знакомого и мотнул головой, приглашая того выйти поговорить. Я с любопытством перевела взгляд на зал, чтобы увидеть, кто отреагировал на его приглашение.

– Девочки, откуда вы здесь взялись? – надрывалась над ухом наша настойчивая дама. – Вы сотрудницы? Тут служебное помещение.

Наташа вяло мямлила в ответ, что мы не знали, больше не будем, скоро собирались уйти и прочее.

Единственное живое существо, которое отреагировало на приглашение типа в дверях и двигающееся сейчас по направлению к выходу, было девушкой в плотно облегающих ее попку блестящих штанах. Штаны!! Я пристально изучала только лица, принадлежавшие мужчинам старше 18 лет. На женские лица я почти не глядела, а на их попки и подавно. И напрасно. Эту девицу я уже встречала, а штаны мелькали передо мной даже пару раз. Они определенно были хорошо мне знакомы. Надо было не терять времени и бежать за ней.

Я мило улыбнулась даме, почтив наконец ее своим вниманием, и произнесла ласковым голосом:

– Извините нас за беспокойство. Мы и правда заблудились.

Бормоча извинения и одновременно с этим запихивая бинокль в сумку, я тут же повторно уверяла, что мы заплутали.

– Видите, мы даже бинокль доставали, выход высматривали.

После этой фразы Наташи взгляд библиотечной дамы, доселе пылавший жаждой расправы, приобрел жалостливое выражение. На лице проявилось что-то материнское.

«Бедные девочки, они совсем заучились», – видимо, подумалось даме, потому что она заботливо довела нас до лесенки и пыталась проводить до гардероба. Но мы вежливо отклонили ее любезное предложение и скатились вниз со всей доступной для наших ног скоростью.

– Это она! – возбужденно восклицала я. – Определенно, я ее где-то видела… В Эрмитаже, позавчера! Мы столкнулись с ней нос к носу. А ее штаны я видела позднее в толпе. То, что она крутится там, где и мы, – очень подозрительно. Это не просто так. И твой подозрительный мужик тоже с ней. Все одно к одному.

Невзирая на некоторую путаность моих объяснений, Наташа верно сориентировалась. Она усекла главное – что ситуация осложнилась появлением неучтенной девицы. Она не фигурировала в моих рассказах. Я и сама вспомнила о ней, лишь увидев ее в тот момент, когда она торопилась скорей добраться до своего знакомого.

Мы увидели их мирно беседующими, как только сами вышли из зала. Они заняли два стула возле круглого стола, стоящего в холле. Подобраться к ним незаметно было нереально, и нам оставалось лишь наблюдать из укрытия, которое было обнаружено между очередными шкафами, за беседой тех двоих.

– Проследим за ними, – решила я, – если они вдруг разделятся, то ты берешь девку, так как она тебя раньше не видела, а мою маскировку может раскрыть. Я же пойду за мужиком.

– Вечно ты со своими мужиками. И почему тебе вечно достается то, что лучше, – неожиданно принялась выяснять отношения Наташа.

– Какое к черту лучшее! Ты шутишь, надеюсь. Не хватало сейчас нам с тобой делить мужиков.

Но Наталье решительно приглянулся этот тип, и она не сдавалась:

– Тебя девка никогда в этих лохмах не узнает. Поэтому я лучше возьму на себя мужчину. Хорошо?

Я чуть не придушила эту идиотку. Меня остановило то, что объекты нашей слежки оторвали свои седалища от стульев и целенаправленно устремились мимо шкафов, служащих нам укрытием, к лестнице, которая вела только вниз. Я пообещала Наталье тысячу неприятностей, если она не согласится следить за девицей, и с трудом добилась согласия. По-моему, Наташку больше всего волновало то, что девица спокойно направится к себе домой и, скорее всего, больше на улицу не выйдет. На мужчину Наташа возлагала большие надежды.

Дружными парами мы протопали мимо читательского гардероба. Еще одна головная боль для нас с Наташей. Читатели и сотрудники заходили в библиотеку через разные двери, с разных сторон здания. Соответственно, и раздевались в разных гардеробах. Нас с нашими пропусками никогда бы не допустили к читательскому входу, и, следовательно, нам не удалось раздеться в читательском гардеробе. Можно было, конечно, раздеться у читателей и обежать затем вокруг здания, чтобы пройти через служебный вход, но на это у нас не хватило духу. Бегать по центру города без верхней одежды в 20-градусный мороз я бы не согласилась ни за что, а тем более из-за каких-то негодяев, которые еще неизвестно, явятся ли. У Наташи большого энтузиазма мое предложение пробежать кросс по морозцу тоже не вызвало, и мы спокойно разделись в принадлежащем нам по праву гардеробе. Теперь я горько жалела об упущенной возможности. Подумаешь, немного померзли бы, зато сейчас бы не волновались. Но толку? Сделанного не воротишь.

Миновав пару дверей и коридор, мы увидели вдруг, как наша парочка замедлила ход возле двери, которая вела, как я прекрасно знала, в отдел редкой книги, где и хранились реликвии былого. Книги, написанные на телячьей коже, называемой пергаментом, от руки древними монахами чуть ли не в IX веке. Девица махнула рукой на эту дверь, привлекая внимание спутника. Мои худшие опасения начали подтверждаться. Я продолжала убеждать себя, что эти жесты ничего не значат, но в душе знала, что это конец. Конец для бандитов. Теперь я не выпущу их из поля зрения ни за какие коврижки.

– Они стоят возле отдела редкой книги. Там внутри хранятся книги, которые написаны еще от руки, или первопечатные, или раритеты.

Наталья не отреагировала, видимо, для нее была важнее сама игра в следователей.

– За любую из тех книг можно купить твою квартиру два раза, – добавила я, чтобы она врубилась, насколько высока ценность этих книг, и оценила бы размах преступников по достоинству.

– За книгу? Ты спятила, – равнодушно произнесла она.

– Да ты хоть слышала про Остромирово Евангелие? Оно тоже хранится в библиотеке.

Наконец-то Наташку проняло. Она с благоговейным трепетом взглянула на дверь и здраво заметила:

– Дверь не железная, и взломать ее ничего не стоит. Такие богатства за простой дверью. Приходите и берите, пожалуйста.

– Не так, конечно, просто. Во-первых, милицейский пост, во-вторых, ночью патруль совершает обход всего здания библиотеки. Потом – на дверях сигнализация, а на окнах решетки. Но ты права – все охранные средства несовершенны, и при желании их можно легко обойти. А желание у этих ребят, судя по всему, есть, и немалое. Вон как крутятся возле двери. Чуть ли не облизывают ее.

Те двое решили, видимо, что увидели достаточно. Они пошли дальше, мы за ними, через все здание библиотеки. Девица иногда останавливала своего приятеля и указывала ему то один, то другой коридоры. При этом она возбужденно переминалась с ноги на ногу, что-то ему втолковывала.

Мы дошли уже до милицейского поста возле служебного входа. Девица принялась опять настойчиво говорить что-то своему попутчику. При этом она энергично кивала на милиционера, беззаботно сидящего за своим столом и не подозревающего об угрозе, находившейся в непосредственной близости от него.