С царского плеча

– Может быть, в этом что-то есть? Я тоже чувствую какую-то легкость во всем теле.

– Теперь и ты туда же?

Однако баня – это было только начало пути очищения всей компании. Пока подруги пили травяные чаи, их мужчины тоже вымылись и переоделись в специальные ритуальные одежды, свидетельствующие о степени их чистоты.

Дальше им выдали повязки на глаза, которые не позволяли видеть ничего, кроме своих ног. Затем каждого бережно взяли под руки и куда-то повели. Возможно, Лешка, который прожил в Зубовке все свое детство и юность, имел хоть какое-то представление о том, куда они направляются, но подруги были лишены даже этого утешения.

– Как ты думаешь, что с нами будут делать?

Оказалось, ничего страшного. Их заставили опять омыть лицо, руки, а потом и ноги в специальной медной чаше. Причем воду каждый раз наливали свежую, да еще и троекратно споласкивали чашу после каждого омовения, читая очистительную молитву. Поэтому на все это у служителей ушло довольно много времени. Но судя по голосам собравшихся на церемонию обитателей поселка, недовольных среди них не было.

Однако лишь часть церемонии очищения можно было так или иначе наблюдать зрителям. Самая сокровенная ее часть должна была произойти наедине со старцем Захарием, отцом Лешки. Только он мог прочитать положенные молитвы, а потом сказать, помог ритуал или кому-то требуется еще дополнительное очищение. Для этого их по одному ввели в дом, скорее всего, тот самый молельный дом, на который вчера им даже не разрешили хорошенько взглянуть. Видимо, теперь они были уже достаточно чисты для того, чтобы даже посидеть тут.

Повязки с глаз им до сих пор так и не сняли, так что видимость у всех была самая минимальная. Но судя по всему все они находились тут. И кроме них здесь было еще двое назареев, которые просто стояли по обеим сторонам от двери. Так в молчании шло время. Наконец, даже назареи начали переминаться с ноги на ногу и едва слышно вздыхать.

И тогда Лешка произнес:

– Ребята, чего ждем? Где отец?

– Он у себя.

– Так скажите, что мы тут.

– Он знает.

Но и после этого диалога ничего не произошло. Прошло еще минут десять, и тогда Кира внезапно встала, сняла с глаз повязку и воскликнула:

– Знаете, ребята, это становится уже неприличным! Мы потратили на этот ритуал без малого три часа. И если в бане было еще забавно, то теперь я хочу есть, по ногам мне сквозит, а сидеть здесь в молчании, ожидая невесть чего, я не хочу!

Один из назареев показал рукой на горящее в фонаре белое пламя.

– Отец Захария занят.

– Занят он! – возмутилась Кира. – А у нас, можно подумать, других дел нет, как тут сидеть и ждать!

И она закричала во весь голос:

– Господин Захария, выходите! Делайте, что там положено, если вы хотите, чтобы завтра все-таки состоялась свадьба вашего сына!

Назареи окаменели от ужаса. В их глазах плескалось отчаяние.

– Сестра, ты губишь надежду на свое спасение.

– Зато не трачу время на ерунду!

Но и после выступления Киры никаких изменений не произошло. Дверь в комнату отца Захария осталась закрытой. И ни единого звука из-за нее так и не донеслось. Однако демарш Киры послужил сигналом для остальных. Все по очереди сняли повязки с глаз. Настя сделала это последней. Выглядела она какой-то растерянной и даже обиженной.

– Зачем ты так? – с укором обратилась она к Кире. – Зачем скандалишь? Наверное, отец Захария сейчас находится в молитвенном состоянии. В трансе! Нельзя прерывать беседу человека с Господом, да еще так грубо!

– Настя, вернись к нам! – воскликнула Кира. – Мы сидим тут уже час или даже больше! Сколько еще можно? Старик сам назначил это время, он нас ждет. Так чего он выпендривается?

Назареи выглядели возмущенными точно так же, как и Настя.

– Не богохульствуй, нечестивица! – произнес один из них.

И снова голос был не тот. Кира слышала голоса уже четырех назареев, но ни один из них не был похож на голос того мужчины, чей разговор они с Лесей подслушали сегодня после обеда. Кто же он? Кире почему-то казалось очень важным узнать это.

– Ладно, так мы разговаривать не можем. Зайдите к вашему святому отцу, спросите, что нам делать? Да и народ на улице уже притомился ждать. Слышите вы, истуканы?

Назареи переглянулись друг с другом. На их лицах читалась растерянность. Но войти в помещение, где находился святой отец, они не решались.

– Давайте, давайте, – подталкивала их Кира. – Не бойтесь.

Нет, все бесполезно.

– Тогда я сама!

И подскочив к двери, Кира толкнула ее прежде, чем назареи оттащили ее назад. И все же поступок девушки имел важные последствия. Все поняли, что дверь в личные покои старца закрыта изнутри. А между тем отец Лешки на все призывы к нему не откликался. И постепенно возмущение уступило место беспокойству.

– Что-то тут не так, – произнес Лисица. – Он не может не слышать, какую мы тут катавасию подняли. Что же он не отвечает?

– Вдруг с ним что-то не в порядке? – вторила ему Леся. – Все-таки человек уже преклонного возраста. Сколько ему там? Восемьдесят пять? Всякое могло случиться с человеком в его годы.

Эти слова нашли наконец отклик в сердцах назареев. Теперь они тоже проявили первые признаки волнения. Это выражалось в том, что они начали переглядываться между собой куда чаще. Но сами ребята никогда не приняли бы самостоятельного решения, это было ясно всем. И Кира потребовала:

– Зовите, кто у вас тут главный после святого отца?! Зовите его сюда!

Один из назареев остался возле двери, а второй поспешно убежал. Назад он вернулся минут через десять в сопровождении невысокого мужчины, коренастого, с окладистой бородой и быстрыми умными глазами.

– Что случилось? – спросил он, почему-то обращаясь к одному Лешке.

– Да вот… сами не знаем. Отец закрылся изнутри и не открывает.

– Хм, – почесал бороду мужчина. – Не открывает?

– И не отвечает!

– Если не отвечает, значит, в молитве, – наставительно произнес мужчина.

– А если нет? Если ему стало плохо? Все-таки возраст у человека солидный.

Глаза вновь прибывшего сверкнули непонятным светом. Похоже, версия о том, что со старцем мог приключиться приступ, показалась ему весьма интересной.

– Нет, надо подождать, – все равно проговорил он после этого.

– Как подождать? – возмутилась Кира. – А если он там умирает за дверью? Вы допустите, чтобы из-за вас умер человек?

– Почему именно из-за меня? – вздрогнул мужчина. – Я-то тут при чем?