Рай в неглиже

Теперь Кира услышала еще одну версию случившегося. Интересно получается, сколько людей, столько и версий. Небось если послушать саму Стефу, то она тоже расскажет что-нибудь новенькое.

– Владик благородно поступил, – продолжала гудеть себе под нос мамаша Владика. – Сестре своей погибнуть не дал. А шелупонь его – девка деревенская тоже не пропала. Легко себе мужа нашла. Я Владику давно говорила, что не с ним одним эта пройдоха встречается. У нее и тетка такая же была. Всю жизнь мужу моему проходу не давала. Уж он от нее и бегал, а она все за ним. И по телефону звонила, дышала, и записки дурацкие в карманы брюк ему подкладывала, и даже лифчик один раз умудрилась ему в сумку засунуть. Вот ведь подумайте, какая зараза! Пользовалась тем, что они с мужем в одном цеху работали, всю жизнь ему отравила!

– А за что мстила-то? – спросила Кира, в душе удивляясь пластичной психике этой женщины.

Надо же обладать таким даром самовнушения! Сын женится на богатой из-за денег, а эта баба такому повороту дел только радуется. Неродному внучку умиляется, а родного приблудой кличет. А с мужем у нее тоже интересно получается. Всю жизнь мужик ей изменял, налево к тетке Тоне ходил, а жена его во всем оправдывает. Что это? Истинное счастье недалекой натуры или просто глупость?

Но всмотревшись в маленькие шустрые глазки этой женщины, Кира подумала, что все та отлично понимает в этой жизни. Но при этом четко блюдет свою выгоду. Удобно ей было жить с мужем, который хоть и погуливал от нее на сторону порой, но в целом был неплох, она и жила с ним. Удобно ей теперь пристроиться к Стефе и считать себя родней ее ребенку и ей самой, она и будет считать. Ведь сын ее умер. Матильда ей подспорьем в старости быть не может. Ну а Стефа с ее деньгами очень даже может.

– За что мстила? – переспросила Киру мать Владика. – За то, что отверг он ее притязания! Мне с ней изменить отказался. Вот она и мстила. Нервы мне понапрасну трепала!

Да, у этой тетки был готов ответ на любой вопрос. И все же пока что Кира не получила ответа на самый главный: кто же мог желать покойному сыну этой женщины зла настолько, чтобы отправить его на тот свет, да еще сделать это столь причудливым образом.

– А эта лихорадка Нила, где ваш сын мог ею заразиться?

– Да разве же теперь узнаешь? Врачи говорят, должен был быть контакт с инфицированным человеком или животным. Специально нас со Стефой допрашивали, кто из посторонних к Владьке в последнее время приходил. Нас на карантине держали. Да ничего у нас не проявилось. Выходит, не заразный Владька был. Напутали чего-то врачи!

– А как ваша племянница перенесла случившееся?

– Кто? Стефа? Да как сказать… Трудно перенесла. Заговариваться, сердечная, стала. Все сидит, в одну точку уставившись, и под нос себе бормочет, что не заслужила она этого. Что не виноватая. Что счастья хочет! И такие слезы по щекам катятся, прямо страх смотреть!

– А где она сейчас?

– В Варшаве. Меня там ждет. Вещь я ей одну привезти должна. Владик мне ее перед смертью завещал. Уж бредил он, а все-таки меня к себе призвал и нашептал. Забери, сказал, мама. Отдай Стефе. Как мы со Стефой договаривались сделать, так я и поступлю. И ты, говорит, мама, считай Стефу своей дочерью.

– А что за вещь, которую вы Стефе должны передать?

Но пора откровений закончилась. Мать Владика взглянула на часы и воскликнула:

– Ох, что-то заболталась я с тобой, девонька! Владьку-то уже не вернешь, а мне про себя подумать надо. Самолет меньше чем через пять часов. А я тут с тобой сижу и болтаю. Уж скоро и такси до аэропорта приедет. Давай прощаться. Наверное, не свидимся с тобой более. Ну, прощай же скорей!

Кира попрощалась с этой пожилой женщиной, искренне пожелав ей удачи и счастливого пути. Умению этой женщины закрывать глаза на все, что ее не устраивало и казалось вредным для собственного благополучия и счастливой жизни, можно было только позавидовать. Кира и позавидовала.

Прощаясь, она была уверена, что никогда больше не увидится с матерью Владика, которая назло всем трудностям сумела-таки сложить свою жизнь так, чтобы та была благополучной. И честно говоря, Кира была только рада этому.

Глава 4

Итак, добраться до Стефы пока что не представлялось возможным. Для этого нужно было лететь в Варшаву или позвонить туда Стефе. Но если телефон Стефы мать Владика и дала, то еще не факт, что это был правильный номер. Во всяком случае, когда подруги попытались дозвониться до молодой женщины, никто не снял трубку.

– Владика нужно отставить вместе с его таинственным долгом откуда-то из далекого прошлого, беременными и не беременными от него девушками и экзотической болезнью, которая унесла его в могилу. Сейчас мы займемся другим.

– А чем?

– Мастерской Кольки и теми, кто там работал.

Но Эльза, сидящая на заднем сиденье машины, неожиданно заныла.

– Нет, не могу! Я устала! Хочу отдохнуть. Мне надо отдохнуть. И еще я есть хочу!

– Я тоже проголодалась, – встала на ее сторону Леся. – Кира, давай возьмем небольшой тайм-аут?

Честно говоря, Кира и сама устала и была не прочь посидеть, передохнуть, привести мысли в порядок, а заодно и плотно перекусить. Уж в чем, в чем, а в том, чтобы плотно перекусить, Кира толк знала. Несмотря на то что она была поджарой, словно породистая гончая, кожа, кости, мышцы и ни грамма жира, Кира обладала завидным аппетитом. И сейчас этот ее аппетит все активней и активней давал о себе знать.

Поэтому Кира лишь спросила:

– А что, в мастерской Коли столовая или хотя бы кафе для посетителей не предусмотрены?

– Нету там ничего, – буркнула Эльза. – Эй! Вот тут останови!

Кира нажала на тормоз и лишь затем поняла, где потребовала остановить Эльза. Это был магазин, в витрине которого длинной шеренгой выстроились многочисленные мотоциклы.

– Колька любил тут бывать, – задумчиво произнесла Эльза. – Это было его излюбленное местечко. Зайдем?

– Если ты этого хочешь, то конечно.

– Кольку тут хорошо знали. В сервисе с мастерами он не больно-то откровенничал, все-таки они были его подчиненные. А Колька считал, что для нормальной рабочей обстановки – нормально, когда между хозяином и работником существует определенное расстояние. Трудяга не должен забывать, что он тут всего лишь по найму. И не должен ставить себя на один уровень с боссом.

– А тут?

– А тут у Коли был приятель. Даже не приятель, просто знакомый. Но Коля частенько звонил ему, узнавал, что из новинок появилось. И он тоже Коле звонил. Зовут его Сема, но Колька, да и все остальные звали его Семафором.

– Почему?

– Увидите, сами узнаете.

Но увидеть таинственного Семафора подругам так и не удалось. Когда они пришли, в салоне его не было.

– Приболел наш Семафор, – скорбно произнес его напарник. – На похороны отпросился несколько дней назад. Сказал, что на день, а потом позвонил, сказал, что заболел. И с тех пор о нем ни слуху ни духу.

– И куда он мог подеваться?

– Без понятия. Мы с ребятами его прикрывали, как могли. Но сегодня хозяин вычислил, что Семки нету. Расшумелся ужасно!

– А чего шуметь-то? Вдруг человек серьезно заболел?

– Да не болел Семафор никогда. Вряд ли и сейчас занемог.

– Тогда что же с ним? Запил?

– Нет! Семафор это дело не очень-то приветствовал. Выпить, конечно, мог, но чтобы забухать сразу на несколько дней… Нет, такого с ним отродясь не случалось.

– Тогда что с ним?

– В том-то и дело, что никто из наших не знает.

– А к нему кто-нибудь ездил?

– Толку-то? Он трубку не берет. То ли не хочет общаться, то ли действительно приболел.