Шахматы на раздевание

– Вор должен сидеть в тюрьме!

Конечно, сажать Костю в тюрьму подруги не собирались. Да и как бы они это сделали? У них был к нему совсем другой разговор. Девушки хотели надавить на Костины самые добрые чувства, чтобы он вернул им сережки.

– Остальное пусть оставит себе.

Если же Костя и тут не поддастся на их уговоры, девушки планировали ему еще немного приплатить. Кто-то мог сказать, что это глупо – давать вору деньги за то, чтобы вернуть себе свои же вещи. Но, в конце концов, честь семьи дороже.

По телефону подруги не стали вести с Костей деловых разговоров. Они лишь попросили его о личной аудиенции, заявив, что дело чрезвычайной важности и речь идет о больших деньгах. В принципе, так оно и было, они не очень-то и соврали. Девушки ожидали, что Костя начнет отнекиваться, даже приготовились беспардонно лгать, если понадобится, но дизайнер явно не почуял подвоха и сказал, что примет их у себя дома. Подруг даже удивила та легкость, с какой мерзавец дал свое согласие на эту встречу. Видно, у человека совсем не было совести, если он так спокойно соглашался на свидание с жертвами своего собственного коварства.

– Или же он полагает, что мы совсем дуры и ничего не поняли.

Впрочем, Костя ведь не знал, что у полиции появились подозрения на его счет. Наверное, потому он и вел себя столь нагло. А еще, видимо, он преувеличивал силу собственного обаяния. Хотя если бы подругам сегодня утром не открыли глаза на то, что именно из себя представляет известный фэншуист, они бы так и продолжали считать его славным парнем. Еще и за советом бы побежали, чтобы спросить, что не так они сделали у себя в доме, в чем ошиблись, раз вместо процветания и благополучия на их голову нежданно свалилась беда. Сила личностного обаяния Кости была так велика, что девушки точно так бы и поступили.

Но теперь они были настроены решительно. И обе сжимали кулаки, жалея, что не смогут прямо с порога влепить дизайнеру по хорошему тумаку. Может быть, позднее, когда он вернет им сережки Леси… Но пока не вернет, они будут изображать милых беззащитных овечек, способных хорошо заплатить.

– Значит, мы входим, и ты сразу же начинаешь плакать, – наставляла Кира свою подругу. – Помни, тебя должно быть жалко.

– Может быть, мне уже прямо сейчас начать?

И Леся сморщила физиономию, явно собираясь зареветь.

– Так слишком страшно, – покачала головой Кира. – Вид у тебя не несчастный, а какой-то, скорей, кровожадный.

– А какой у меня должен быть вид? – прошипела в ответ Леся, старательно строя гримасы перед зеркалом. – Этот гад свистнул сережки моей прабабушки! Ты себе не представляешь, как я на него зла!

– Но ты все-таки постарайся.

И Леся постаралась. Пока они ждали лифта и ехали на нем наверх, она старательно строила рожи перед зеркалами, которых тут было великое множество. Результатом ее стараний стало то, что пожилая супружеская пара, которая дожидалась лифта, испуганно уставилась на Лесю, когда подруги приехали на этаж. Люди быстренько шмыгнули в кабину лифта и, не скрывая своего облегчения, проводили уходящих девушек взглядами.

Кира была недовольна:

– Говорю тебе в последний раз, начинай скорее реветь. Иначе все пропало.

– Может, ты поплачешь? – осенило Лесю. – Вор ведь не знает, чьи сережки.

– Я? А что… я могу.

И Кира жалостливо скривилась, и впрямь выдавив из себя пару слезинок. Глаза у нее мгновенно покраснели, кожа припухла, и даже нос вроде бы увеличился в размерах.

– Вот! – обрадовалась Леся. – Тебя и впрямь жалко. А я буду ругаться и громить на чем свет стоит неизвестных воров.

– Это у тебя здорово получится, – шмыгнула носом Кира, стараясь не выходить из образа. – Ну… С Богом!

И она нажала на кнопку звонка. Было немного странно, что Костя не встретил их в дверях, исходя из того, что они звонили ему снизу, и вообще не открыл им дверь. Еще более странно было то, что и после многочисленных звонков подругам никто не открыл.

– Странно, – произнесла Леся. – Уснул он, что ли?

– За несколько минут? Нет, он там. Наверное, сейчас откроет.

Она нажала на ручку двери, и та действительно распахнулась.

– Открыто. Значит, можно войти.

Подруги вошли и замерли в просторной прихожей. Куда идти дальше, они не знали. Перед ними были три двери, все закрытые, одинаковые и безликие. Впрочем, за одной из них намечался какой-то шорох. Туда подруги и направились.

– Костя, вы тут? А у нас, знаете ли, проблемы. Представляете, этой ночью нас ограбили. И самое страшное, что у Киры украли одни особенные сережки, которые…

Они вошли в комнату и в ту же секунду замерли прямо у порога. Леся оборвала фразу на середине, так и застыв с открытым ртом. Костя лежал перед ними на полу.

– Господи, что с вами?

И было отчего испугаться. Фэншуист лежал и смотрел на них, губы его слабо шевелились, он издавал хрип. Его пальцы беспомощно подрагивали и царапали паркет, словно Костя из последних сил пытался ползти. Этот звук и услышали подруги.

– Костя, вы живы?

Подруги уже забыли, что перед ними вор или, во всяком случае, пособник воров, обокравших их. Теперь они видели, что это всего лишь человек, явно нуждающийся в их помощи. Они подскочили к Косте и подхватили его с обеих сторон.

– Господи, да у вас кровь!

Руки дизайнера и впрямь были все в крови. Кроме того, кровь была и на его теле, и даже на ногах.

– Да вы ранены! Кто это вас так?

Но глаза Кости стали закатываться. С его губ срывались бессвязные звуки.

– Что вы говорите? Я не понимаю!

Обе подруги старательно прислушивались к тому, что он пытался сказать, но им удалось разобрать лишь одно слово:

– Монастырь…

– Вы хотите, чтобы за вас помолились? В монастыре? Хорошо, мы передадим ваше пожелание священнику. Только в каком именно монастыре за вас молиться?

Но Костя продолжал хрипеть совсем уж неразборчиво.

– Я не понимаю! – в отчаянии воскликнула Кира. – Не могу разобрать названия.

– Но хотя бы какой это монастырь, где вы хотите отпевание? – пришла ей на помощь Леся. – Христианский или буддийский?

Однако все было бесполезно. У Кости уже не было сил, чтобы договорить фразу. Он уронил голову набок. Неожиданно подругам показалось, что за их спинами раздаются чьи-то шаги. Но в ту же секунду Костя в их руках дернулся, открыл глаза и, устремив взгляд куда-то в потолок, неожиданно четко и внятно произнес:

– Монастырская крыса!

И с этим гневным возгласом он испустил дух. Тело его в последний раз дернулось и обмякло. Какое-то время подруги молчали. Затем Кира пробормотала:

– Я… Я чего-то не понимаю… Он что… Он умер?

– Похоже на то. Во всяком случае, он не дышит.