Верхом на «Титанике»

– Но потом, когда вернулся, я не обнаружил ни малейших следов крови, на столе царил порядок, в кафе никто не заходил. Олеся умерла своей смертью, может, от сердечного приступа.

– Кто ей звонил?

Я пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Имени она не называла?

– Вроде нет, хотя…

– Что «хотя»? – напряглась Нора.

Я вытащил из кармана диктофон и нажал на кнопку. В кабинете зазвучал мой слегка искаженный голос: «А почему вы все же ушли?» Звякнула ложечка и зазвучало сопрано Олеси: «Причина простая, видите ли…» Раздался звонок. «Слушаю. Ой, здравствуй! Ой, Баян, все…»

Запись оборвалась.

– Потом я ушел в туалет, – пояснил я.

– Приспичило тебе, – сердито воскликнула Нора, – на самом интересном месте! Сколько времени ты просидел в сортире?

– Минут пять, шесть, десять – это предел.

– Нет, она говорила не с предполагаемым нанимателем, – процедила Нора.

– Почему вы пришли к такому выводу?

– На «ты» к будущему хозяину не обращаются. Что она произнесла в конце? Баян?

– Вроде.

– Это кто или что такое?

Я пожал плечами.

– Может, она не договорила? Допустим, фамилия Баянова, Баянкина?

– Или название улицы, – вздохнула Нора, – прозвище, еда какая-нибудь. Допустим, «Баянские котлеты делать не умею». Вполне вероятно, что имелась в виду некая вещь…

– Какая?

– Не знаю! «Баян» на сленге наркоманов означает шприц.

– Давайте еще раз послушаем запись, – предложил я, – мне кажется, что Олеся все же произнесла не Баян, а нечто вроде Баюн.

– Речь звучит нечетко, – отметила Нора.

– Олесе понравились птифуры, она говорила с набитым ртом.

– Ладно, – кивнула Элеонора, – потом послушаю и попытаюсь разобраться: баян, баюн, баям, баюм… Ясно одно: по телефону не убьешь, из трубки не выстрелишь! И не отравишь! Кстати, официантка! Она не могла лишить жизни Олесю?

– Коим образом?

– Ваня! Это элементарно! Подсыпать ей в кофе яду! Интересная версия, – оживилась Нора, – смотри! Олеся предлагает тебе встретиться в кафе, звонит своей знакомой, которая там служит, договаривается о столике, а официантка…

Я кашлянул.

– Нора, простите…

– Не перебивай!

– Маленькое уточнение.

– Говори!

– Кафе предложил я, Олеся не знала, где оно находится. Я выбрал его лишь по одной причине – там всегда пусто, рядом находится книжный магазин, куда я частенько заглядываю, и обратил внимание, что кофейня прогорает: сколько ни ходил мимо, ни разу не приметил там толпы посетителей, вот я и решил…

– Хватит болтать, – вскипела хозяйка, – надо не языком щелкать, а подробно докладывать обстановку!

– Виноват! Исправлюсь! – улыбнулся я.

– Хорошо! Заедем с другой стороны, – мгновенно остыла Элеонора, – то, что Олеся знала больше, чем рассказала следствию, лично мне совершенно ясно!

Я опустил глаза в пол. Только что Норе было абсолютно ясно, что домработницу отравила официантка. Меня всегда поражает аргументация, к которой прибегает подавляющее большинство прекрасных дам. На вопрос: «Ну почему вы уверены в своей правоте?» – следует восхитительный ответ: «Мне так кажется» или «Не имею никаких сомнений». Просто торжество логики и здравого смысла.

– Ваня, ты следишь за моими рассуждениями? – разозлилась хозяйка.

– Я весь внимание, – заявил я.

– Олеся сначала соврала, дала фальшивую рекомендацию, а затем велела позвонить «Марии Ивановне», якобы бывшей работодательнице, а на самом деле своей сестре… Ваня! Где твой телефон? Дай его сюда немедленно.

Я протянул Норе сотовый.

– Меню, звонки, – забормотала та, нажимая на кнопки, – вот! Есть! Секундочку!

Ажитированная сверх всякой меры Элеонора схватила трубку домашнего телефона и спустя минуту затрещала:

– Максим? Добрый день! Помнишь, ты просил помочь вашему сотруднику? Да, да, ему! Можешь взять деньги, он поедет на курорт. Ну что ты, фонд для того и существует, чтобы оказывать помощь. Ничего не надо! Впрочем, если уж ты так настаиваешь, у меня к тебе есть крохотная просьбочка. Выясни по номеру мобильника его хозяина, имя, фамилию, адрес по прописке. Восемь, девять ноль-три…