Коррида на раздевание

Глава 10

– Умер? – переспросил Макс. – Вот так просто? Вчера он выглядел совершенно здоровым.

– Сетовал на духоту, когда ему предложили кондиционер посильнее включить, он отказался. Сказал, что озноб начнется. Его уже несколько дней то в пот, то в трясучку кидало, – пробормотала я.

– На улице, несмотря на сентябрь, жарко и влажно, – нашел объяснение Костин, – мне тоже кажется, что кислорода в комнате нет. Клиент никак не походил на недужного. Я уверен, что на вскрытии найдут тромб или аневризму, ну да я не доктор.

– Алевтине стало плохо, ее уложили в кровать, – продолжала я. – Все перешли в столовую. Тоня забегала по комнате, начала есть все, что на столе было. Похоже, она из тех, кто стресс забрасывает едой. За считаные минуты слопала пироги, штук пять, несколько кусков хлеба с маслом, сыр… Еще что-то, потом ушла. Сергей Леонидович общался сначала со «Скорой», затем с полицией. Петр не ехидничал, не ерничал, был подавлен. Сказал, что в последнее время ругался со старшим братом, злился на Афанасия за глупости, которые тот нес.

– Какие? – оживился Макс.

– Например, тот сказал Петру: «Зачем ты меня в воду столкнул?» Петя несказанно удивился: «Когда?» «Неделю назад, – объявил брат, – когда мы на море ездили!» Младший брат любит подкалывать членов семьи. Он мне признался, что частенько подтрунивал над Афанасием. А тот, цитирую Петра Сергеевича: «Вообще без чувства юмора, все всерьез воспринимал».

Услышав ответ Афанасия, Петя удивился:

– На какое море? Мы же всегда только в начале октября в Италию летаем. Июль-август-сентябрь там жара нереальная.

– Хватит спорить, – рассердился Афанасий. – Думаешь, я идиот? Не помню, как мы вместе за буйки в Коктебеле заплыли?

Вот тут Петя опешил. Коктебель? Семья Кирпичниковых давно имеет собственный дом на юге Италии. Они не летают на российские курорты!

– Ты меня столкнул с палубы нашей яхты, – завел Фася.

– У нас ее нет, – возразил Петя.

– Кого? – прищурился Афанасий.

– Чего, – поправил Петя, – никто не владеет плавсредством. Хотя, прости, есть надувные матрасы.

– Из-за тебя я здорово ушибся, – не утихал Афанасий. – Понятно, что ты не хочешь извиняться!

С этими словами он ушел, в комнате появилась Антонина и задала вопрос:

– Почему ты сидишь с таким видом, словно тебя по голове пыльным мешком стукнули?

Петя передал Тоне беседу с Афанасием, сестра скорчила гримасу.

– Ты Фасю постоянно донимаешь, вот он и решил с тобой твоим же оружием бороться. Придумал ерунду и с самым честным видом выложил.

– Он так никогда не поступал, – возразил Петя.

– А теперь начал, – захихикала Антонина, – если зайца долго бить, он научится спички зажигать. Ты над Фаськой без конца подтрунивал, а он, как тот кролик, за коробок схватился.

– Зачем он нам-то небылицы плел? – изумился Костин. – Главное, так складно, все одно к одному. Я ему поверил.

– Аналогично, – кивнул Макс, – я заметил парочку нестыковок, но они вполне объяснимы. Детство Афанасия не вчера закончилось, людям свойственно часть событий забывать, часть перепутать. И он нам аванс заплатил.

– Деньги надо вернуть, – сказала я, – прямо сейчас.

– Думаю, лучше после похорон, – предложил Володя, – в семье горе. А тут мы с рублями.

– Лампуша, как полагаешь, с кем у Афанасия в семье сложились наименее теплые отношения? – спросил Макс.

– С Петром, – предположила я, – мне показалось, что младший брат недолюбливает старшего. Может, зависть.

– По идее, должно быть наоборот, – заспорил Костин? – Петя успешный человек, врач, работает вместе с отцом. Фил, я не ошибаюсь?

– Ни на грамм, – ответил наш компьютерщик, глядя в экран, – Петр Сергеевич всегда и везде первый. Одни пятерки в школе, институте, блестяще защитил кандидатскую. Сейчас заведует в центре Сергея Леонидовича педиатрическим отделением.

– Мне казалось, что у Кирпичникова психиатрическая лечебница, – удивилась я.

– Полагаешь, детей сумасшедших не бывает? – усмехнулся Филипп. – Да все подростки со съехавшей крышей. В отделение Петра принимают больных от семи до тридцати лет.

– Хороши малыши на четвертом десятке, – покачал головой Костин.

– Во-первых, его отделение называется «Педиатрическое и юного возраста», – уточнил Фил, – а во-вторых, нынче детство – период до тридцати лет, до сорока пяти юность, до семидесяти пяти зрелость. А потом…

– Кирдык котенку, – весело объявил Костин, – все ясно! Я пока лысый желторотый птенец. Что еще про Петра сказать можешь?

– Не женат, детьми не обзавелся, – продолжал Фил, – бабник. Постоянно заводит романы. В Фейсбуке у него полно баб в друзьях. Петю тянет к молодым, худым и злым. Он из категории мужиков, которым с нормальной теткой с обычными интересами: дом, работа, дети, муж, кухня, кот, поездка раз в год в Турцию – невыносимо скучно. Стерва нужна. Вот чудесные комменты к его последней фотографии из служебного кабинета. Прошу изучить снимок.

Филипп щелкнул пультом. Экран на стене продемонстрировал фото Петра в зеленом халате с принтами в виде собачек.

– Читайте, – велел наш гуру мышки и коврика.

Я уставилась на столбец текста.

Петр: Новая форма для педиатра. И как вам Айболит?

Олеся: Красавчик.

Нина: Жесть.

Игорь: Петян! Айболит обезьян лечил, не деток. На хрена он в человеческой клинике? В ветеринарке деду место!

Лена: Хорошенький! Про халатик говорю. Хочу такой. Где взял?

Олеся: Глаза открой. Человек написал: «Новая форма».

Лена: Рот закрой. Вопрос не тебе. Где такую купить, Петя?.

Олеся:…!

Лена: Деточка! Утешься. Все уже поняли, что ты из города Домработнинск.

Олеся: Я с Москвы.

Катя: С Москвы? Погибаю! Из Москвы! Из Питера! Из России! Из Франции! Зато с села Большие хрюшки.