Ошибка Творца

– Мне нужно, чтобы ты вспомнил того человека, который пришел вместе с Джорадзе. Как он выглядел?

– Да я ж все уже…

– Еще раз.

– Ну, борода рыжая, высокий, худой вроде, но плащ такой, мешком, не особенно разглядишь. Я вон даже Джорадзе не узнал, он в очках темных был и в капюшоне на голову, а я…

– Подменял друга после ночной смены. Я читал показания. Теперь вспомни, как он говорил, интонации, может быть, акцент?

Парень пожал плечами:

– Да нет. Не было акцента. Но говорил он… – Гарсон задумался, почесал коротко стриженную круглую голову. – Знаете, по-начальницки. Спокойно так. Но не так, как здешние начальники.

– Здешние? – сощурился Андрей.

– Ну, из Бизнес-центра разные менеджера. – Он сделал ударение на последнем слоге, и Андрей понял, что парень тоже недолюбливает тутошнюю публику.

– И в чем разница?

Парень мотнул головой:

– Не знаю, как объяснить. Как будто он настоящий начальник, понимаете? Без нажима так, интеллигентно, но слушаешься – на раз.

Андрей вздохнул, глядя на парня: мол, это все? Парень виновато поморщился:

– Больше ничего не помню. Извините. Кофе-то вам нести с пастой?

– Нет, – Андрей встал, – спасибо.

И покинул заведение. А спускаясь в лифте, приободрился: не зря все ж таки съездил. Если задуматься, много ли интеллигентов среди больших начальников? То-то.

Маша

Маша сидела в огромной гулкой аудитории театрального института и ждала Дину Вербову. Ей пришлось звонить Рудовскому, чтобы уточнить имя и фамилию ближайшей Алисиной институтской приятельницы и одногруппницы. Голос продюсера звучал глухо, но имя он назвал без колебаний – Вербова, хоть и не была задушевной подружкой, пару раз ночевала у них дома. Благо место есть, а Дина иногородняя. Маша сама себе кивнула – еще бы, уезжать на ночь глядя из такого особняка да в студенческое общежитие. Они договорились встретиться с Диной в перерыве между занятиями, и вот Маша уже начала рассеянно разглядывать из окна толпу студентов, распивающих пиво в садике вокруг здания, когда дверь в аудиторию распахнулась и на пороге появилась высокая, очень худая девушка с драматически подведенными глазами, в черном.

– Я – Дина, – представилась она, позабыв поздороваться.

– А я – Мария Каравай. Здравствуйте, – исправила ее оплошность Маша, протягивая девице руку. Дина пожала ее с явной опаской. Ногти у нее были фиолетовые с перламутром, квадратные. Маша жестом предложила ей присесть за парту рядом, и Дина, громко втянув носом воздух, опустилась на стул, с некоторым вызовом вытянув длинные ноги: короткая юбка, черные плотные колготки и байкерские ботинки с черепами по бокам. Маша вспомнила тонкое, с бархатистой кожей лицо Алисы – голубоглазой блондинки, короткий шелковый пеньюар цвета нежной зари, в котором ее нашли, – привет из галантного века. Что у этих двоих общего?

– Да не мучайтесь вы! – вдруг сказала Дина и подмигнула Маше: – Я же вижу, о чем вы думаете: что у нас с Алиской общего?

– Семья? – предположила Маша, вспомнив, что Рудовский говорил о детстве Алисы, прошедшем почти в полной нищете.

– Не-а, – накрутила на палец Дина единственную длинную прядь волос за ухом. Вся остальная голова была в коротком ежике. – У меня предки очень положительные – в Сбербанке всю жизнь работают. Служебный роман. Получали хорошо, меня, как могли, баловали. А у Алиски родичи – пьянь подзаборная. Как такую цацу заделали – большой вопрос.

– Были, наверное, другие точки соприкосновения? – вернула ее к цели беседы Маша.

Дина кивнула, улыбнулась, обнажив мелкие острые зубы:

– А то! Взаимовыручка, как и положено у друзей!

Маша смотрела на нее во все глаза: не похожа была эта Вербова на человека, только что потерявшего близкого друга.

– Да не подруга она мне! – вновь будто услышала ее Дина и почесала облаченную в шерстяные колготки коленку.

– Не жарко? – усмехнулась Маша.

– Есть чуть-чуть. – Дина вдруг широко улыбнулась; заиграли аж четыре ямочки – две на щеках и две на маленьком подбородке. – Но имидж – наше всё! А по поводу Алиски, ну, стыдно сказать… Мы не дружили. Мы друг друга использовали. Вот и все.

– Нет, – нахмурилась Маша, – не все. Как использовали?

Дина опять почесала коленку, помрачнела.

– Да как, как! Рудовский ее давал мне пару раз в эпизодах сниматься – не бог весть что, но задел, так сказать, на будущее. А я…

Она замялась.

– А вы ее прикрывали перед мужем, так? – спросила без улыбки Маша.

– Ну да! – с вызовом пожала плечами Дина. – А что такого-то? Сам дурак, раз верил. Кстати, не только перед мужем. И перед Кононовым…

– А вот с этого момента поподробнее, – нахмурилась Маша. – Что за отношения у Алисы были с профессором?

Вербова закатила глаза и продекламировала с надрывом:

– «Пускай скудеет в жилах кровь, но в сердце не скудеет нежность… О ты, последняя любовь! Ты и блаженство, и безнадежность!» – Посмотрела насмешливо на Машу: – Как-то так примерно. Она падала с ним в обморок. Кстати, с Рудовским тоже. Очень эффективный прием. Только надо это делать натурально. – И, увидев, что Маша непонимающе нахмурилась, добавила: – Ага. Вы, значит, не падали. Да еще небось не с «папиком» живете?

– Не с «папиком», – подтвердила растерянная Маша.

Дина кивнула и поерзала, поудобнее устраиваясь на стуле:

– Значит, так. Когда выбрали себе объект – а тема больше работает, понятное дело, с мужиками хорошо за сорок, нужно просто подойти, что-нибудь спросить незначащее и – хлоп! – упасть в обморок. Причем желательно ему на руки, а не затылком о бетонный пол. Уж не знаю, какие это там включает у них механизмы, но, если хорошо выглядеть и натурально хлопнуться, попадание почти сто процентов.

Маша смотрела на нее во все глаза, а Дина явно наслаждалась таким вниманием девицы с Петровки.

– Ну и, значит, ловит он вас, эдакую бездыханную, начинает бить по щекам, приводить в чувство, как Спящую красавицу. Тут вы ме-е-едленно открываете затянутые поволокой глаза и говорите… – Она сделала эффектную паузу и, убедившись, что Маша ее все так же внимательно слушает, закончила: – Ах, это вы?

Маша не выдержала, расхохоталась, и Дина, выйдя из образа проснувшейся красавицы, хохотала вместе с ней.

– Да вы талант! – отсмеявшись, заявила Маша.

– А то! – кивнула важно Дина, но тут же поправилась: – Хотя, честно скажу, у Алиски получалось круче. Поэтому наш «мастер» и запал. Влюбился, страдал: мол, нам не суждено быть вместе, я хочу твоего счастья, зачем я тебе нужен, старая развалина. И как в воду глядел – помер пару месяцев назад.

– Долго длился роман? – Маше было слегка неуютно от Дининого молодого цинизма. Но, может быть, это тоже – имидж?

Дина закатила глаза, вспоминая:

– Ну, с год, наверное, длился.