Заберу тебя себе

Кир молча следит за моими движениями. Я замечаю привычную наглую улыбку и острые клыки. Меня это завораживает и раздражает одновременно. Хочется сказать, чтобы уходил и не возвращался и в то же время, чтобы остался и снова что-то мне рассказал. Я любопытная до чужих секретов и историй.

– Выйди. Мне надо переодеться, – отворачиваюсь и начинаю медленно развязывать юбку.

– А если я не хочу?

Он уселся в кресло. Ровно на то место, где сидел Петечка. Наблюдаю за сменой его настроения. И вообще, снова наглый Кир ворвался и раздражает все мои рецепторы.

Только страха перед ним нет. Где-то в глубине души я уверена, он никогда меня не обидит.

Устало опускаюсь на кресло рядом с ним. Выдохлась.

– Что ты от меня ждешь, Кирилл Леманн?

Да-да. Кирилл Леманн. Мажор, сын хозяев, которые так и не заплатили за выступление, до ужаса богатые, интеллигентные, с родословной, в которой одни царские советники и министры.

– Я требую всего три свидания, – говорит уверенно и несколько расслабленно.

– Требую? – мои нервы подожгли как фитиль свечки.

– Ну, прошу, – разводит руки в стороны. В глазах нездоровый огонёк, его искры не обжигают, а жалят. – Я тебя спас, между прочим. Хотелось благодарности, как бы…

– Ты мне не нравишься, Кир!

– Не проблема. Исправлю.

Разглядываю его пристально, будто в первый раз вижу. В груди сдавливает неуемное чувство какой-то обиды, смешанной с удовольствием. Безумная смесь получается так-то.

– Хорошо, – тихо отвечаю. Сама еще не понимаю, на что подписалась. В моих планах было завоевание Лео, а тут свидания не просто с другом Навицкого, с самим сыном Леманнов.

Кир улыбается так, что у меня ноги подгибаются. Ох, тепло как обруч раскручивается по телу. В его глазах пылает азарт, радость и, черт возьми, победа.

Глупо улыбаюсь ему в ответ. Потому что сдерживаться – сил больше нет.

– Тогда я позвоню? – пятится назад, сшибает еще какую-то вазу или что это. Она падает с громом, разбивается. Кир матерится и снова извиняется. Таким милым кажется, улыбку еще больше растягивает на моем лице.

– Ты мой номер не знаешь.

– Пфф! Знаю!

– Я тебе его не давала, – с укоризной смотрю сквозь нисходящую улыбку.

Он пожимает плечами. Снова идет спиной вперед, мало видно ему одной разбитой вазы. Взгляд тянется от меня все дальше и дальше, а тоньше не становится.

– Зойка, такси тебя за воротами ждет. Отвез бы сам, но я бокал шампанского опрокинул.

– Спасибо, – отвечаю ошарашено. Кажется, зря я согласилась на эти долбаные свидания. Еще одна такая забота с его стороны и я на пути к влюбленности. Вот черт. В такого как Леманн влюбляться точно нельзя.

Можно забрать свои слова обратно?

– А, еще. Любовнику своему привет передавай.

Глава 7

Кирилл.

Выхожу из гостевого дома. В голове такая хуеверть пока происходит, пока сам не могу еще разобраться.

Я пошел за Петечкой, зная, что он может натворить дичь. Всю жизнь таким был, сколько его помню. Наши мамы двоюродные сестры, поэтому знаю я этого ушлепка с самого его рождения.

Поначалу неплохо дружили. Делить нам было нечего, всего было завались у каждого. А потом в нем то ли зависть проснулась, то ли обида. У меня получалось все лучше, чем у него: учеба, спорт. Тут еще и родители его сыграли не последнюю роль.

«Посмотри, как у Кирилла» , «Бери пример с брата», «Если бы делал так, как Леманн, вышло бы лучше и правильнее».

Поэтому его неприязнь ко мне вполне имеет под собой почву. Ну и, что уж, иногда ее подпитывал. Сам не знал зачем. Просто в какой-то момент мне это понравилось. Видеть его реакцию, как он розовеет от бешенства, а ноздри белеют до синего отлива. Нравилось, черт.

Пока не вырос.

Последний раз мы виделись с ним года четыре назад. Мать юбилей справляла. Не мог не приехать. В Питере они еще с отцом жили. Мы не обмолвились с Петечкой ни словом. Я лишь кивнул в знак приветствия, а он отвернулся.

Оборачиваюсь на дверь, за которой оставил Зойку и по-дебильному улыбаться начал. Не думал, честно говоря, что согласится на эти три свидания. В голове еще несколько вариантов имел, как заставить ее согласиться. Упертая ведь, сучка.

Ну, а там легкая романтика, привычное соблазнение. И моя. Моя будет. Ух, руки чешутся приступить к задуманному.

– Кирилл, – голос матери как всегда мягкий, привычный.

Она стоит на углу гостевого домика. Ждет. Слышала, что происходит за дверью? Видела? Снова раздражение какое-то по всем внутренностям пробегается. Потому что сколько себя помню, не было ни одного дела, куда бы она не совала свой идеально сделанный носик.

Я маму люблю. Очень. Но в какой-то момент она стала забывать, что я вырос. И все, что мне нужно от нее получать, это безусловная любовь и поддержка.

– Мама? Я думала ты не оставляешь своих гостей одних?

Иду не останавливаясь. Мне важно увести маму от домика, где вот-вот должна выйти Зоя. Вопросов ведь потом не оберешься, замучаешься отмахиваться.

– Ты так быстро умчался за Петром. Что у вас произошло?

Она догоняет и по-матерински берет меня под локоть. Я, конечно же, его подставляю.

– Петр, – выделяю его имя, – ведет себя некрасиво. Вот и все.

– Он просто еще молодой, неопытный. Ты бы научил, подсказал бы.

Как-то резко захотелось снять ее руку с себя и уйти еще дальше, в сад. Хочу побыть один и не слушать очередные просьбы и наставления мамы. Все это напоминает забытый спектакль, где я основной добродетель, а Петечка – злодей, который должен в конце этой самой пьесы исправиться.

– Ему двадцать четыре мама. Двадцать четыре. Я в его возрасте уже переехал в Москву, начал зарабатывать свои деньги и строить свою жизнь. Самостоятельно, вдали от дома и вашего с папой влияния и связей. Пока он сам не поймет, что нужно что-то менять, советы бесполезны.

«Особенно, если ты немножечко гондон», – про себя заканчиваю свою мысль. Матери ее знать не обязательно.

– Кстати, сын. Ты говоришь, что уже взрослый, но о моих просьбах о присмотреть себе невесту, ты отмахиваешься как от надоедливой мухи. Нехорошо, дорогой.