Без Границ

– Слушайте, ну прикольно! – ничего не понимая, сообщила Вася. – Так, ладно, вы двое, расскажите мне свою историю в кафе, ибо я безумно хочу есть.

Не споря, все двинулись к подземному переходу. Каждый из них чувствовал себя по меньшей мере странно. Виктория не планировала встречаться в тот день с подругой. К тому же она неловко себя чувствовала из-за женщины, идущей рядом с Василисой. Ведь Васька даже не представила ее! Словно ее там и не было!

Харон все думал над брошенной фразой – «она моя девушка». Что он должен делать, чтобы Василиса поверила в это.

Виктория с Хароном уселись за стол, а Василиса с женщиной отправились покупать еду. Девушка испепеляла взглядом своего «молодого человека»

– Что я не так сделал? – наконец, спросил он еле слышным шепотом.

– Нет, нет, все так. Мне понравилось то, как ты сказал Ваське о нас… Теперь надо придумать историю знакомства…

– О, – перебил ее демон, – положись на меня и не забывай подыгрывать.

– Господи, все с ума посходили! Еле взяла поесть. Фух. Ну рассказывайте: что, где, как?

Демон бросил взгляд на свою девушку. Василиса неотрывно смотрела за ними двумя, чуть ли не с оберткой поедая бутерброд.

– Может, лучше с тебя начнем? – аккуратно переспросила Вика.

– Ну уж нет! – покачала пальцем подруга. – У меня стандартное спустя-трех-месячное– расставание. А вот у вас… у вас что-то необычное. Где вы познакомились, Харон?

Василиса переадресовала свой вопрос к мужчине, поняв, что подруга просто стесняется.

– Три месяца назад я ехал в метро… Увидел девушку, которая что-то неотрывно читала в тетрадке. Она склонилась над письменами как коршун, правда, спрятавшись в рыжих волосах. Я наблюдал за ней, никак не пытаясь себя проявить. Я, честно говоря, был в исступлении. Что-то было в этой рыжей бестии…демоническое. Я не мог оторвать взгляд. Через пару станций я понял, что хочу, чтобы эта девушка посмотрела на меня. Я не просто хочу, я жаждал этого. И, наверное, силой мысли, я заставил ее взор подняться от исписанных листов и посмотреть на меня. Ее темно-оливковые глаза изучали мое лицо в течение нескольких секунд и этого времени мне хватило понять, что я просто обязан узнать ее имя и, по крайней мере, телефон.

Демон замолчал и улыбнулся. Обе девушки смотрели на него, открыв рты. Василиса забыла, что вообще есть хотела. Виктория же слушала красивую сказку, в душе немного расстраиваясь, что все на самом деле было совсем по-другому.

– И что было дальше? – с набитым ртом спросила Васька, вспомнив, наконец, о еде.

Харон продолжил свой увлекательный рассказ. Виктория посмотрела на женщину, сидящую рядом с Васькой. Она молчала. У нее были такие безликие глаза. Вика никогда в жизни не видела таких глаз. Просто пустые, жуткие и бесцветные, словно невзрачные линзы, купленные за полкопейки на распродаже в секонд-хенде. Зрачок был заляпан жирными пальцами, цвет вообще стерся. В такие глаза невозможно долго смотреть: отведешь свой взгляд либо, потому что жалость взыграет, либо страшно станет.

И Виктории было не по себе от того, как эта тихая женщина смотрела на нее. Не по себе ей было и от ее бледности и бледно-розовых губ, потрескавшихся вдоль и поперек. Они были такие сухие, что у Виктории инстинктивно возникло желание дать женщине воды, хоть как-то помочь.

– Кто это? – спросила Вика, перебив рассказ Харона.

– Где? – Васька начала оглядываться.

– Женщина, которая сидит рядом с тобой. Ты нас не познакомила.

– Женщина? – удивленно переспросила Васька, рассматривая пустые стулья рядом.

Харон нахмурился. У него было такое серьезное лицо, словно он был на грани открытия чего-то очень важного. А может, оно так и было. Василиса улыбнулась, положила остаток бутерброда на поднос и внимательно посмотрела на подругу.

– Женщина, значит, – подытожила она. – Какая женщина? Вик, ты чего?

– Вот эта! – уже не так уверено произнесла Виктория, глядя в глаза незнакомке.

– Послушай, ты начинаешь меня пугать. Здесь нет никакой женщины. – Василиса демонстративно встала и плюхнулась на пустой стул.

Похоже, кроме Виктории никто не видел, как сероватое облако тумана взвелось вверх, после того как Василиса села на «тетушку» и в другую секунду, оно снова опустилось на другой стул, но все равно рядом с Василисой.

Постепенно до Виктории начало доходить, что за женщину она видит, которую никто не видит.

– Ты что, тоже не видишь ее? – со страхом спросила Вика Харона.

Мужчина однозначно покачал головой, отнимая у Виктории последнюю надежду, что она – не сумасшедшая.

– То есть, ты все еще видишь ее? – спросила Василиса.

– Нет. – Быстро ответила Вика и отвела глаза от женщины. – Нет. Я пошутила.

– Я рад, что это была шутка. – Харон решил хоть что-то сказать.

Он-то, конечно, больше всех понимал, что никакая это не шутка. Он прекрасно помнил слова Люцифера и слишком опасался того момента, что произойдет в будущем. Блуждающая ведьма рядом с демоническим существом не есть хорошо ни для ведьмы, ни уж тем более для него…

– Ну чудненько. – Воскликнула Василиса и устремила свой взор на мужчину. – Харон, как романтично вы познакомились!

– Да, – мужчина отвлекся от размышлений. – С той самой минуты мне кажется, что я столкнулся с любовью и хочу, чтобы она была рядом.

Василиса беспощадно пытала несчастного демона вопросами, на которые он отвечал, давая полную волю и свободу своему бесподобному воображению. Он учился говорить в реальности, внимательно следя за реакцией девушки. Ему было важно понять, что ей нравится, что – не очень. Попытка внедриться, погрузиться в человеческую психологию, которая казалась демону чем-то невозможным, непостоянным. Он говорил что-то смешное, ему так казалось, он ожидал, что девушка улыбнется, но на ее лице было лишь смущение и озадаченность. Он пытался говорить о серьезных вещах, а она улыбалась. Что могло происходить в ее голове? Как с этим работать, он тоже не знал.

Виктория же более не слушала сказки Харона. Она смотрела на то, что никто не видел, на то, что ни для кого не существовало. Она смотрела на женщину…на дух, преследовавший ее подругу.

Виктория отвела взгляд, мысленно обозвав себя сумасшедшей дурой. Какие духи? Разве могут они существовать? Идиотизм. Вика больше не хотела думать об этом. Нет никаких призраков, духов и всех остальных мертвецов.

Вика уставилась на Харона, пытаясь переключиться на его бесподобную красоту.

Василиса же рассказывала уже о своих больных чувствах после расставания с молодым человеком, которого Виктория даже не успела увидеть. Подруга говорила о том, что жизнь несправедлива, так жестко издеваться над ней. Задавала вопрос: «Когда же я смогу влюбиться?». Переживала, переживала, переживала.

Харон все слушала, внимательно слушал и вовсе не понимал, что происходит с этой девчонкой. Ведь демон слышал не только то, что она говорила, но и то, о чем она думала. А думала Василиса вовсе не о своем разрыве и несчастной судьбе, а о том, что ей совсем не везет, потому что такой мужчина, как Харон сидит не рядом с ней, а рядом с рыжей ведьмой.

Демон искрение удивлялся, как так получается? Говорить об одном, думать совершенно о другом…

Он слышал мысли Виктории, которая умело, возможно, уже заученно отвечала Василисе, думая о женщине с безликими глазами. И с одной стороны ее можно было понять: сколько раз уже Виктория слушала подобные истории? Сколько было пролито слез на ее плече? Сколько раз Виктория пыталась помочь? А потом ей надоело.

Три месяца безудержной страсти, пылающей в агонии любви, истомное желание и все. После наступал тлен и пустота. Чувство одиночества…Одинокая оса, полосатая, красивая и яркая…мертвая и покрытая слоем пыли….

– Господи…. – прошептала Виктория, доставая телефон из сумки – Мама….

Девушка взглянула на дисплей: действительно звонок был от мамы.

– Да, – нехотя ответила она. – Все нормально. Похоже, взяли. Завтра начинаю собирать документы. Ты сегодня дома? Хорошо. Я? В центре, на Маяковской сидим вместе с Васькой в кафе. Поздно, мам. Давай. Хорошо. Я поняла.

Виктория раздражалась с каждым вопросом, но мать настаивала на своих вопросах и ответах дочери.

– Почему ты так разговариваешь с матерью? – неожиданно спросил Харон.

Вика посмотрела на него, на Василису и опустила голову. Она перебирала пальцами салфетки, вздыхала, но продолжала молчать. А что ей было сказать? Она не любила разговаривать на тему отношений в семье.