Камера и два блокнота для важности

Я решил не добавлять, что и после автобуса и на следующий день тоже думал об этом. Это чересчур. И вообще постарался ответить без особого интереса, правда скрыть это все равно не удалось. Я аж ближе наклонился к Полине.

– Может, присоединишься в мою команду из меня одной? Мы бы рассмотрели твою кандидатуру, – Полина серьезно посмотрела в свое перевернутое отражение в чайной ложке. По моему же лицу, видимо, было очевидно, что я слишком рад, потому что ей даже ответ не понадобился. – Отлично, тогда я завтра за тобой зайду? Часиков в двенадцать? Займемся важными делами, пока не настал понедельник, и не началась школа с бесполезными уроками и нудной домашкой, – Полина встала из-за стола. – Спасибо большое за чай. И за сладости.

– Не за что, голубушка, заходи еще, с тобой беседовать очень интересно. А про ваши похождения с Артёмом я после буду ждать рассказ, если, конечно, это не секретная информация. Право, не знаю, что вы там замышляете.

– Чем меньше людей знает, тем лучше. Но поверьте, это ничего опасного, Артём расскажет, как сам узнает, – Полина остановилась в дверях, что-то вспомнив, и резко повернулась. – И, если что, Тёма обязательно наденет шлем, я проконтролирую.

Она кивнула сама себе и с этими словами вышла в коридор, чтобы я ее проводил.

Вечером я долго не мог уснуть, ворочаясь в кровати. Я представлял, чем же мы будем завтра заниматься. Спустя час, не меньше, я понял, что необходимо особое оружие, используемое в редких безвыходных ситуация, как, например, эта.

Выбравшись из нагретого кокона одеяла, случайно уронив пару мягких игрушек, но сразу же их подняв, я поплелся на кухню. Мама готовила блины на утро. Она всегда готовила воскресный завтрак в субботу вечером, когда Гоша долго не возвращался домой. Чтобы занять мысли. Значит уже прошло восемь вечера. Гоше положено возвращаться до восьми.

– Вкусно пахнет ванилью, – подметил я, надеясь получить блинчик на сон грядущий.

Но мама не поняла намек, либо не хотела понимать. Она говорит, что если кушать перед сном, то сны будут плохие сниться. А как по мне, если съесть что-нибудь сладенькое, то сны будут сладкие. Это же логично. Поэтому сейчас, встав на стул, я тянулся за большой желтой банкой какао и пакетом зефирок. Перед тем, как поставить кружку с молоком в микроволновку, я заметил, что часы на ней показывают 20:17, значит Гоша опаздывал на семнадцать минут от разрешенного времени. Мама поглощено выливала тесто на раскаленную сковороду, поэтому не заметила, что я взял какао. Это был наш тайный знак, о котором мы оба знали, но никогда не обсуждали и не договаривались. Просто так повелось, что обычно я беру какао с собой в кровать, когда переживаю. Например, перед серьезной контрольной. А для мамы, выходит, это обычно знак, что надо прийти ко мне в комнату и побеседовать ни о чем. Но не сегодня. Нас у мамы трое, и она поровну распространила всю свою любовь на нас всех.

Только запищала микроволновка, как во входную дверь снаружи вставили ключ. Мама опустила плечи и облегченно вздохнула. Вздоха я не слышал, но понял, что так оно и было. Гоша вернулся. Я услышал, как он аккуратно опустил свой тяжелый рюкзак на пол. Закинув в кружку горсть зефирок, я поплелся обратно в комнату. В коридоре я глянул на Гошу. Все руки у него были в чем-то измазаны. Я не стал спрашивать, он бы все равно не сказал.

Глава 3.

В воскресенье с самого утра я был уже умыт и одет. Носки подобрал одинаковые, рубашку заправил в джинсы. Даже волосы причесал. Чтобы отвлечься я начал читать привезенную бабулей книгу. Но она не очень помогала, хотя Жюля Верна я обожал. Несколько раз приходилось перечитывать один и тот же абзац. Будто я учебник по географии читаю, а не интересную книжку.

В десять утра позвонили на домашний телефон. Порой я забываю, что он у нас вообще есть, на него обычно только бабушка звонит, когда она на даче, но сегодня она с нами, так что было непонятно, кто это может быть.

– Прости, – первое, что я услышал, взяв трубку и сказав «Алло». – Не могу сегодня выйти из дома, я б пошла, честно, но меня родители не пустят, – у Полина голос был хриплый и расстроенный. Поэтому мне надо было быть бодрым, так делают товарищи, когда одному из них грустно.

– Ничего страшного. Надеюсь, твой день наладится, потому что завтра контрольная. И надо, чтоб хотя бы сегодняшний день был сносным, – я сделал паузу. Уж очень я стеснялся, но решил добавить то, что очень хотелось предложить. – Хочешь, я могу прийти, мы вместе подготовимся.

– Ой, не надо, – сразу сказала она. – Я даже телефон еле перехватила, чтоб тебе позвонить. Пока мама на кухне мне делает какое-то мерзкое варево для горла. Завтра уже все будет в порядке, честное слово. Я часто болею, но быстро выздоравливаю. Так что мы и контрольную напишем на отлично или хотя бы на четверочку вытянем. И человечеству поможем. Не все же нам для себя жить.

– Договорились, – сказал я и хотел уже прощаться, как вдруг понял. – А откуда у тебя мой домашний номер телефона?

– Дневник твой. Ты глянь, кроме адреса там и телефон есть. Я ж говорила, что важные вещи запросто запоминаю. Давай, не скучай, – сказала она и бросила телефон. Я даже попрощаться не успел. Но услышал, как у нее кто-то что-то ей говорил вдалеке. Видимо, мама возвращалась, и нельзя была попасться.

Что-что, а ее слова о том, что важные вещи она запоминает от меня не ускользнули. Выходит, мой телефон ей важен. Улыбнувшись, я побежал читать книгу. Бабуля была права, она интересная – книга. То, что Полина интересная я и сам знал. Это мне сразу бросилось в глаза. Как только я ее увидел впервые в кабинете за спиной Марины Алексеевны с ее копной кудрявых волос, настолько пышных, что в них можно было запрятать кучу шпаргалок с формулами.

Хотя бабуле не надо было с утра никуда идти, она всегда завтракала с нами. Только сегодня, утром понедельника, она сидела без своей газеты, за которой обычно даже до первой кружки кофе ходила к почтовому ящику.

Гоша сидел в телефоне, мама заплетала Танюшке косу, а та была увлечена кашей. Именно ей, а не ее поеданием. Судя по комкам манки на ее тарелке, моя сестренка строила форт.

Обычно за завтраком я сидел с книгой, но сейчас, увидев, что бабуля сидит без газеты, решил для приличия книжку убрать, хоть оторваться и было тяжело. Гоша отложить телефон не мог, он к нему приклеен. Так мама говорит. Но я видел, спит он без мобильника. Значит, хоть иногда, но отлепляется. У Гоши телефон, в отличие от моего, поновее. Без кнопок. Но он на него сам заработал, подрабатывая летом. То одной соседке помочь, то другой что-то починить. Пару раз он продавал соседям что-то, завернутое в плотную бумагу размера А4. Не знаю, что, он не поделился, хотя я смотрел на него с максимальным любопытством, на которое позволила моя культура. В общем, так он и накопил за лето на телефон.

– Как дела? – Начал я разговор. Никогда не знал, как это делается, поэтому обычно молчал. Но с бабушкой молчать не хотелось. Гоша и бровью не повел. Таня только сосредоточенней стала выстраивать оборонительный форт. Мама же старалась из всех сил, было трудно заплетать косички, когда дочка так яро мотает головой.

– Представь себе, еще только утро, а человечество уже разочаровало, – сказала бабуля, накладывая сахар в кофе, одну чайную ложку за другой, с горкой, в сумме вышло три. Видимо, и правда нужно было срочно подсластить жизнь. – Как всегда, я вышла за полагающейся мне газетой, которую я, знаешь ли, выписываю. Сам понимаешь, без нее утренний кофе не тот. Не было моей газеты, в общем, – плавными движениями она размешивала сахар в кофе.

Бабуля говорит, что кофе для нее не столько напиток, сколько успокаивающий процесс, от которого она получает удовольствие. «Замечай маленькие приятные моменты в жизни, Артём, это важно. Так по крохам ты соберешь на счастливую жизнь».

– А у тебя как?

– Сегодня после школы мы пойдем с Полиной помогать как раз этому человечеству. Впервые. Я впервые, она это постоянно делает, в свободное время, – начал я. – Сегодня еще контрольная работа по математике, но я к ней готов, видимо, потому и не волнуюсь. А вот за нашу помощь человечеству очень. Вдруг я его подведу?

– Тогда ты хотя бы пытался, в отличие от некоторых, точнее от большинства. И это именно то, что считается. Ты не только говоришь, но и делаешь. Я горжусь тем, что ты закрепляешь свои слова поступками. Так даже не каждый взрослый делает.

– Но если я подведу Полину? – Кажется, в тот момент я понял, чего боялся больше всего. Я боялся подвести именно этого представителя всего человечества.

– Товарищи для того и даются, чтобы подталкивать в нужный момент.

– На самом деле, мы с ней не так хорошо знаем друг друга, чтобы уже быть товарищами, – признался я, кроша корку булки в пустую тарелку. Свою порцию манки я уже давно съел. – Но Полину я еще ни разу не подтолкнул.

Гоша уже встал из-за стола, мама доплела вторую косичку, значит пора уже было допивать чай и убирать не пригодившуюся книжку в рюкзак.

– Значит просто еще не настал подходящий момент, когда ей понадобится твоя помощь. Плюс ты правильно подметил, что она только пришла в ваш класс. Всяко, я знаю, что, если момент и наступит, то ты будешь рядом, – бабушка подмигнула и волнение словно рукой сняло. Это еще одна ее суперспособность.

– Сегодня мы помогаем не менее важной части человечества, о которой часто, а точнее почти всегда не думают. Птицам, Артемон, птицам, – громко объявила Полина хриплым голосом.

Мы были у нее дома. А точнее на кухне. Она стояла на стуле и что-то искала на верхних полках, уставленных всякими банками и коробками. Нелюбимая Полиной греча, овсянка, пара банок домашнего варенья и всякая всячина. Полина тянулась из всех сил, старательно выискивая нужную коробку. А я старался припомнить хоть раз за двенадцать лет, когда меня так называли.

Примчавшись сразу после уроков и злосчастной контрольной к ней домой и скинув рюкзаки, тут я просто последовал ее примеру, мы вбежали на кухню. Даже руки не помыв.

Она встала на стул прямо в кроссовках! У мамы моей случился бы шоковый припадок или что-нибудь такое. Когда я рассказал маме, какая Полина, та пришла к выводу, что, возможно, Полина лев. Но, я-то уже давно понял, что она овен и никто иной. Ошибки быть не может, но спросить я не решался. Оно, наверное, и не так важно. Но, если честно, знай я ее знак зодиака, то в пол уха, но слушал бы ее гороскоп утром в машине.

– Но ведь это даже не человечество, – я ведь понимал, что говорю правду, но Полину трудно переубедить, тем более, когда она на размер стула минус два сантиметра выше тебя. Плюс еще тянется на носочках. В общем, в этот момент она смотрела на меня с высока. Как большинство взрослых и почти все учителя.

– А ты знаешь, что птенчикам тоже надо что-то есть, у них нет зарплаты, в магазин они сходить не могут, слетать тоже. Холода наступают. Не у всех, знаешь ли, есть возможность улететь зимовать на моря. Все сразу на них навалилось. Им нужна рука помощи.

– А, если быть точным, крыло, – наконец согласился я. – Да и карманных денег у них тоже нет, как и карманов.

Мои шутки Полина пока еще не понимала. Либо была слишком поглощена процессом поиска корма для птиц.

– Ты начинаешь соображать. Поэтому хотя бы сегодня мы их покормим. Ты знал, что семечки им нельзя? И хлеб с булкой тоже. А люди это в первую очередь и дают. Мне мама сказала, ну, что нельзя.

– Поэтому сейчас ты ищешь…

– Пшено, конечно же, – ответила она, вытаскивая полную банку с крупой.

Отсыпав по пакету на каждого, мы были готовы отправиться спасать человечество с крыльями. И перьями.

Только сперва мама Полины дала нам по большому сэндвичу с жареным сыром и морковные палочки похрустеть. «Чтоб был какой-то баланс», – пояснила она, нарезая морковку, пока мы уплетали сэндвичи. Полине еще полагалась кружка какого-то горячего отвара, мне же, к счастью, достался яблочный сок. Потому что отвар пах какими-то травами. Такое пить совсем не хотелось.

Полина периодически поглядывала на часы на стене. Будто у нее была договоренность с какой-то важной птицей.

Я же краем глаза смотрел за мамой Полины. Ее звали Маша и она совсем не походила на мою маму. Не только именами, хотя Мария и Алёна действительно звучат совсем по-разному.

Например, увидев, что мы вбежали на кухню прямо в кроссовках, она только полюбопытствовала, что у нас за важное дело. У нее были длинные кудрявые волосы. У Полины они, выходит, были в маму. Она носила круглые очки с тонкой оправой. И совсем не походила на физика. Но было видно, что зрение у нее очень плохое, линзы только так увеличивали ее глаза. «Наверное, читала ночами книжки с фонариком», – подумал я. Потому что бабушка предупреждала, что так делать не стоит, а то придется носить такие же огромные очки, как у нее. Но очки тети Маши мне нравились. Мне кажется, носи я такие очки, то выглядел бы на пару лет старше. И уж точно солиднее. Может, взрослые даже прислушивались к тому, что я говорю. И воспринимали иногда всерьез.

Папы дома не было. Он, по словам тети Маши, брал интервью у какого-то серьезного человека. Любопытствовать я не стал. Хотя было очень интересно.