Радость блаженства

В то время, как между гостями велись разговоры, слышался смех, я незаметно прокралась в комнату Лакшми. Дело в том, что моя младшая сестра очень любила танцы. Она просила Вему играть ей на тарелочках, а сама тренировалась перед большим зеркалом, подражая движениям танцовщиц.

Всё это делалось тайно, потому что мои родители были категорически против того, чтобы Лакшми обучалась в профессиональной школе танцев, считая подобное занятие для девушки из уважаемого семейства низкими и недостойным.

Я удобно устроилась на ковре и внимательно наблюдала за танцем Лакшми. Вему от неожиданности прервал игру, но Лашкми сделала ему знак продолжать, она привыкла к моему присутствию, так как Лакшми знала, что я ничего никому не скажу.

Мне нравилось, как танцевала Лакшми, потому что во-первых, у неё здорово получалось, а во-вторых, она так была похожа на маленькую богиню Лакшми, танцующую на небесах. Ведь для нас боги – это не просто какие-то безликие силы, распоряжающиеся судьбами смертных людей, мы наделяем их характерами, индивидуальностью и магическими силами.

Её улыбка напоминала мне очаровательную улыбку Радхи – вечной подруги проказника Кришны.

Я не заметила, как мои руки начали двигаться в такт игры Вему, и я едва не усидела на месте, не сорвавшись с него и не присоединившись к ритмичному танцу Лакшми.

– Тише, Вему! Вы ничего не слышите?

Я приложила палец к губам, а Вему перестал играть. В комнате Лакшми стало тихо.

– Что случилось? – спросила напуганная не меньше меня Лакшми.

– Кажется, я слышала какой-то шорох там, в углу, за шторами. Неужели, это мыши?

Лакшми беспомощно пожала плечами.

– Шачи, я очень боюсь мышей, – сказала моя сестра. Я видела, как побледнело её лицо.

– Тогда их нужно просто прогнать.

Я отдёрнула штору, и все трое мы увидели притаившегося Ананда. Он уплетал щербет и одновременно наблюдал за тем, что происходило в комнате Лакшми. Его голову украшала оранжевая чалма, а за поясом Ананада выставлялся деревянный игрушечный меч, и вообще, мой младший брат всегда хотел стать кшатрием, как прославленный воин Арджуна.

– Ананд! Ты что здесь делаешь? Почему ты не в гостиной за праздничным столом? – спросила я.

Ананд дожевал свой щербет и нахмурился:

– Так вот чем вы занимаетесь! Я всё видел и обо всём расскажу Амине. Она обязательно накажет Лакшми.

– А ты знаешь о том, что нехорошо подслушивать и подсматривать?

Вместо ответа Ананд противно захохотал, и у меня возникло желание ударить его.

– Я всё расскажу! Всё расскажу!

– Ну тогда держись!

Я вынудила Ананда выбраться из-за штор и погналась за ним. Ананд принялся удирать от меня подобно урагану, но он был толстым и тучным, поэтому мне не составило труда догнать его и надрать ему уши, если бы не….

Если бы моя рука случайно не задела стоявшую в проходе вазу. Она была сделана из белого китайского фарфора, на ней были изображены корабли адмирала Чжэн Хэ – владыки морей, посетившего Индию в 15 веке. Эту вазу моему отцу подарил китайский посол Юнь-Ли, когда путешествовал по Индии.

Ваза пошатнулась, упала на пол и вдребезги разбилась. Мне оставалось только с ужасом посмотреть на жалкие осколки – всё, что осталось от былой роскоши нашего соседа Китая.

О, нет! Только не это! Я схватилась за голову, совсем забыв про время, я слышала только, как всхлипывала Лакшми, а бедный Вему покачал своей кучерявой головой.

– Сейчас нам всем попадёт. Горе нам!

– Замолчи, Вему! От твоих криков скоро сюда сбежится весь дом.

Я склонилась над осколками, чтобы собрать их, но взгляд мой привлекли чьи-то ноги в красивых башмаках. Я подняла глаза и о, ужас! На меня смотрела сама няня Амина.

Она стояла в полный рост, уперев руки в бока, за её широкой спиной спрятался ябеда Ананд, я же почувствовала себя такой маленькой, такой ничтожной, словно камень рядом с огромной горой.

– Шачидеви!

Я попыталась что-то невнятно пробормотать, но у меня ничего не вышло. От страха комок подкатил к горлу, и была уже не в силах даже тронуться с места. Мне казалось, что мои ступни приросли к полу.

– Шачидеви, негодная девчонка! Потрудись вразумительно объяснить, что здесь, всё-таки, произошло, и почему старая ваза разбита!

Ещё немного, и этот противный Ананд всё расскажет. Нельзя этого допустить!

– Я танцевала перед зеркалом и случайно разбила вазу. На шум сбежались Вему, Лакшми и Ананд, которые, наверное, были поблизости и услышали звон посуды, – выпалила я и тотчас ощутила, будто тяжёлый груз упал с моих плеч.

Ну и что! Пусть теперь меня наказывают, зато Ананду не удалось наябедничать. Хвала Вишну!

– О, Аллах! Эта негодная девчонка ещё смеет дерзить. Разве может махарани заниматься танцами! О, Аллах, когда же ты, наконец, накажешь эту недостойную!

Я видела, как гневно сверкнули глаза Амины, а её лицо стало красным, как гранат. Когда няня Амина злилась, это сулило настоящую грозу, ведь в такие минуты ей помогал сам Варуна.

– Шачидеви! Сейчас же выйди в сад к колодцу и вылей на себя три ведра студёной воды. Это охладит твой дерзкий пыл.

Не говоря ни слова, я поплелась в сад. Жестяное ведро было привязано цепью к колодцу, мне было очень тяжело поднимать наполненное холодной водой ведро, но я вылила его на себя: одно, второе, третье до тех пор, пока платье моё не стало сырым насквозь, что его можно было отжимать.

Я дрожала, как пальмовые листья на ветру в дождливый день, а в ушах всё ещё стояли колкие слова Амины:

– Конечно же, недопустимо, чтобы махарани выполняла грязную работу, но ты заслужила это. Поэтому после того, как ты три раза обольёшь себя водой, ты отправишься на кухню к нашей Суоми. Она даст тебе работу.

Кухня была совершенно пустой, возможно, Суоми вышла с подносами к гостям. Было тихо, слышался лишь треск горевших в камине поленьев. На большой печи пыхтели котлы с варевом, пахло пряностями и кардамоном.

Я села на скамью возле камина и протянула свои озябшие руки к огню.

Я даже не помню, как уснула, ощутив приятное тепло очага. Ты согреваешься и постепенно начинаешь успокаиваться, и слёзы уже не стоят в твоих глазах.

Я проснулась от того, что кто-то легонько погладил меня по плечу. Это была пышнотелая Суоми в жёлтом нарядном сари. Она улыбнулась, показав свои белые, как мякоть кокоса, зубы.

– Что ты здесь делаешь, девочка? – спросила Суоми.

– Греюсь, потому что я наказана за свои глупые проделки.

– Но ты же вся мокрая, как лягушонок, – Суоми сокрушённо покачала головой, – Тебе нужно переодеться. Подожди-ка, я сейчас.

Суоми скрылась в темноте и появилась вскоре с небольшим свёртком.

– Одень это, – сказала она, – Когда-то это платье носила моя дочь, но, думаю, тебе оно будет в самый раз.