Душа мертвеца

– Слушай, я пойду перекурю, а то здесь нельзя, а ты жди меня за столом. Второй танец тоже мой. Я могу на это надеяться?

Она опять прочла в его взгляде знакомые огоньки лукавства. «Он и в самом деле очень красив», – решила Мила, следа за тем, как Степанов удаляется в сторону курилки.

Кто-то уже прямо из-за стола тянулся к ней с полным бокалом шампанского и громко орал:

– Как тебе не стыдно, Рыбакова! Своих друзей уже не видишь.

Мила посмотрела на изрядно подвыпившую толпу, она узнала свою бывшую подругу Ирку Новосёлову в ярко красном платье с вызывающим вырезом на груди, она была уже давно навеселе. Мила взяла бокал.

– Садись сюда, – прощебетала Ирка, – Думаешь я не наблюдала за тобой отсюда, я видела, как ты танцевала со Степановым. Знаешь, а вы неплохо смотритесь.

– Перестань.

– Я серьёзно. Кто бы мог подумать, что сегодня он пригласит именно тебя. Да ты счастливая, подруга. Только вот жаль, что жена его начнёт ревновать.

– Не начнёт.

– Жаль, я бы ревновала.

– У него нет жены.

– Ни за что не поверю.

– Придётся поверить, ведь у людей разные судьбы.

– Ладно, ты о себе давай расскажи, – не унималась Иринка, – выглядишь на все сто.

– А ты как сейчас?

– Я работаю в местном театре актрисой. Закончила ГИТИС, но в столицу не попала, и вот теперь тут перебиваюсь. Мы по городам с гастролями ездим. Знаешь, мне даже нравится такая жизнь. Ни от кого не зависишь, только вот наш режиссёр Костик совсем зверь. Он даже ко мне одно время подъезжал, да я его отставила, а так ничего. Слушай, ты приходи на наши спектакли. Мы сейчас Дубровского репетируем, я в роли Маши.

– Поздравляю.

Мила выпила шампанское, почувствовала, как начала постепенно хмелеть. Да, и Иринка здорово изменилась, волосы отрастила до пояса, а в школе постоянно стриглась, похудела, губы стала ярко красить.

– Ты замужем? – спросила Мила, чтобы поддержать разговор.

– А то как же. Естественно я замужем. Ты знаешь, кто мой муж?

– Понятия не имею.

– Славка Морозов. Он художник. Вот такая у нас семья искусства.

– Славка? Так он же тебя на три года моложе.

– Какое это имеет значение. Главное – любовь. Как говорится, с милым и в шалаше рай.

– Только говоришь ты это будто с иронией.

Ира издала протяжный вздох, посмотрела в потолок.

– Как ты не понимаешь, я с иронией это и сказала. Возможно, художник-то он и неплохой, а только денег у него нет, живём скромно, ничего себе позволить не можем. Мне это надоело. То ли дело знаменитая Мариночка Соловьёва. Смотри вон она.

За соседним столиком во всём блеске сидела Марина Соловьёва (в девичестве Левашова) в роскошном чёрном платье на узких бретелях, которое отлично бы смотрелось на самых престижных светских тусовках в любой стране мира, оно особенно шло к её белокурым волосам, уложенным опытным парикмахером в модную причёску. Марина была занята обсуждением чего-то с Пашей Вельяминовым, бывшим комсоргом школы, а теперь бизнесменом в сфере продажи автомобилей и запчастей.

– Вот как времена-то меняются, – с грустью произнесла Ира, – Ты знаешь, кто теперь её муж?

– Теперь? Она что, не в первый раз замужем?

– Третий, насколько мне известно. Вот везёт же людям.

– Ну и кто же?

– Безменов Лёша – первый бизнесмен города. У него сеть магазинов в Каменске и не только здесь. Соображаешь, почему она так одевается. А платье, наверное, не одну тысячу баксов стоит.

– Безменов? Это не тот, за которым налоговая давно охотится? Прокуратура на него не один год зуб точит.

– Да ладно тебе. Точит, а до сих пор не наточит. И с носом останется, потому что Безменов – не дурак, говорят, он даже тайно с олигархами переписывается, чуть ли не с Березовским дружит.

– Ну это уж ты хватила с верхом. Зачем он олигархам? По сравнению с ними он – мелкая рыбёшка в проруби.

Мила ещё раз взглянула на Марину, дикторша телевидения пригубила бокал с вином, долго кивала, в то время как Паша что-то рассказывал ей, жестикулируя.

– Она хорошо сохранилась, фигура как у двадцатилетней, – сказала Ира.

Мила поставила на место бокал.

– А ты что завидуешь ей?

– Кто не завидует? Сейчас все завидуют.

Глаза Иры бездонные карие, но сегодня они злые.

– Ты тоже здорово изменилась.

– В какую сторону, подруга?

– Внешне вроде лучше стала,

– Ты что хочешь сказать, что совесть променяла на желтизну в карманах? – Ирина тряхнула головой, кудри подпрыгнули, – Это только ты святым духом питаешься, а у остальных более низменные страсти. Возьми, к примеру, своего Степанова. Он ведь тоже толстосум, и денег у него куры не клюют. Но ты же не презираешь его за это. А знаешь почему?

– И почему же?

– Любовь. Ведь ты ещё с пятого класса за ним таскалась.

Мила нахмурилась, разговор начинал приобретать неприятный для неё оборот.

– Я не таскалась. И прекратим это.