Дневник одиночки

Она прижала к своей груди его холодное тело.

– Прошу тебя.

– Успокойтесь, принцесса, я был Вам хорошим слугой, и думаю, император остался бы доволен мною.

Она сидела на коленях на дне металлической клетки в одном из подземелий, куда астровегитяне уводили пленников. Многие из захваченных работали на рудниках, она прекрасно понимала, что является ценным трофеем, за который можно отхватить приличный куш. Мистрис, верный Мистрис лежал на дне этой же клетки и медленно расставался с жизнью. Откуда-то сверху слышался грохот орудий, и любой непосвящённый знал, что идёт война.

– Скоро Вас освободят, – с трудом выдавил из себя дворецкий, его дыхание становилось хрипящим и прерывистым, всё, что он мог видеть, были слёзы на ясных глазах принцессы Сатилии – самой прекрасной женщины во Вселенной, которую он любил, но всегда боялся даже подумать об этом. Теперь страх ушёл, ибо она была рядом с ним, гладила его по жёстким, как проволока волосам и говорила слова утешения.

– Моя жизнь прошла не зря…

– Что ты, Мистрис, она не прошла и не пройдёт, скоро нас освободят, я вылечу тебя, ты поправишься.

– Моя голова лежит на Ваших коленях. Ради этого я согласился бы умереть тысячу раз… Я прошёл бы сквозь ад, чтобы только почувствовать Ваше тепло.

Она сжала его кисть, пытаясь продолжить его жизнь, но эта жизнь сыпалась, как сухой песок меж пальцев.

– Если ты сейчас умрёшь, я никогда не прощу себе этого.

Несколько горячих слезинок упало на щёку дворецкого, согрев его душу.

– Не умирай, – прошептала Сатилия, трясясь от захватывающих её рыданий, – Прошу тебя, не умирай, нас скоро освободят, и война закончится.

– Да…

Он попытался приподняться, но силы были уже не те, и ему пришлось занять исходное положение.

– Неужели ты действительно любишь меня, неужели Формоза оказалась права?

– Она… она была права, принцесса. Я люблю Вас, любил всегда чутко, осторожно, чтобы Вы ничего не заподозрили. Я пытался дать Вам надёжную защиту и успокоение, я выполнял малейшие Ваши капризы и прихоти. Мне было хорошо, когда Вы искренне смеялись и плохо, когда видел Вас плачущей.

– Я не хочу тебя терять, не умирай.

Мистрис сделал три прерывистых вдоха, заговорил ещё более ослабленным голосом:

– Вы должны кое-что пообещать мне. Я знаю, скоро он освободит Вас, и война будет окончена. Сделайте его счастливым, станьте королевой Земли.

– Почему ты просишь меня об этом?

– Вы любите его, и я вижу, Ваша любовь взаимна.

Сатилия закрыла глаза, на миг представив себе лицо Борислава одиннадцатого, но оттолкнула от себя эти воспоминания прочь. Перед ней лежал умирающий Мистрис, верный заботливый Мистрис, и она теряла его.

– Не проси меня об этом, я никого не хочу видеть рядом с собой кроме тебя.

– Вы лукавите перед своим сердцем, принцесса.

Мистрис попытался изобразить некоторое подобие улыбки на своём всегда спокойном лице.

– Он – мужественный, честный человек, и Вы не должны играть его чувствами.

– Но он играет моими, обнимая на моих глазах земных куртизанок.

– Обнимая их, он видит Вас. Вы – ещё такой ребёнок, если не понимаете этого.

Его взгляд остановился на единственной точке на потолке, кисть свесилась, изо рта тонкой струйкой потекла фиолетовая кровь – носитель жизненной силы. Сатилия затряслась в конвульсивных рыданиях, пропустив мимо ушей грохот сверху. Она ещё не знала, что командармы Борислава одиннадцатого пробили вход в подземелье и двигались вперёд за тем, чтобы освободить пленников. Ей было уже всё равно.

…Он стоял перед ней сильный, мужественный, красивый в военной форме, как в том далёком сне, который она видела накануне.

– Ваше высочество, Вы свободны, – произнёс Борислав одиннадцатый, – почему в Ваших глазах стоят слёзы?

– Мистрис умер, он отдал жизнь из-за моей прихоти, потому что я хотела….я хотела увидеть Вас.

Ослабленная она припала к его широкой груди, ища надёжную защиту.

– В том сне Вы обняли меня и поцеловали очень грубо и настойчиво, как дикарь…

– Сон? Какой сон?

– Мне снится один и тот же сон, как мы стоим в сыром подземелье, и Вы целуете меня.

– Вы ошибаетесь, Ваше высочество, я – не варвар и не дикарь, как наверное считают все марсиане. Нам нужно уходить отсюда, катакомбы астровегитян скоро будут взорваны.

Она посмотрела на мёртвое тело Мистриса, сердце её сжалось.

– Я не могу оставить его здесь.

– Не время размышлять, принцесса. Это – война. Ваш слуга мёртв, но если мы задержимся здесь, то можем оказаться на его месте.

Он хотел сказать что-то ещё, но внутренний порыв захватил его при виде трепещущей в его объятьях красивой марсианки. Она не ушла от его ласк настойчивых и нежных, отвечая на его поцелуи и наслаждаясь этим мимолётным порывом.

Пройдёт ещё две тысячи лет, прежде чем они поймут, что всегда любили друг друга.

– Война окончена, – сказал Борислав.

Она посмотрела в его глаза и поняла, о чём говорил Мистрис.

– Война окончена, – словно эхом вторя ему, произнесла Сатилия.

18.06.
Маленькое напутствие

Никогда не верь тому, кто предрекает тебе неудачу. В своей голове он уже записал тебя в жертву обстоятельств, отбрось подальше эти никчёмные мысли, не потакай желаниям того, кто мечтает причинить тебе зло. Никогда не потакай его желаниям, в будущем это дорого обойдётся тебе. Мы все взаимосвязаны с Космической Душой, и все цепочки событий проистекают от наших собственных мыслей. Нет ни одного следствия без причины. Всё, что происходит с тобою, запрограммировано где-то в причинном поле событий. Ты можешь остаться свободным человеком, а можешь всегда подчиняться чужим желаниям, выполнять чьи-то прихоти и быть придатком самого себя. Ты можешь жить или играть в жизнь. Жить, значит, быть хозяином своей судьбы, а играть в жизнь, значит, делать то, что хотят от тебя другие, не учитывая своих внутренних побуждений. Миллионы людей на Земле лишь играют в жизнь, но есть и те, которые по-настоящему живут. Они счастливы, они свободны. В любом случае выбор всегда останется за тобой.

20.06

…Старик появился на рассвете, когда я ещё находилась в полудрёме, но это состояние уже нельзя было назвать сном. Передо мной появилось сначала бледное облачко, которое постепенно начало принимать человеческие очертания, и я с лёгкостью узнала в его облике старца с иконы. Юджин был в оранжевом одеянии с золотым крестом на груди.