А левое – по цвету походило
На цвет лица людей из той страны,
Где в тростниках струятся воды Нила.
У демона под каждым ликом было,
Как бы у птиц большой величины,
По два крыла, и верно, никогда
Громадней парусов еще не знали
Морские корабли или суда:
Так крылья те размерами пугали.
Они без перьев были, и тогда
Мышей летучих мне напоминали
Развернутые крылья. Сатана,
По воздуху крылами ударяя
(Среди морей гроза не так сильна),
Производил три ветра, заставляя
Коцит под этим ветром замерзать.
Сам Люцифер не уставал рыдать,
Шестью глазами слезы исторгая,
И эти слезы, падая из глаз,
С темно-кровавой пеною сливались,
По подбородкам демона струясь
Тройным ручьем… Три пасти раскрывались,
И каждым ртом он грешника терзал
И зубы разом в трех теней вонзал.
Для грешника, который был в средине,
Боль от зубов не так была страшна,
Как от когтей. Когтями сатана, —
Припоминаю с ужасом я ныне, —
Всю кожу со спины его сдирал.
«Вот этот грешник, – спутник мне сказал, —
Что более двух остальных страдает,
Иудою Искариотским он
Зовется. Люцифер ему сгрызает
Всю голову, а ноги – видишь, – вон
Болтаются снаружи. Остальные,
Вниз головой повиснувшие тут,
Преступники такие же большие.
Налево изнывающий есть – Брут[211 - «Налево изнывающий есть – Брут…» – Брут и Кассий помещены в Джудекке как изменники и цареубийцы.]:
Смотри, как он, давно бессильно лют,
Ни слова не промолвивши, крутится,
А тот, который крепко так сложен,
Смотри сюда правее – Кассий он.
Но нам пора отсюда удалиться
Затем, что все здесь рассмотрели мы,
А ночь близка… Нам медлить не годится
Средь этой непроглядной, вечной тьмы».
Поэту повинуясь, я решился
Обвить его рукой и уцепился
В одно мгновенье за плечи, а он,
Когда раскрылись демонские крылья,
Собрал свои последние усилья