Безымянный подросток с окраины города

Никогда в жизни Андрей не смущался настолько сильно! Вспоминая о том, как Лиза прижалась к нему, как он почувствовал давление её небольших грудей на своё тело, как похожа она была на беззащитного зверёнка в тот момент, Андрей хотел ощутить всё это снова, и именно оно, желание почувствовать то же самое, крепко засело в его голове. Желание увидеть эти голубые глаза… и смотреть на них… в них… пока… весь мир не утонет в радужках цвета поверхности моря в тихий ясный день.

В субботу, 6 ноября, Андрей направился к Лизе, прихрамывая и игнорируя боль в бедре. Он повторял маршрут того злополучного вечера, но на этот раз шёл не к крыше, а в другое место – туда, где на полках небольшой комнаты стояли ряды толстых и тонких, пугающих его книг. По пути Андрей зашёл в цветочный магазин и, скрепя сердце, выложил 450 рублей за три розы из собственных сбережений, что составляли обналиченную до этого кадетскую стипендию. Были, конечно, розы попроще и подешевле, но какая-то часть, родившаяся в Андрее совсем недавно, сказала, что Лиза заслуживает эти розы.

Это могли бы быть 3 пачки неплохих сигарет, подумал он, но всё же купил розы.

Теперь он стоял напротив двери, с этими дорогущими розами в чуть дрожащих руках, и ждал, откроет ли кто дверь после звонка или нет.

Дверь не открыли.

Андрей нажал на кнопку звонка ещё раз, опустил руку и наконец услышал шаги. Тихие – мужчины так не ходят. Шаги приблизились к двери, кто-то (Лиза) смотрел в глазок. Андрей улыбнулся ему (Господи, как неловко!), чувствуя себя полным придурком. Придурком, держащим в руках розы и улыбающимся глазку.

С той стороны отпёрли замок.

Дверь медленно открыли.

Первыми Андрей увидел яркие голубые глаза, которые, казалось, светятся на чистом милом личике, а светлые волосы лишь подчёркивали их яркость. И как она может жить с такими глазами? Как у неё получается проделывать все будничные действия, зная, что её глаза всегда – ВСЕГДА – такие красивые? Или она не знает? Может, она даже не подозревает о своей красоте и потому не понимает, как сильно у Андрея сжимается сердце при взгляде на неё? Или понимает? Она ж вроде умная. Чёрт, всё слишком сложно!

Лиза и сейчас выглядела как зверёнок – во многом благодаря тому, что ростом была ниже Андрея и, стоя довольно близко, смотрела на него снизу вверх. А он, глядя на неё, испытывал что-то странное… смятение… нечто горячее, где-то тёплое… разливающееся… мягкое и острое одновременно… чувство.

Взгляд Лизы сместился на цветы. В глазах что-то проскочило, сами они широко раскрылись, а Лиза тихо воскликнула:

– Ой! Это… это мне? – В голосе не было фальши, она действительно удивилась. Увидев, с каким лёгким недоверием она смотрит на эти три розы, Андрей понял, что никто никогда не дарил ей цветы. Правда, и он никому никогда не дарил цветы. – Эти розы мне?

– Да, – сказал Андрей и, как бы подтверждая слова, слегка протянул руки вперёд. – Я не знал, какие цветы тебе нравятся, поэтому решил купить розы, потому что они, по-моему, нравятся всем.

Господи, как тупо это прозвучало!

Лиза ничего не ответила. Она поджала губы, продолжая смотреть на цветы в лёгком недоверии, а потом подняла взгляд на Андрея… и его сердце полыхнуло огнём.

НИКТО.

НИКОГДА.

ТАК.

НА.

НЕГО.

НЕ.

СМОТРЕЛ.

Зачастую взгляд говорит красноречивее и доходчивей слов, мы видим в нём всё то, что собеседник хочет передать нам лишь через зрачки и радужки – сплошное безумие. Когда Лиза посмотрела в глаза Андрею – просто посмотрела, ничего более! – он захотел умереть за неё, он захотел жить ради неё. Этот взгляд был обращён именно к НЕМУ, индивидууму, никому другому. Сомнение, что он заслуживает такой взгляд , столкнулось с этим самым взглядом, полным благодарности, удивления и нежности, нежности, нежности! Стенки сердца утопали в пожаре, все органы начали гореть, и процесс этот был больно приятным, приятным болью. Андрей и Лиза смотрели друг на друга, стоя по разные стороны порога, и тяжело дышали, втягивая нагревающийся меж ними воздух.

– Ничего себе… – Лиза поправила волосы и аккуратно, словно боясь, взяла розы. – Мне никто никогда не дарил цветы.

– Ну… – Андрей почувствовал, что начинает краснеть. – Теперь у тебя есть цветы. И тебе их подарили. Я. Я подарил.

О боже, это прозвучало ещё тупее!

Лиза засмеялась, но не с упрёком, нет, это был смех счастливого человека, – и, подарив Андрею ещё один ТАКОЙ взгляд, пригласила его зайти в квартиру.

– Ты здесь одна? – Он закрыл за собой дверь, справившись с нехитрым замком.

– А ты шёл сюда, будучи в уверенности, что я могу быть не одна? – спросила Лиза, но, увидев, как смутился Андрей, ответила: – Да, отец уехал на весь день, будет только к восьми вечера.

– А мама?

– А маму убили. Четыре года назад. Мне было двенадцать, когда её застрелили в переулке.

– Прост…

– Да не стоит, – она улыбнулась ему, – я уже смирилась с потерей. Для меня сейчас важнее настоящее.

Они шли по знакомому Андрею коридору, в сладком полусумраке: Лиза – впереди, Андрей – сзади. Он уже успел пожалеть о вопросе про маму, проклял свой язык, свою речь, свою тупость, своё неумение нормально говорить и вообще подумал, что лучше бы он сюда не приходил. Только всё испортит.

Почему я так переживаю из-за того, что говорю? Никогда такого не было!

Они встали у входа на кухню, что была в два раза больше кухни Бедровых, Лиза попросила Андрея подержать розы, а сама подошла к холодильнику, опустилась на колено, достала из зазора меж стеной и холодильником пустую пластиковую литровую бутылку, выпрямила её, наполнила водой и поставила на подоконник. Улыбнувшись Андрею, забрала у него розы и поставила их в горлышко бутылки.

– Вазы у нас нет, – виновато проговорила она. – Цветы в нашем доме были только тогда, когда мама с папой ещё не ссорились.

Она тоже знает, что такое раздор в семье.

Несколько секунд они простояли в неловком молчании, смотря друг на друга и не зная, что сказать. Лиза повернулась к окну, опёрлась на подоконник, теперь Андрей видел лишь её спину и (хрупкие такие хрупкие) плечи, до которых самую малость не доходили светлые волосы. Раздался один всхлип – тихий-тихий, словно мышонок, спрятавшийся в углу, не сдержался и заплакал. Затем Лиза вновь повернулась, всё ещё упираясь руками в подоконник, посмотрела на Андрея своими блестящими голубыми глазами и улыбнулась.

– Прости меня, если выгляжу как плакса, просто… – розовые губы дрогнули, – … просто так приятно, оказывается, получать цветы. Я не думала, что ты придёшь. Решила, ты больше не появишься, потому что прошло больше недели, а тебя всё не было и не было.

– Я боялся, – Андрей замер, осознав, что только что сказал. Казалось, он существовал отдельно от тела, сам желал промолчать, но губы и язык продолжали говорить, пока глаза смотрели на силуэт Лизы, очерченный пробивающимся через окно светом. – Я бы и не пришёл, если б так часто не думал о тебе. Я хотел остаться дома и, может, даже убедить себя в том, что наша встреча на крыше – сон, но…

– … но ты знал, что это не так.

Их взгляды сплелись в невидимом танце.

– Да, знал. Лиза, я… – Андрей замялся, поджал губы, кровь новой волной начала приливать к лицу. Как же сейчас хотелось развернуться, выйти из этой квартиры и убежать куда глаза глядят, лишь бы не чувствовать себя так ужасно, так постыдно, так неуютно! – Чёрт, прости, я волнуюсь, я даже не знаю, как с тобой говорить. Ты такая красивая, а я…

Лиза рассмеялась, и всё внутри Андрея в этот момент расплылось тёплой, щекочущей грудь целебной водой. Что-то странное происходило с ним… Лиза просто смеялась – даже не смеялась, а выдыхала смешки, – но для него этот смех казался самой приятной мелодией в мире, эту мелодию хотелось слышать каждое утро, когда ты только просыпаешься и вновь знакомишься с миром. Мысли в голове Андрея запутывались друг в друге, думать было всё сложнее и сложнее, зато чувства… эмоции… становились лишь сильнее и сильнее.

Лиза закончила смеяться и, взглянув на Андрея (подарив очередной ТАКОЙ взгляд), попросила его подойти.

Она сказала:

– Я хочу коснуться тебя.

Андрей хотел этого, мир хотел этого, и он подтолкнул его, заставив сделать первый шаг. Андрей направился к Лизе, пересекая небольшую кухню.

– Господи, да ты хромаешь! – Лиза подскочила к нему. – Тебе надо прилечь и…