Только раз в жизни

– Ну ладно.

Теперь это было не важно. А через час могло быть слишком поздно. Лиз Ваткинс проводила его до открытой двери ярко освещенной палаты, и там лежала Дафна, неподвижная, вся в бинтах и пластырях, окруженная аппаратурой. Мэтью ощутил чуть ли не физический шок, когда ее увидел. Прошло всего две недели с тех пор, как она последний раз была в Говарде, и теперь такая перемена. Он медленно вошел в палату, сел на пустой стул у изголовья и стал ласково гладить светлые волосы. Барбара наблюдала эту сцену, а потом отвернулась и вышла следом за Лиз. Она не хотела мешать, да и присутствие мужчины ее ободрило. Для такой женщины, как Дафна, одиночество вредно. А этот мужчина с добрыми карими глазами, казалось, очень Дафне подходил.

– Привет, крошка.

Он рукой коснулся нежной щеки, а потом сел и долго смотрел на нее, снова задаваясь вопросом, почему она не сказала ему о Джастине. Может, зря в нем проснулись надежды, может, она никогда не любила его и никогда не полюбит. Но, если она еще придет в себя, он ей обязательно скажет о своей любви к ней. Так он просидел около часа, глядя на ее лицо, и наконец Лиз пришла в палату проведать ее. – Есть перемены?

Она покачала головой. Жар немного усилился. Лиз не уходила из палаты, но и его не прогоняла. Он сидел там до семичасового пересменка, и Лиз сообщила сестре утренней смены, в чем дело.

– Разреши ему там сидеть, Анна. Вреда он не причинит, да и кто знает, вдруг это ей поможет? Она ведь борется за жизнь. Сменщица кивнула. Они обе знали, что иногда выживали люди, находившиеся, казалось, в безнадежном состоянии, и если присутствие кого-то из близких могло помочь, сестры не возражали. Лиз зашла в палату, чтобы попрощаться и еще взглянуть на Дафну. Ей показалось, что Дафна стала чуть менее бледной, но определенно сказать было трудно. Он же выглядел просто ужасно: на лице появилась щетина, а круги под глазами стали еще темнее.

– Может, вам что-нибудь принести? – шепнула она ему. Это не полагалось, но она могла принести ему чашку кофе. Но Мэтт только покачал головой. А когда Лиз уходила, она заметила, что Барбара спит на диване. Она шла домой, думая, будет ли еще Дафна в палате, когда снова наступит ее дежурство. Лиз на это надеялась. Она думала о ней весь день и потом стала перечитывать фрагменты из «Апачи», ее любимого романа. А когда снова пришла в отделение в одиннадцать часов вечера, то боялась спросить. Но сестра сказала ей, что он все еще в палате и Дафна тоже. Барбара после полудня наконец пошла домой немного отдохнуть. Дафна же все еще держалась, но с трудом.

Лиз молча прошла к двери палаты и заглянула внутрь. Она увидела, что он стоял рядом с Дафной, смотрел ей в лицо, почти умоляя ее глазами не уходить.

– Чашку кофе не желаете, мистер Дэйн? – Она прошептала его фамилию, которую ей сказали. Он, судя по всему, целый день ничего не ел, только без конца пил кофе.

– Нет, спасибо. – Он улыбнулся ей, его щетина стала заметнее, но глаза были сильными и живыми, а улыбка доброй. – По-моему, ей лучше.

Жар прекратился, но за весь день она ни разу не шевельнулась. Он видел, как сестры подключали к ней разные трубки, а Дафна даже не вздрогнула. Он стоял и гладил ее волосы, а Лиз за ним наблюдала.

Она медленно подошла к кровати.

– Это удивительно, знаете. Иногда такие люди, как вы, помогают больному преодолеть кризис.

– Будем надеяться.

Они улыбнулись друг другу, и Лиз вышла, а Мэтью опять сел и продолжал вглядываться в лицо Дафны, и только на рассвете она наконец пошевелилась. Он в напряжении сидел на стуле и не сводил с нее глаз. Мэтью не был уверен, что могло означать ее движение, но потом она открыла глаза и обвела ими палату. Она была явно озадачена, видя его, и потом снова забылась, но всего на несколько минут. Мэтью хотел вызвать сестру, но боялся пошевелиться и еще подумал, что, может, сам отключился и все это ему приснилось. Но она снова открыла глаза и посмотрела долгим, тяжелым взглядом.

– Мэтт? – Ее голос был только чуть громче шепота.

– Доброе утро.

– Ты здесь?

Она говорила очень тихо и скорее всего не поняла, как |он тут оказался, но улыбнулась, а он взял ее руку.

– Да. Ты долго спала.

– Как Эндрю?

– Прекрасно. – Мэтт говорил с ней тоже шепотом. – И с тобой все будет хорошо. Ты это знаешь?

Она слабо улыбнулась ему:

– Я себя пока неважно чувствую.

Мэтт оценил ее юмор. Он дежурил двадцать восемь часов в страхе за ее жизнь.

– Дафна... – Он ждал, когда она снова откроет глаза. – Я хочу тебе кое-что сказать.

Он почувствовал в горле комок и только гладил ее руку, а она посмотрела на него и слегка кивнула.

– Я уже знаю.

– Как? – Он был разочарован. Она уже все знала и не хотела его выслушать?

– Ты... собираешься... жениться...

Она смотрела на него своими большими голубыми печальными глазами, а он с изумлением взглянул на нее:

– Неужели ты действительно думаешь, что я сидел здесь и ждал, пока ты проснешься, для того чтобы сказать, что собираюсь жениться?

Легкая улыбка скользнула по ее лицу.

– Ты всегда был таким благовоспитанным...

– Не благовоспитанным, глупышка.

Улыбка стала шире, она прикрыла глаза и с минуту не открывала их. А когда снова открыла, он пристально смотрел на нее.

– Я люблю тебя, Дафф. Я всегда тебя любил и буду любить. Вот что я хотел тебе сказать.

– Нет, нет. – Она попыталась покачать головой, но вместо этого только поморщилась. – Ты любишь Гарриет... Бато... или как там ее зовут...

– Гарриет Боут, как бы ты ее ни назвала, для меня ничего не значит. Я перестал с ней встречаться после того, как сказал, что не люблю ее. Она знала правду. Единственная, кто ничего не знал, – это ты.

Она долго смотрела на него, пытаясь все это уяснить.

– Я винила себя за чувства, которые испытывала к тебе, Мэтт.

– Почему?

– Не знаю... Я думала, что это непорядочно по отношению... к тебе... или к Джастину. – Она снова посмотрела на него долгим взглядом. – Я рассталась с ним.

– Почему же ты мне не сказала?

– Я думала, что ты любишь другую. – Они оба продолжали говорить шепотом. – И ты сказал...

– Я знаю, что сказал. Я думал, что вы с этим твоим Аполлоном Бельведерским собираетесь пожениться.

Она улыбнулась ему, и в этом взгляде была вся ее жизнь.

– Он сопляк.

– Ну и мы такими были. Я люблю тебя, Дафф. Ты выйдешь за меня замуж?

Две больших слезы сползли из ее глаз, она стала плакать и закашлялась. Он поцеловал ее глаза и приник своим лицом к ее лицу.