Прости меня за любовь

– Семейный контракт? – тупо переспросил Виктор. – Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты должен знать. Это такой контракт… В общем, бывает добрачное соглашение, а бывает семейный договор, который заключается между супругами после вступления в брак. – Брианна явно пользовалась словами, которые услышала от адвоката.

– Но мы же уже заключили добрачный контракт, детка. Никакой семейный договор нам не нужен, – ответил Виктор.

Все это ему очень не нравилось. Кажется, в воздухе запахло шантажом или чем-то весьма похожим. Как он и говорил, они действительно заключили добрачный контракт, согласно которому (на этом настояла, естественно, сама Брианна) он должен был еще до регистрации брака положить на ее счет солидную сумму. А Виктору настолько не терпелось обзавестись молодой, красивой женой, что он и не подумал возражать.

– Я уже потратила бо?льшую часть денег, которые ты передал мне по добрачному договору, – нахмурилась Брианна. – Мне нужно еще. Мой адвокат говорит, что ты можешь перевести мне некоторую сумму сейчас, а потом доплачивать за каждый год, который мы проведем в браке.

Она как будто играла в брак – такое у Виктора сложилось впечатление, но что-то подсказывало ему, что затребованные Брианной суммы будут вовсе не игрушечными.

– Зачем ты вообще пошла к адвокату? – рассудительно спросил он.

Возможно, подумалось Виктору, Брианна искала способ развестись с ним, но сказать ему об этом прямо пока не решалась. Когда она выходила за него замуж, он положил ей на счет семьсот тысяч в качестве свадебного подарка, но за три года от этой суммы, похоже, мало что осталось. Семьсот тысяч, и это не считая денег, которые он тратил на нее каждый месяц! На что могли уйти без малого три четверти миллиона, Виктор не представлял. Впрочем, о том, с какой скоростью Брианна тратит заработанные им деньги, он уже имел достаточно четкое представление. Казалось, доллары просачиваются у нее меж пальцев будто вода.

– Я просто подумала… В общем, мне хотелось бы иметь собственные деньги, – ответила Брианна, скорчив жалостливую гримаску. – В конце концов, не могу же я постоянно зависеть от тебя и просить денег на каждую мелочь. Вот если ты переведешь мне некоторую сумму сейчас, а потом будешь платить за каждый год, что мы проживем вместе, я… я буду чувствовать себя намного увереннее, – прибавила она доверительным тоном.

– Откровенно говоря, в данный момент я вряд ли могу позволить себе нечто подобное, – грустно признался Виктор. – Я не слишком удачно вложил средства и довольно много потерял. В общем, я предпочел бы просто оплачивать твои счета и обеспечивать тебя всем необходимым, чем каждый год переводить на твой счет фиксированную сумму.

Несмотря на то что губы у Брианны были пухлыми, как у Анджелины Джоли, сейчас они сложились в тонкую прямую линию.

– Если ты не сделаешь это для меня, я… мне будет очень трудно оставаться твоей женой, – заявила она с угрозой. – Если ты меня любишь, то переведешь деньги, а если нет… В конце концов, ты нарушил свое обещание помочь мне с карьерой. Семейный контракт – это меньшее, что ты можешь для меня сделать. Имея собственные деньги, я смогу чувствовать себя в безопасности от… от любых неприятностей.

– Но что, если я не сделаю, как ты просишь? Просто не смогу? Тогда как?.. – спросил Виктор.

Он был растерян и напуган новыми требованиями Брианны. Похоже, выиграть в этой гонке ему было не суждено. Он потратил на нее почти все, что у него было, но Брианна продолжала требовать денег. Удовлетворить ее желания было просто невозможно, и Виктор впервые за три года начал что-то понимать. Похоже, она с самого начала вышла за него только потому, что охотилась за богатым мужем, которого можно обобрать как липку, а потом выбросить за ненадобностью. Требование заключить семейный контракт еще больше утвердило Виктора в этом подозрении. Подобный документ мог бы стать последним ударом и одновременно средством, которое позволило бы Брианне наложить лапу на все оставшиеся у него деньги, когда они разведутся.

– О том, что будет тогда, тебе расскажет мой адвокат, – сказала Брианна, в глазах которой появился какой-то неприятный жесткий блеск. – Подумай как следует, Виктор. У тебя нет выбора.

Этими словами она окончательно обозначила свою позицию, и Виктор почувствовал, как его горло сжимает болезненный спазм. Ему уже исполнилось шестьдесят пять, и он не хотел терять Брианну, зная, что другой такой женщины у него уже никогда не будет. Правда, теперь Виктор лучше понимал, какие мотивы движут его женой, однако от этого чувства, которые он к ней питал, не стали слабее. Привязанность, вожделение, привычка, наконец… Да и какая другая женщина с ее внешностью и в ее возрасте согласится выйти за него замуж, если они с Брианной все-таки разведутся?..

Виктор Карсон понурился, признавая свое поражение. В эти минуты он чувствовал себя старым, усталым и бесконечно одиноким.

Этим вечером он допоздна засиделся в своем кабинете, размышляя над тем, что? сказала ему Брианна. Перед ним на столе стояла бутылка «Джонни Уокера» и стакан. Обычно Виктор пил мало, но сейчас бутылка была пуста уже больше чем наполовину. Брианна куда-то уехала с одной из приятельниц и вернулась домой только в два часа пополуночи. Как она вошла, Виктор не слышал – он отключился на кушетке в кабинете. Некоторое время Брианна с порога смотрела на его скорченную фигуру, потом отправилась в спальню одна. Ни будить Виктора, ни пытаться каким-то образом перетащить его на кровать она не стала. Брианна была уверена, что в конце концов муж выполнит ее требование. Выбора у него действительно не было: если он не хочет ее потерять, он подчинится. Она держала его за горло, если не сказать грубее.

На следующее утро, когда Брианна уходила в тренажерный зал, она услышала, что Виктор проснулся и принимает душ. Когда она вернулась, он уже ушел в офис. Аудиторы по-прежнему работали в конференц-зале фирмы, и Виктор решил воспользоваться случаем, чтобы самому просмотреть финансы Талли. Дополнительная проверка, считал он, еще никому не вредила. Кроме того, знакомая работа помогала отвлечься от тревожных мыслей о собственном незавидном положении. И вот, после нескольких часов кропотливого труда, Виктор наткнулся на несколько записей, которые его озадачили. Бриджит всегда оплачивала все счета своей работодательницы – она была очень внимательна и аккуратна и никогда ничего не пропускала: сделав запись в общем гроссбухе, Бриджит пересылала квитанции ему. Чеки тоже подписывала она – это продолжалось уже несколько лет, и до сих пор Виктору не в чем было ее упрекнуть. Сейчас, однако, его удивило, что Талли, оказывается, регулярно останавливалась в одних и тех же дорогих отелях. Конечно, Виктора совершенно не касалось, на что именно Талли тратит свои деньги, однако фокус заключался в том, что отели-то были лос-анджелесские! А поскольку в Лос-Анджелесе у нее был собственный дом, Виктор решил, что эти посещения отелей как-то связаны с ее бизнесом, следовательно, у него были все основания снизить сумму уплачиваемых ею налогов, добившись так называемого налогового изъятия[8 - Налоговое изъятие – сумма, которую налогоплательщик имеет право вычесть из общей налогооблагаемой суммы в качестве своего расхода, который потребовался для получения части дохода.].

Он снова просмотрел квитанции. Один раз Талли останавливалась в «Бель-Эйр», еще несколько раз – в «Шато Мормон» и «Сансет Маркис». Насколько он помнил, те же самые отели упоминались и в финансовых отчетах Ханта. Его счета, впрочем, оплачивала не Бриджит, а собственный бухгалтер, который работал на Ханта уже много лет. Быть может, подумалось Виктору, Хант и Талли время от времени отправлялись в отель, чтобы провести вдвоем романтический уик-энд или отметить какой-то общий праздник или годовщину, однако не исключено было, что все это были чисто деловые мероприятия. В любом случае ему следовало уточнить это у самой Талли, хотя по зрелом размышлении он и решил, что вопрос с отелями вряд ли имеет существенное значение. Гораздо более серьезным ему показалось то обстоятельство, что Талли регулярно тратила довольно значительные суммы наличных денег, что ему совершенно не понравилось. Как всякий уважающий себя бухгалтер-профессионал, Виктор терпеть не мог расчетов наличными, поскольку их практически невозможно было учесть и задокументировать, что, в свою очередь, неизменно привлекало внимание налоговых органов и могло обернуться крупными неприятностями. Кроме того, наличные суммы, пусть даже потраченные в интересах бизнеса, было почти невозможно провести по статьям, позволяющим добиться разрешенных законом налоговых вычетов, и Виктор считал своим долгом предупредить об этом Талли. И зачем ей вообще понадобилось расплачиваться наличными, недоумевал он. Почему она не пользуется своей кредитной карточкой?

Задумавшись о деньгах, Виктор снова вспомнил о Брианне и о ее внезапно возникшем желании заключить семейное соглашение. Все это ему очень не нравилось – он знал, что ни сейчас, ни в ближайшем будущем не сможет выплатить молодой жене сколько-нибудь значительную сумму, а жалкие крохи, которые он в состоянии наскрести, вряд ли произведут на нее впечатление. Что же, неужели его семейной жизни конец? Виктору не хотелось в это верить. Он просто обязан что-то предпринять, и как можно скорее, но что именно? И, как назло, как раз сейчас у него совершенно не было времени – прежде чем заниматься своими делами, он должен был позаботиться, чтобы аудиторская проверка финансовой состоятельности Талли и Ханта завершилась как можно скорее и без каких-либо осложнений и проблем. Меньше всего на свете Виктору хотелось, чтобы излишне щепетильный японский инвестор отказался от участия в проекте из-за него. Талли, разумеется, найдет нового инвестора – в конце концов, для этого у нее были и имя, и безупречная репутация, но ей в любом случае потребуется время, а значит, съемки нового фильма придется отложить на неопределенный срок. Талли, конечно, ничего не скажет, но он все равно будет чувствовать себя так, словно он ее подвел. А Виктор терпеть не мог подводить клиентов, которые на него рассчитывали. Нет, подумал он, нужно хотя бы на время выбросить Брианну из головы и заняться делом.

И он придвинул к себе стопку счетов, поступивших за последние полмесяца. Просматривая их, Виктор составил небольшой список вопросов, которые ему нужно было задать Талли. За этот период она покупала кое-какие вещи дочери; налоговое управление могло посчитать их подарками, следовательно, Талли предстояло уплатить с потраченных сумм соответствующие налоги. Кроме того, налоговики могли счесть парижскую квартиру Талли недвижимостью, находящейся в личном владении, поскольку она уже давно не снимала фильмов во Франции. До этого момента ему удавалось получать с налогов на квартиру профессиональные вычеты, но, поскольку Талли не ездила в Париж уже несколько лет, налоговое управление в любой момент могло пересмотреть этот вопрос. Кроме квартиры, существовало еще несколько расходных статей, по поводу которых Виктору хотелось получить комментарии Талли. Все это, правда, не имело прямого отношения к аудиторской проверке, целью которой было подтверждение ее кредитоспособности и установление объемов реального капитала, которым она владела, но Виктор решил воспользоваться случаем, чтобы привести дела Талли в порядок и заново рассчитать размер полагающихся ей профессиональных налоговых изъятий.

В своей работе Виктор Карсон придерживался консервативного подхода: он никогда не стремился добиться максимальных налоговых льгот, если их обоснования выглядели хоть немного сомнительными. Зато все сделанные им налоговые изъятия были на сто процентов обеспечены соответствующими документами и постановлениями, так что, если бы налоговое управление усомнилось в каком-то из них, он мог аргументированно защищать свое решение. Меньше всего ему хотелось, чтобы из-за его небрежности или поспешности у кого-то из клиентов начались неприятности. В частности, Виктор старался сделать все, чтобы лишний раз не привлечь к их финансам внимание налоговых органов. Правда, не все были довольны такой позицией; кое-кто даже требовал, чтобы он действовал более агрессивно, добиваясь максимальных скидок при налогообложении, но с такими клиентами Виктор предпочитал поскорее расстаться под каким-нибудь благовидным предлогом. Талли, впрочем, никогда не требовала для себя каких-то дополнительных льгот, и Виктор уважал ее за это. Что ж, подумал он, тем больше у него оснований повнимательнее ознакомиться с ее финансовым положением, чтобы к ней не смог придраться ни один самый въедливый налоговый инспектор. То же самое он был намерен проделать и для Ханта.

Как выяснилось довольно скоро, учет прихода и расхода, который вел бухгалтер Ханта, был не таким подробным, как записи Бриджит. На его счета регулярно поступали крупные суммы, и так же регулярно они с них списывались. К счастью, все свои траты Хант осуществлял при помощи кредитной карты, поэтому получить более детальный отчет не составляло труда. У Виктора все же возникло несколько вопросов, но, когда он позвонил Ханту по телефону, все его недоумения разъяснились. Спросил Виктор и о непонятных счетах из лос-анджелесских отелей, на что Хант ответил, что время от времени останавливался там вместе с Талли и несколько раз снимал номера для деловых встреч с инвесторами, которые приезжали в Лос-Анджелес из других городов. Получив разъяснения, Виктор сразу захотел включить расходы на отели в бизнес-издержки, что позволяло получить налоговые скидки. Он даже спросил, не помнит ли Хант, сколько он платил в каждом конкретном случае. Хант вспомнил почти все, благо суммы были практически одинаковые, и Виктор вздохнул с облегчением. Вопрос полностью разрешился, и он мог без колебаний включить оплату отелей в список необходимых деловых расходов.

Теперь Виктор был уверен, что и со стороны аудиторов Ханту не грозят никакие неприятности. Его ответы были прямыми и понятными, они полностью удовлетворили Виктора, и он не сомневался, что бухгалтеры японского инвестора тоже не станут сомневаться в их правдивости. Насколько он мог судить, до сих пор аудиторы не нашли в документах Талли и Ханта ничего подозрительного или вызывающего сомнения. Совсем скоро проверка закончится, и все они смогут вернуться к своим обычным делам. Самому Виктору оставалось только задать Талли несколько вопросов наподобие тех, что он задавал Ханту; это было необходимо ему не столько для собственного спокойствия, сколько для того, чтобы внести полную и окончательную ясность в соответствующие статьи ее общего гроссбуха. Быть может, рассуждал Виктор, ему даже удастся добиться для Талли дополнительных налоговых послаблений, если она, как и Хант, снимала номера в отелях не только для себя, но и для своих деловых партнеров.

Оставался также вопрос с калифорнийским «налогом на использование», который относился к вещам, приобретенным Талли в других штатах или за границей. Виктор уже убедился, что Бриджит вела соответствующие записи скрупулезно и точно, не упуская ни одной мелочи, поэтому ему оставалось только уточнить, не сделала ли Талли каких-то приобретений подобного рода в самое последнее время – в том числе для дочери. И наконец, ему по-прежнему хотелось узнать, почему Талли предпочитает тратить столь значительные суммы наличными, вместо того чтобы пользоваться кредитной карточкой, что было бы гораздо удобнее не только для него, но и для нее самой.

Виктор позвонил Талли на мобильный в пятницу вечером, когда ему показалось, что она уже должна освободиться после дневной съемки. Но, судя по голосу, Талли была все еще занята, поэтому Виктор извинился за беспокойство и только потом добавил, что хотел бы прояснить с ней некоторые статьи ее расходов, чтобы навести в отчетности полный и окончательный порядок.

– Разве вы не можете поговорить об этом с Бриджит? – досадливо спросила Талли. За прошедшую неделю они немного отстали от графика съемок из-за неподходящей погоды и множества изменений в сценарии, и теперь Талли беспокоилась, как бы ей не превысить бюджет. – Мне сейчас очень некогда, и…

– Могу, конечно, – осторожно сказал Виктор. – Но… видите ли, вопрос может оказаться довольно деликатным, и…

Услышав эти слова, Талли только крепче стиснула зубы и закатила глаза. Порой старый бухгалтер буквально сводил ее с ума своим педантизмом и вниманием к мелочам. Талли, разумеется, понимала, что за это она ему и платит, и все же ей не всегда было понятно, почему Виктор предпочитает решать часть проблем с ней, а не с ее помощницей. Подчас у нее просто не хватало времени, чтобы отвечать на его вопросы, а иногда она и вовсе не могла этого сделать, поскольку всю оперативную бухгалтерию вела для нее Бриджит.

– В общем, я хотел бы побеседовать с вами, – добавил Виктор несколько более уверенным тоном. – В конце концов, ответственность за ваши налоги несете только вы сами, и если я или Бриджит ошибемся, последствия могут быть, гм-м… крайне нежелательными. Вот почему в данном случае я предпочел бы черпать сведения из первоисточника. Когда вы возвращаетесь в Лос-Анджелес?

– В эти выходные я буду дома, но в понедельник мне снова придется вернуться в Палм-Спрингс.

– В таком случае давайте встретимся в воскресенье, – предложил Виктор, и Талли не сдержала вздоха.

Свое свободное время она предпочитала проводить с Хантом, а не со своим бухгалтером, однако ей было ясно – Виктор сведет ее с ума, но своего добьется. Тут она подумала, что вопросы Виктора, возможно, имеют какое-то отношение к аудиторской проверке, и… снова вздохнула. Ей хотелось как можно скорее покончить с формальностями, а ради этого не жаль было пожертвовать воскресеньем. Да и с Виктором она могла бы встретиться утром, пока Хант будет играть в теннис. Талли никогда бы не подумала, что идеальное воскресенье может начинаться со встречи с бухгалтером, однако деваться было некуда, и она пообещала, что приедет к Виктору в офис в половине одиннадцатого и ответит на все вопросы. Тот, в свою очередь, пообещал не слишком ее задерживать. У него были для этого свои резоны: Брианна любила ездить на поздний завтрак в «Поло Лонж» в Беверли-Хиллз, и ей вряд ли могло понравиться, что он в это время будет на работе.

Поздно вечером, когда Талли наконец добралась до своего дома в Лос-Анджелесе, Хант уже приготовил для нее замечательный ужин. Кроме этого, у него была припасена для нее хорошая новость.

– Аудиторская проверка почти закончена, – сказал он с улыбкой. – И насколько я знаю, проверяющие не нашли ни у тебя, ни у меня ни одной ошибки в записях, ни одной сомнительной статьи прихода или расхода. Остались кое-какие мелкие формальности, но это уже совершеннейший пустяк. Мистер Накамура очень доволен. Он сообщил, что договор будет готов уже на следующей неделе, и он его с удовольствием подпишет. – Хант снова улыбнулся. – Позвольте поздравить вас, мисс Джонс, с благополучным завершением проверки. Отныне все будут знать, что вы не мошенница и не налоговая преступница, а наоборот – вполне платежеспособный гражданин Соединенных Штатов. То же самое, кстати, относится и ко мне… – С этими словами Хант наклонился и поцеловал Талли. Она тоже улыбнулась и рассказала ему о запланированной на воскресенье встрече с Виктором Карсоном.

– Просто не представляю, что он накопал в моих бумагах! – пожаловалась она.

– Ты же знаешь, Виктор – человек въедливый и аккуратный, к тому же он очень любит, чтобы все было в идеальном порядке, – небрежно отозвался Хант. – Он и мне звонил, задавал всякие вопросы. Такое ощущение, что для составления финансового отчета ему необходимо знать, в каких ресторанах я побывал, что я там ел, а главное – разговаривал ли я при этом о бизнесе или о футболе.

Талли снова засмеялась, но заметила, что именно благодаря скрупулезности и даже мелочности Виктора у налогового управления США никогда не возникало к ним никаких претензий. Да и Бриджит, добавила она, ведет соответствующие записи очень аккуратно и подробно. Налоговая проверка могла бы стать для Талли серьезной помехой в ее работе, поэтому она старалась, чтобы статьи ее доходов и расходов были максимально прозрачными и не привлекали внимания налоговиков. Именно поэтому, сказала она, ей стоит встретиться с Виктором и развеять его сомнения, хотя тщательность и обстоятельность, с которыми он подходил к делам, порой не на шутку ее раздражали.

– Я повидаюсь с ним утром, пока ты будешь играть в теннис, – сказала она Ханту. – Он обещал, что не задержит меня надолго, хотя я и не знаю, сумеет ли он выполнить свое обещание. Меньше всего мне хотелось бы провести свое свободное воскресенье с Виктором!

Талли и Хант провели очень приятные, а главное – спокойные выходные. Свободное время оба часто использовали не только для того, чтобы побыть вместе, но и чтобы доделать накопившиеся дела, которые не имели отношения к их основной работе. Например, в субботу Талли с утра прошлась по магазинам, а вечером поехала навестить отца, с которым провела несколько часов. Сэм Джонс очень интересовался тем, как идут съемки фильма, и пока они сидели на скамейке в саду, Талли подробно рассказала ему о своей работе, описала смешные и забавные случаи, произошедшие с актерами на съемочной площадке, и даже поделилась с отцом кое-какими своими идеями, которые были столь необычными и новаторскими, что она не решалась обсуждать их даже с коллегами-профессионалами. В воскресенье утром Хант, по своему обыкновению, отправился играть в теннис с друзьями, а Талли поехала в офис Виктора Карсона.

Он уже ждал ее. Несмотря на воскресный день, на нем был строгий костюм консервативного покроя и безупречный, хотя и несколько старомодный галстук. Талли же, как и всегда, была одета в застиранные подранные джинсы, стоптанные высокие кроссовки и вылинявшую толстовку с капюшоном, единственное достоинство которой заключалось в том, что она была безупречно чистой.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной в воскресенье, – вежливо приветствовала бухгалтера Талли. – Откровенно говоря, у меня сейчас очень плотный график, так что я вам действительно благодарна. Я слышала, аудиторская проверка почти закончена. Наш инвестор уже сообщил, что он удовлетворен ее результатами и готов подписать договор. По-видимому, у нас все в порядке, и в этом есть и ваша заслуга, так что еще раз спасибо за все, что вы для нас делаете.

– Это моя работа, мисс Джонс, – сухо сказал Виктор, поправляя очки.

Перед ним на столе лежал список вопросов, которые он собирался задать Талли, и Виктор поднес его поближе к глазам. Первые несколько вопросов касались калифорнийского налога за пользование; Виктор напомнил Талли, что он касается не только ее, но и Макс и что все вещи, которые она или ее дочь приобрели в Нью-Йорке и привезли в Лос-Анджелес, подвергаются дополнительному налогообложению в размере, определенном законом штата. В переводе на нормальный человеческий язык это означало, что за каждую вещь, купленную не в Калифорнии, Талли приходилось платить фактически двойную цену, но таков был закон. Она, однако, об этом помнила и поэтому велела Бриджит вести тщательный учет покупок, подлежащих дополнительному налогообложению, и передавать все записи ему. Услышав это, Виктор вздохнул с явным облегчением – он-то знал, что многие люди забывают о необходимости уплачивать дополнительный налог и попадают из-за этого в неприятное положение.

Еще Виктор хотел прояснить несколько моментов, касающихся нанятых Талли работников и независимых подрядчиков, которые обеспечивали процесс съемок. На эти вопросы Талли отвечала почти механически – в них не было ничего особенного, и она недоумевала, почему бухгалтер не обратился со своим списком к Бриджит. Единственной новостью стало для нее, пожалуй, только то, что ее парижская квартира находилась отныне в категории личной собственности, тогда как раньше она считалась имуществом, необходимым для осуществления бизнеса, но Виктор объяснил ей, почему так произошло. Кроме того, бухгалтер счел необходимым напомнить Талли, что Макс будет считаться иждивенкой только до тех пор, пока остается студенткой очного отделения, но она и так об этом знала: Виктор говорил ей об этом раньше, и не один раз.

Лишь под конец Виктор мягко упрекнул Талли за то, что она тратит весьма значительные суммы наличными.

– Поймите, я не смогу добиться для вас профессиональных налоговых вычетов, если не буду знать, на что потрачены эти деньги, – сказал он. – В крайнем случае мне нужны кассовые чеки, однако я предпочел бы, чтобы впредь вы расплачивались кредитной карточкой.

Талли пожала плечами.

– Вряд ли это имеет большое значение, – ответила она. – Наличными я расплачиваюсь, когда паркую машину на городской стоянке; кроме того, я иногда покупаю мороженое или кофе… Не думаю, что все это даст мне какие-то существенные налоговые льготы.