Жить дальше

Жить дальше
Даниэла Стил

Еще вчера Пейдж Кларк считала, что у нее есть все: любящий муж, прекрасная семья, уютный дом. Однако внезапно ее счастливый мирок рухнул в одночасье…

Дочь, чудом выжившая после автокатастрофы, лежит в коме. Муж бросил и ушел к другой. Единственный, кто поддерживает ее в эти тяжелые дни, полные страха, тоски и боли, – обаятельный и добрый Тригве Торенсен, отец еще одной из жертв аварии.

Но что объединяет его и Пейдж? Общее горе или что-то большее?..

Даниэла Стил

Жить дальше

© Danielle Steel, 1994

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

* * *

Глава 1

Стоял один из тех чудесных теплых апрельских дней, когда ветерок так ласково овевает кожу, что не хочется возвращаться домой. День был длинным и солнечным, и у Пейдж просто захватило дух от красоты залива, когда она ехала по мосту Золотые Ворота.

Потом она взглянула на своего сына, свою маленькую белобрысую копию – с той только разницей, что у мальчика на голове была бейсбольная кепка, под которой упрямо ершились волосы, а лицо было перемазано в грязи. Эндрю Паттерсону Кларку в прошлый вторник исполнилось семь. Теперь он развалился на сиденье машины, отходя от игры, и любой посторонний наблюдатель легко увидел бы, как близки мать и сын. Да, каждый мог бы сказать, что Пейдж Кларк хорошая мать, отличная жена и прекрасный друг: она любила, заботилась и работала, вкладывая в эти занятия всю душу, делала все для своих близких. Она поражала друзей своей артистичностью, ее любили за внутреннюю красоту, за то, что с ней никогда не было скучно.

– Ты был сегодня в отличной форме, – улыбнулась она сыну и, на миг оторвав одну руку от руля, сдвинула кепку и взъерошила его и без того спутанные волосы. У Энди были такие же густые пшеничные волосы, такие же большие голубые глаза и такая же светлая кожа – только у него веснушчатая. – Я не могла поверить, что ты поймаешь этот мяч на дальнем конце поля. Я думала, что он уже потерян. – Она всегда ходила на его игры, на все соревнования и на выездные игры с его классом. Она знала, что он это любит, а она любила его. И по тому, как он смотрел на нее, было ясно, что он это знает.

– Я тоже думал, что проиграл, – ухмыльнулся он, обнажая дырки от недавно выпавших молочных зубов. – Я думал, Бенджи точно успеет… – Он хихикал до тех пор, пока они не доехали до другого конца моста, у Марин-Каунти. – …Но он не успел!

Пейдж тоже засмеялась. Отличный сегодня день! Жаль, что не было Брэда, но по субботам он всегда играл в гольф со своими деловыми партнерами. Для них это была единственная возможность расслабиться и оторваться от того, чем они занимались всю неделю. Так что они редко теперь проводили субботы вместе, а если такое и случалось, то всегда находились какие-нибудь дела вроде игр Энди или соревнований по плаванию у Алисон, которые обычно проводились в каком-нибудь богом забытом месте. Если не это, так собака резала лапу, выпадала пломба, протекала крыша или что-то еще, чем приходилось срочно заниматься. Уже много лет у них не было свободных суббот. Она к этому привыкла, так что приходилось урывать время для себя, когда только это удавалось: когда дети засыпали, в промежутках между его командировками и на редких уик-эндах, когда им удавалось-таки оторваться. Да, нелегко было найти время для личных дел при такой сумасшедшей жизни, но все-таки им это удавалось. Несмотря на шестнадцать лет брака и двоих детей, Пейдж еще страстно любила мужа. У нее было все, что она хотела от жизни, – любимый и любящий муж, обеспеченная жизнь и два чудных ребенка. У них был дом в Россе, не слишком шикарный, но уютный и милый, в хорошем месте. А при своих способностях наводить уют Пейдж сделала из него конфетку. Очень кстати пришлись ее художественное образование и опыт, приобретенный, когда она работала помощником дизайнера в Нью-Йорке. Теперь-то она использовала свои таланты в основном для того, чтобы расписывать стены дома у себя или у своих друзей. Особенно хорошей получилась роспись в росской гимназии. Благодаря ее росписям их собственный дом, обычный маленький коттедж, превратился в предмет зависти всех знакомых и гостей. Он стал произведением искусства Пейдж, и все, кто видел его, сразу понимали это.

На одной из стен в комнате Энди она изобразила момент бейсбольного матча в полную величину – подарок сыну на прошлое Рождество. Он был в восторге. Когда Алисон увлекалась Францией, Пейдж изобразила на одной из стен сцену из парижской жизни, а потом – серию портретов балерин, навеянных картинами Дега. А недавно ее волшебная кисть превратила комнату дочери в подобие плавательного бассейна. Она даже раскрасила мебель под обстановку бассейна, чтобы создать полную иллюзию. Наградой ей было восхищенное «класс!» Алисон и ее друзей в отношении комнаты и «ух ты!.. Вот это предок!» – в отношении ее самой. Неплохая оценка для этой банды пятнадцатилетних подростков.

Алисон была уже на втором курсе колледжа. Глядя на ее друзей, Пейдж жалела, что у нее всего двое детей – ей хотелось больше, но тут Брэд был непоколебим. «Один или двое», – с ударением на слове «один» отрезал он. Брэд обожал маленькую дочку и не понимал, зачем им еще дети. Потребовалось целых семь лет, чтобы переубедить его. Именно тогда они переехали из города в пригород, купили дом в Россе, где и родился Энди, их чудо-ребенок, – он родился на два с половиной месяца раньше срока, после того как Пейдж упала с лестницы, когда рисовала на стене детской Винни-Пуха. Ее привезли в госпиталь со сломанной ногой, и одновременно начались схватки. Энди провел два месяца в инкубаторе, но в конце концов оказался совершенно здоров. Она улыбнулась, вспомнив, каким он был крошечным и как они боялись потерять его. Она бы этого не пережила, хотя… пришлось бы, ради Алисон. И ради Брэда. Но без него она, наверное, утратила бы интерес к жизни.

– Хочешь мороженого? – спросила она, поворачивая на Френсис-Дрейк.

– Ага! – откликнулся Энди и рассмеялся, когда она заглянула ему в рот, – еще бы не рассмеяться при такой дыре.

– Ну, Эндрю Кларк, когда вы соберетесь обзавестись хотя бы парочкой зубов? Может быть, купить вам подходящие протезы?

– Ну… – протянул он и снова захихикал.

Было так славно ехать с сыном. Обычно она везла домой всю команду, но сегодня эту честь оказали другой мамаше, однако Пейдж все равно приехала на игру, она ведь обещала. Алисон поехала к друзьям, Брэд играл в гольф, а Пейдж раздумывала над своими планами – она хотела начать новую роспись для школы и посмотреть, что можно сделать с гостиной друзей. Впрочем, это все было не к спеху.

В кафе они взяли для Энди двойную порцию сливочного мороженого «Скалистая дорога», посыпанного шоколадом, а для нее – порцию замороженного кофейного йогурта, на вкус такого сладкого, что страшно было подумать, сколько в нем могло быть калорий. Они сели за столик на улице и ели до тех пор, пока Энди весь не вымазался и не перепачкал форму, но это, сказал он, ерунда – все равно ее стирать, так что немного мороженого не повредит. Так они сидели и наблюдали за прохожими и посетителями, наслаждаясь теплыми лучами заходящего солнца. День был отличный, и Пейдж стала строить планы относительно завтрашнего пикника.

– Вот это порядок, – сказал Энди, добравшись наконец кончиком носа до донышка стаканчика, так что растаявшее мороженое залило подбородок, и Пейдж вдруг ощутила острый прилив любви к сыну.

– Ты прелесть… ты знаешь это? Ладно, мне бы не следовало тебе говорить, но ты просто прелесть, Эндрю Кларк… из тебя выйдет отличный бейсболист… Разве могла бы я быть счастливей?

Он расплылся в улыбке, и теперь мороженым было перепачкано все, даже кончик ее носа, после того как она поцеловала сына.

– Ты отличный парень!

– Ну, ты тоже ничего… – Он нырнул в остатки мороженого и, когда вынырнул, посмотрел на нее вопросительно. – Мама?..

– Ну? – Она уже почти покончила со своей порцией, но его «Скалистая дорога» грозилась перемазать все окружающее в радиусе метра. Почему-то, попав в руки детям, мороженое начинает увеличиваться в объеме.

– Как ты думаешь, у нас будут еще дети?

Пейдж замерла от изумления – мальчики таких вопросов обычно не задают. Алисон-то уже несколько раз ее спрашивала, но Пейдж в свои тридцать девять решила, что с этим скорее всего покончено. Не то чтобы она чувствовала себя слишком старой, просто ей не уговорить Брэда на третьего ребенка.

– Вряд ли, мой дорогой. А что? – Неужели его это в самом деле волновало или это было простое любопытство?

– У Томми Силверберга мама на прошлой неделе родила двойню. Это просто прелесть! Они такие одинаковые, – оживленно начал он. – Они весят по семь фунтов каждый – больше, чем я.

– Это верно. – Он-то весил от силы три фунта, потому что родился слишком рано. – Да, наверное, они прелесть… но не думаю, что у нас тоже будет двойня… или хотя бы еще кто-то. – И почему-то ей стало грустно. Она всегда горячо поддерживала Брэда, что два ребенка – это как раз столько, сколько нужно для идеальной семьи, их семьи, но иногда совершенно неожиданно она почему-то начинала тосковать по новому ребенку. – Вот поговори об этом с папой, – поддразнила она сына.

– О близнецах? – поинтересовался он.

– О третьем ребенке.

– Это так забавно… Ну, конечно, с ними вроде довольно много хлопот. У Томми в доме такое творится! Повсюду разбросаны эти штуки… ну кроватки там, корзинки… и пеленки… и всего по два… Приехала его бабушка помогать. Начала готовить обед и все сожгла. Его папа так ругался!

– Мне это не кажется столь уж забавным, – улыбнулась Пейдж, представив себе появление близнецов в доме, где и так было мало порядка и еще двое детей. – Но вначале всегда так, пока не освоишься с этим.

– Когда я появился на свет, был такой же беспорядок? – Он доел наконец мороженое и вытер губы рукавом, а руки о шорты своей бейсбольной формы.

Пейдж рассмеялась.

– Нет, но зато теперь беспорядка предостаточно, парень. Давай-ка поедем домой и переоденемся.

Они забрались в машину и покатили домой, болтая по дороге, но у нее из головы не выходил его вопрос о ребенке. Ее сердце снова сжала тоска. Может быть, дело было просто в теплом солнечном дне? Или это просто весна? Но почему-то ей захотелось еще детей… еще поездок с Брэдом вдвоем… и чтобы можно было лежать с ним в постели днем, и никуда не нужно было спешить, и нечем заниматься, кроме как любовью с ним. Как бы ей ни нравилась ее жизнь сейчас, ей хотелось иногда обратить время вспять. Сейчас она только и занималась что домашней работой, уроками детей, дележкой машины с Брэдом и детьми, так что им с Брэдом удавалось поймать друг друга разве что на лету или в конце дня, когда оба уставали. А ведь, несмотря ни на что, у нее оставались желания и любовь… но не было времени, чтобы насладиться всем этим. Единственное, чего им постоянно не хватало, так это времени.

Через несколько минут они подъехали к дому, и, пока Энди собирал свои вещи, Пейдж огляделась и заметила машину Брэда.

– Ну, сегодня был отличный день, – сказала она, еще не остыв от солнца. Ее сердце было исполнено любви к сыну. Сегодня был один из тех дней, когда наконец-то понимаешь, что счастлива и благодарна за каждый миг жизни.

– Да… спасибо, что ты приехала на матч, мама! – Он отлично знал, что она могла бы и не приезжать, и был рад, что она все-таки приехала. Она была так добра к нему, и он любил ее за это. Но ведь он в самом деле хороший парень, он это заслужил.

– Всегда готова, мистер Кларк. Расскажи папе об этом знаменитом мяче. Ты просто на глазах творишь историю!

Мальчик рассмеялся и побежал в дом, а она подняла велосипед Алисон, брошенный поперек дорожки. Ее роллеры были прислонены к стене гаража, а ракетка лежала на стуле у кухонной двери, рядом с банкой мячей, «одолженных» у отца. Сегодня у дочери явно был тяжелый день. Когда Пейдж вошла в дом, дочь была на кухне и болтала по телефону. Она еще не переоделась после тенниса и стояла спиной к матери. Закончив разговор, она повесила трубку и повернулась к Пейдж. Алисон была так красива, что Пейдж иногда просто боялась за нее – она была на вид совсем взрослой. Тело взрослой женщины и ум ребенка, и при этом она всегда была в движении, всегда решала какую-то проблему. Ей всегда нужно было что-то сказать, спросить, быть где-то – два часа назад, сейчас, сию минуту – в самом деле надо! Вот это и было написано на ее лице, так что Пейдж мгновенно переключила стиль с легкого и непринужденного общения с Энди на Алисон. Алисон больше походила на Брэда – всегда в движении, всегда в пути, с мыслью о следующем деле, о том, что ей необходимо в следующий момент. Она была динамичней Пейдж, более жесткой и собранной, вовсе не такой доброй, каким, наверное, вырастет Энди. Но в общем она была хорошей, умной девочкой с добрыми намерениями и захватывающими планами. Иногда, впрочем, здравый смысл изменял ей, и тогда у них с Пейдж происходили стычки из-за какой-нибудь типично подростковой проблемы, но в конце концов Алисон быстро приходила в себя и набиралась терпения, чтобы выслушать родителей.

Такие выходки в пятнадцать лет нормальны – она просто пробовала свои крылья, искала свой путь, пытаясь понять, кем она станет – не Пейдж, не Брэдом, а самой собой. Она была похожа на них, но хотела быть только собой, не как Энди, хотевший походить на отца, а на самом деле похожий на мать. Алисон считала его младенцем – когда он родился, ей было восемь, и она считала его лучшей игрушкой. Она никогда раньше не видела такую кроху. Она, как Пейдж и Брэд, боялась, что он умрет, не выживет, и, когда его наконец привезли домой, Алисон гордилась им больше всех. Она носилась с ним по всему дому, и если Пейдж не могла его найти, то знала, что скорее всего он в комнате у Алисон, которая нянчила его, как куклу. Она несколько лет просто обожала его и даже сейчас потакала братцу, покупая ему сладости и бейсбольные карточки. Хотя сама бейсбол терпеть не могла. Она и теперь охотно признавалась, что любит Энди.

– Ну как ты сегодня, коротышка? – Энди был выше многих одноклассников, но сестра постоянно поддразнивала его, напоминая, каким маленьким он был, когда появился на свет.

– Порядок, – скромно ответил он.