Голос сердца

Голос сердца
Даниэла Стил

Миры Даниэлы
Билл Тигпен, сценарист и продюсер сверхпопулярного сериала, был столь сильно озабочен своей карьерой, что не заметил, как рухнул его брак. Теперь, девять лет спустя, его жизнь в Голливуде близка к идеалу. Профессиональный успех, ни к чему не обязывающие легкие связи, каникулы с сыновьями – чего еще желать?..

Адриана Таунсенд считала, что счастлива: у нее была любимая работа на ТВ, красивый преуспевающий муж, обеспеченная жизнь, ради которой они оба усердно трудились, – чем не американская мечта? Но когда она забеременела, супруг вместо радости выдвинул ультиматум: он или малыш!

Билл и Адриана случайно встретились в супермаркете. И с первого взгляда на нее внезапно он осознал, что хочет чего-то большего – настоящую семью, женщину, которая его любит. Однако готов ли он снова жениться? Готов ли воспитывать чужого ребенка? Нет. Или?..

Даниэла Стил

Голос сердца

© Danielle Steel, 1991

© Издание на русском языке AST Publishers, 2023

В тишине ночной слышен звук глухой,
Драгоценный звук, сладкий перестук,
Сердцем слышимый во тьме,
Льется музыкой во мне.

В сердце музыка звучит,
Бьется, плещется, стучит.
Ножек маленьких толчки
Так нежны и так легки.

Прекрасный дар небес,
Чудеснейший из всех чудес.
Коснись меня своей рукой,
Мои тревоги успокой.

Моя любовь, мои надежды
С тобою связаны, как прежде,
И сердце, как в ночи звезда,
Принадлежит тебе всегда.

Верны друг другу до конца,
Пусть в унисон стучат сердца![1 - Пер. Лепилиной Т. К.]

Глава 1

Тишину кабинета нарушало стаккато старой пишущей машинки. В углу, где работал Билл Тигпен, висело облачко голубоватого дыма. На столе громоздились пластиковые чашки из-под кофе в опасной близости к краю стола, полные окурков пепельницы. Билл находился в цейтноте. Сдвинутые на темя очки, напряженное лицо, голубые глаза, вчитывающиеся в текст. Скорее, скорее… Взгляд через плечо на неумолимо отсчитывающие время настенные часы…

Билл печатал, словно понукаемый таящимися где-то рядом демонами. Его слегка тронутые сединой каштановые волосы были в беспорядке, доброе, исполненное благородства лицо гладко выбрито. Он не был красивым мужчиной в прямом смысле этого слова, но производил впечатление человека сильного, привлекательного, достойного внимательного взгляда, – человека, с которым хочется общаться. Но, конечно, не сейчас, когда он стонал, вновь и вновь поглядывая на часы, и заставлял свои пальцы еще быстрее бегать по клавишам машинки.

Наконец наступила тишина. Быстро сделав несколько исправлений ручкой, Билл вскочил и сгреб то, над чем работал на протяжении семи часов, с пяти утра. Скоро час дня… скоро эфир…

Он пулей пролетел по кабинету, рывком распахнул дверь, пронесся мимо стола секретарши, словно бегун на олимпийской дистанции, стремглав промчался по холлу, стараясь не наталкиваться на людей, не обращая внимания на удивленные взгляды и дружеские приветствия коллег, затем нетерпеливо постучал в дверь и, когда она слегка приоткрылась, просунул пачку отпечатанных листов с только что внесенными исправлениями.

Это была знакомая процедура. Она происходила раз, два, иногда три или четыре раза в месяц, когда Билл решал, что ему не нравится, как развивается сюжет его детища – самого популярного дневного телесериала. Как только Билла посещали сомнения, он задумывался, полностью уходил в себя, потом писал один-два отрывка, переворачивал все с ног на голову и только после этого успокаивался.

Агент называл Билла самой беспокойной мамашей на телевидении, но при этом, конечно, понимал, что никто из сценаристов не может с ним тягаться. Билл Тигпен обладал безотказным чутьем на такие сюжетные повороты, которые поддерживали интерес к его сериалу. Оно пока ни разу не подводило.

«Ради жизни стоит жить» неизменно был популярнейшим дневным сериалом американского телевидения. В свое время Уильям Тигпен взялся за него ради заработка, когда, будучи молодым драматургом, бедствовал в Нью-Йорке. Сначала родилась концепция, потом сценарий первой серии.

В тот момент у Билла наступил промежуток в работе над пьесами, которые он писал для третьеразрядных театров. Тогда он был фанатиком своего дела – ставил театр превыше всего. Был женат, жил в крошечной квартире в Сохо и чуть ли не голодал. Его жена Лесли танцевала на сценах Бродвея, однако, забеременев их первенцем, тоже потеряла работу.

Поначалу Билл посмеивался над иронией судьбы, которая заставила его взяться за «мыльные оперы». Но по мере того как он сражался со сценарием, шутки уступали место одержимости. Он обязан был это одолеть… ради Лесли… ради их ребенка. И, по правде говоря, эта работа стала ему нравиться. Даже очень. Да и телекомпания была довольна тем, что он сочинил. Они пришли в полный восторг от первых же серий, снятых в кратчайшие сроки.

Малыш и телесериал родились почти одновременно. Первый оказался замечательным девятифунтовым мальчуганом с голубыми, как у отца, глазами и ореолом золотистых кудряшек на головке. Они с Лесли назвали сына Адамом. Второй прошел пробным показом в летние месяцы, сразу набрав высокий рейтинг и вызвав своим исчезновением в сентябре бурю недовольства зрителей.

Через два месяца «Ради жизни стоит жить» вернулся на экраны, а перед Биллом Тигпеном открылась перспектива стать создателем самого популярного дневного телесериала всех времен. Потом наступила пора серьезного выбора.

Написанные им первоначальные эпизоды сериала так понравились актерам и режиссеру, что карьера драматурга вскоре была забыта. Его животворным эликсиром стало телевидение.

Биллу предложили за сюжет уйму денег. Он мог бы спокойно жить на проценты и писать дома пьесы. Но к тому времени сериал стал для него любимым детищем, он не мог бы заставить себя бросить его, а тем более продать. Все придуманные сюжетные ходы Билл представлял себе реально и придавал большое значение затронутым им темам. Он словно беседовал со зрителем о жизни, разочарованиях, гневе, печали, победах, восторгах, любви, красоте, делился самым сокровенным.

Сериал нес людям надежду, свет – такова была идея главной сюжетной линии, положительными были и главные герои. Конечно, в нем присутствовали и отрицательные персонажи, но в конце концов все их интриги разоблачались и побеждали не они.

Детище Билла обладало некой принципиальной цельностью, чем и снискало себе множество верных почитателей, отражало суть своего творца – жизнелюбие, порядочность, доверчивость, доброту, наивность, интеллигентность, склонность к творчеству. И Билл любил свой сериал почти так же, как любил Адама и Лесли.

В те первые дни работы на телевидении он испытывал постоянное раздвоение: ему хотелось быть с семьей и в то же время присматривать за сериалом, дабы быть уверенным, что тот на правильном пути и не искажается по прихоти редактора или режиссера. Билл никому не доверял и сам все контролировал: он расхаживал по павильону, волнуясь, как бы чего не случилось, присутствовал почти на всех съемках, без конца давал советы всем – от режиссера до ассистента реквизитора – и к тому же успевал еще писать новые куски сценария.

К концу первого года стало ясно, что Билл Тигпен никогда не вернется на Бродвей. Он был заворожен, пойман в ловушку, безумно влюблен в телевидение и собственный сериал. Билл даже перестал извиняться перед театральными друзьями и открыто признавал, что любит свое новое дело. В один из вечеров после многочасовой работы над новыми сюжетами, персонажами и идеями к предстоящему сезону он объявил Лесли, что ничем другим заниматься не желает.

Билл уже не мог представить своей жизни без своих героев, актеров, хитросплетений сюжета, лавины трагедий, переживаний и проблем. Сериал транслировали пять дней в неделю, но даже когда у Билла не было никакой необходимости присутствовать в павильоне, сериал все равно заменял ему и пищу, и воду, и воздух, и сон. В съемочной группе были авторы, которые подробно расписывали сценарий по репликам, но Билл постоянно контролировал их работу. Он имел на это право, потому что был виртуозом в своем деле, и никто из телевизионщиков не возражал против его вмешательства. Он был великолепным профессионалом. Билл инстинктивно угадывал, что сработает, а что нет, какие сюжетные ходы заинтригуют зрителей, какие персонажи им понравятся, а каких они возненавидят.

Когда через два года у Билла родился второй сын, Томми, сериал «Ради жизни стоит жить» завоевал два приза критики и «Эмми». Именно после получения первого «Эмми» телекомпания предложила перенести съемки сериала в Калифорнию. Руководству компании это показалось более разумным в творческом и организационном плане.

Билла эта новость обрадовала, чего нельзя было сказать о его жене Лесли. Она собиралась вновь приступить к работе, но уже не в качестве танцовщицы кордебалета на Бродвее. Пока Билл день и ночь писал о кровосмешении, беременности юных девочек и внебрачных любовных связях, она посещала балетную школу и теперь намеревалась вести танцевальный класс в Джулиардской школе.

– Что ты сказала? – с изумлением уставился на жену Билл, когда воскресным утром они сидели за завтраком.

Все у них складывалось хорошо, он прекрасно зарабатывал, ребята были замечательные – лучше не придумаешь. Так было до того злополучного утра.

– Я не могу, Билл. Я не поеду с тобой в Калифорнию.

Она кротко посмотрела на него. Такими же добрыми и выразительными были ее большие карие глаза, когда он впервые познакомился с ней у театра. Лесли тогда было двадцать лет. Это была добрая, порядочная и скромная девушка, отзывчивая, застенчивая и тонко чувствующая юмор. В те первые годы они много смеялись и до поздней ночи разговаривали в арендованной мрачной и холодной квартире.

Лишь совсем недавно Билл приобрел новые, прекрасные и очень дорогие апартаменты в Сохо. Он даже велел оборудовать жене место для занятий – зеркало во всю стену и балетный станок, чтобы Лесли могла упражняться дома.

И вдруг она заявляет, что все кончено.

– Но почему, Лес? Ты хочешь сказать, что не желаешь покидать Нью-Йорк?

Билл, казалось, был озадачен, а она, с полными слез глазами, покачала головой, отвернулась на мгновение, потом снова посмотрела ему в глаза. От этого взгляда у Билла заныло сердце – в нем были гнев, разочарование, крушение надежд…

Он в ужасе задал себе вопрос, который еще пару месяцев назад не пришел бы ему в голову: а не разлюбила ли его жена?