Подлинная любовь

– Спасибо за поддержку, – говоря с ним даже об очевидных вещах, я отвлекался и меньше нервничал. – Я имею в виду – за предоставленную возможность – выступить на разогреве и всё такое. И за настройку аппаратуры, – я кивнул на сцену, где их личный техник занимался этой самой настройкой для нас. – Дэвид сказал, что вы сами выбрали нас и даже вместе с ним презентовали организаторам наш альбом.

– Это да, – парень ощерился сверкающей улыбкой. – Заявки подало около 20 молодых групп, но когда мы у себя на студии включили вашу демо… Ха! Все вопросы отпали сами собой! Вы хороши! Очень хороши. Так что мы даже в некотором смысле настаивали, чтобы открывали шоу именно вы. Да, это маленький ивент, ничего особенного, но для начала – самое оно. А вот осенью… – он заговорщически подмигнул.

– Что осенью? – жадно спросил я.

– Я слышал, намечается крупный фест, – Гвоздь махнул рукой куда-то в сторону, – там, в одном городке на самой границе с Сонорой. В долине Коачелла. С настоящим размахом, обещают собрать не меньше 30 тысяч человек.

– Ого, – присвистнул я. – Это впечатляет.

– Ещё бы, – усмехнулся Гвоздь. – Я постараюсь пристроить вас туда, но к тому времени вам и самим надо бы обзавестись толковым промоутером.

– Буду иметь в виду, – кивнул я и указал на пару ребят, проталкивающихся через толпу и раздающих всем что-то. – А это кто?

– К слову о промоутерах, – Гвоздь снова усмехнулся. – Хорошо когда этот человек совмещает в себе ещё и менеджера – как наш.

– Хорошо, – согласился я, не зная точно, действительно ли это хорошо. – Но здесь-то в чём суть?

– В рекламе, чувак, вот в чём, – Гвоздь указал на раздающих. – Наш промоутер то и дело подряжает пару ребят раздавать рекламные флаеры, особенно во время концертов. Запомни, – он наклонился чуть ниже, словно хотел поведать мне тайну, которую никто больше не должен знать. – Музыка – это ещё не всё. Как бы хорошо она ни звучала, какие бы темы ты ни затрагивал, её должны услышать, ты должен получить за неё то, что тебе причитается – ведь все хотят есть, верно? – он тихо засмеялся. – А значит, её нужно продать так же, как и обычные вещи в супермаркете. Со временем вы научитесь абстрагироваться…

«Мать моя женщина!» – подумал я: «У парня неплохой лексикон».

– …и действительно видеть в музыке не только форму искусства, но и товар. Товар надо продать – отбить затраты на его производство. И получить прибыль сверху. Но люди не узнают о вас, пока вы сами не расскажите им о себе. В том числе и посредством рекламы. Любой. Объявления на столбах, визитки, рекламное место в газетах, если повезёт – то и интервью на радиостанциях. И никогда – слышишь, Пит – никогда не пренебрегай знакомствами. Кто-то более известный может лишь мельком и невзначай упомянуть тебя в разговоре с большим боссом – и, вуаля! – завтра ты уже будешь подписывать контракт с крупным лейблом. Может даже мейджором[62 - Мейджор – лейбл, доминирующий на рынке. Хотите вы того, или нет, но почти всю музыку в мире выпускают Sony, Universal и Warner.]. И никогда не пренебрегай слушателями, пришедшими на твоё выступление – будь рад им, и они отплатят тебе тем же, поверь.

– Да, я запомню. Спасибо, – покивал я.

Конечно, я и сам обо всём этом думал. Но услышать это от человека, который уже некоторое время варится внутри всей этой кухни – это было хорошо. Значит, мыслил я верно, оставалось лишь воплощать эти мысли в явь, одну за другой.

«Интересно, а Дэвид додумался заказать в типографии флаеры для раздачи?» – подумал я вдруг.

Тогда мне казалось, что даже уровень «Жареных гвоздей» недостижим для нас. Самое ироничное – то, что в итоге члены Fried Nails завязли каждый в своих личных проблемах, потеряли прыткого менеджера, и вследствие всего этого почили в безвестности и самораспустились через пару лет бесплотных попыток достичь чего-то. Но в тот момент этот парень на пяток лет старше меня виделся мне сверхуспешным музыкантом. Ха, я даже счёл, что его банальные советы вполне тянут на менторство, пусть и являются притом отражением моих мыслей.

– Пора, скоро ваш выход, – мы с Гвоздём ударили кулачками. – Покажите им там!

– А то! – ухмыльнулся я.

Ребята поднялись на сцену сбоку, я пристроился к ним и перехватил у Дэвида свою гитару. Шумный конферансье объявил нас вперемешку с плевками в микрофон. Раздались скромные аплодисменты. Я буквально увидел, как моя банда дрогнула. Ожидали более тёплого приёма – но с какой это вдруг радости? Всё шло, как и должно было. Мы разогревали людей перед Fried Nails, но кто должен был разогреть их перед нами? Для нас? Я знал, что нужно делать.

Уверенно я подошёл к микрофону и сказал:

– Эй, привет, народ! Чё кого, а?

Толпа отозвалась на знакомый сленг куда охотнее.

– Других-то дел у вас нет в вечер пятнички, как шлындать по торговому центру, а?

По толпе прокатился смешки.

Я возвышался над зрителями на добрый пяток футов – это придавало мне ещё больше уверенности в себе почему-то – думаю, это было что-то на уровне первобытных инстинктов.

– Эй, не знаю, кто из вас откуда, но на случай, если у нас тут гости с северных рубежей, то я могу попросить нашего басиста повторить всё, что я сказал, но с нужным акцентом! Да, и в конце он спросит вас не «а» а «eh», всё как в аптеке.

На этот раз смех охватил всех зрителей у сцены. Более того, я заметил, что к задним рядам то и дело примыкают новые люди. Мои усилия окупались. Я усилил накал страстей:

– Если что – это он! – я показал на Джеффа. – Вот этот парень! Думаете, он такой же, как все мы? Как бы не так! Вы бы сразу всё просекли, если бы его прегорячая мама не забрала в стирку хенли[63 - Хенли – одежда, такая фигня, типа свитшота] с кленовым листом! Но! – я поднял палец, акцентируя внимание на следующей реплике. – Шутки в сторону – он покажет вам немного музыкальной магии!

Джефф не растерялся и выдал пару смачных риффов. Раздались одобрительные крики.

– А он ничего так, да? – спросил я.

Снова гул одобрения.

– Несмотря на своё дикарское происхождение он парень неплохой – так что вы его не обижайте! А вот этот милаха с ритм-гитарой – это Дэвид. К несчастью, мой кузен. Из-за этого некоторые говорят, что он попал в группу через меня – но вы не верьте в эти грязные слухи.

Краем глаза я заметил движение сбоку. Несколько незнакомых мне мужиков с недовольными лицами переговаривались между собой, то и дело поглядывая на часы. Ко мне уверенной походкой заспешил эм-си. Я похолодел. Этим ребятам не нравилось затягивание времени, они, возможно даже решили турнуть нас со сцены прямо сейчас. Я решил ни за что не выпускать микрофон из рук, пока не закончится наше выступление. Закончится на наших условиях. эм-си приблизился ко мне и многозначительно постучал пальчиком по запястью. Я кивнул и вновь обратился к зрителям:

– Мне тут намекают, что я должен завязывать с этим делом – видите ли, ограничения по времени, все дела, но знаете, что?

– Шли бы они нахрен! – выкрикнул кто-то из толпы.

– В точку! – я указал пальцем туда, откуда был выкрик. – Пара умных людей посоветовали мне не скупиться на общение со слушателями – и я полностью с ними согласен! – и, прикрыв мембрану рукой, я злобно добавил: – А ну съё#ни, а не то прямо тут отмудохаю!

Растерянный эм-си ретировался. Вот так-то, кивнул я, и довольный собой, отошёл чуть назад и указал ладонью на Чэда.

– А вот этот флегматичный тихоня – наш ударник Чэд.

Да уж, тихоня. Забегая вперёд, скажу, что за 25 лет знакомства мы с ним перемолвились едва ли парой сотен слов. Чэд внезапно сыграл «ба-думтс», как бы предваряя очередную мою остроту. Зрители вновь рассмеялись.

– Внешность зачастую обманчива, ребятки. Кажется, что он спокойный и уравновешенный, но как он долбит в установку – моё почтение! И, хотите – верьте, хотите – нет! Этого чувака не раз отстраняли от занятий за хулиганство, а однажды даже исключили – правда, всего на неделю – за распивание алкоголя во время футбольного матча и последующее «непристойное оголение детородных органов и справление естественных физиологических потребностей в публичном месте», как стыдливо записал штатный школьный психолог в личное дело. Кто бы мог подумать, а? Под маской паиньки скрывается юный бунтарь! Может, единственный, и, даже последний, в своём роде!

Толпе Чэд и его выходки пришлись по нраву. Бунтари симпатичны.

– Последние юные бунтари! – раздался звонкий девичий выкрик из толпы.

– Точно, это мы! – подтвердил я, смеясь. – Но это слишком длинно, мы уже выбрали название покороче! О, кстати! О человеке, который его и предложил, прежде чем мы перегрызли друг другу глотки в жарком споре! Вот он, этот миротворец и наш человек-оркестр – Алекс. Обычно он исполняет партии на соло-гитаре и хорошо оттеняет меня, а, когда это необходимо, играет на клавишных. Чертовски умный парень, этот Алекс, я даже списываю у него тригонометрию. Оп-ля! Мистер Таннер, если вы по какой-то странной причине сейчас здесь – то вы этого не слышали, да?

Снова раздался дружный смех. Я вернулся на свою исходную позицию и установил микрофон на стойку.

– Я представил вам всех…

– Кроме себя! – крикнула девушка из первых рядов.

– Правда? – искренне удивился я. – Ладно. Я – Питер Кэрн, фронтмен Perfect Plan. Но все называют меня Осси.

Толпа разразилась аплодисментами.

– Эй, это преждевременно, – осадил я зрителей. – Песни, которые вы сейчас услышите, с нашего первого альбома, Алекс придумал ему заголовок «Черновой монтаж». Мы записали его в гараже старины Джеффа. Это настоящий лоу-фай и – в прямом смысле – гаражный рок. Наверняка, кто-то из вас уже заполучил его копию себе в плеер. Не забудьте дать послушать его своим друзьям и подругам. А если вы ещё и купите лицензионную кассету, когда мы запишем чистовой вариант – мы будем вам крайне признательны!

Вновь аплодисменты.