Виноградник Навота

– Кто он, Навот?

– Крестьянин, кажется.

– Что видела в доме его? Довольны ли землепашцы царем своим? Сыты ли?

– Мясное блюдо не подали. Навот сказал, мол, на могар потратился. Я думаю, он скуп.

– А дом каков?

– Пол земляной, не каменный, как наш. У домов, как у людей: есть душа, лицо…

– Одарила молодых?

– Конечно. Вот только не принесла цветов на свадьбу…

– Отчего не принесла?

– Нет цветника у нас, а я так люблю цветы!

– Поправить можно!

– Виноградник Навота с нами по соседству. Купить бы эту землю, я б развела розы, ирисы…

– Купим!

Ахав воодушевился. Он знал свой грех перед женой. Мало ласки выпадает на долю Изевель. Войны, походы, враги, друзья… Заботы царства он не отменит, еще и потомкам оставит. Тревожна душа, что о будущем радеет. “Мой щедрый дар ублажит и заместит! – подумал Ахав, – куплю у Навота землю, сколько ни запросит!”

С царской щедростью

1

Итак, Ахав чрезвычайно обрадовался просьбе Изевель. Купить у соседа виноградник – ведь как просто царю исполнить желание такое! Чересчур просто. “Сердцу Изевель цветы дороги, а моему сердцу дорого ее сердцу угодить! – размышлял Ахав, – жаль даже, что это для казны моей не дорого! Скоро снова в долгий поход. Затоскует черноокая. Утешат, усладят, увеселят аромат и краски в саду…”

На утро Ахав отправился к Навоту. “Сосед мой землепашец. Значит наделом своим дорожит – ведь спину гнул над сохой да над мотыгой. Небось, и отец и дед его эту землю потом своим полили. Однако, в деньгах нуждается, возможно, скуп. Это к делу славно идет! – думал Ахав, – приду к нему запросто, по-соседски, не как царь!”

– Приветствую тебя, Навот! – весело сказал Ахав, войдя во двор.

– О, Ахав! Какая честь! – промолвил Навот и поклонился.

– Война дала передышку. Зашел проведать соседа.

– В дом проходи, царь, милости прошу!

– Сына женил, Навот? – спросил Ахав, усаживаясь на лавку.

– Женил, Божьей волей. Невестушка хороша!

– Изевель сказывала. Должно быть, могар тяжел тебе был?

– Ого! Порастратился изрядно… Однако, царь, отведай вина из моего виноградника!

– Замечательное вино! А пирога вашего я давеча вкусил. Люблю сладкое.

– На здоровье, царь. Ты – наш радетель. Народ все видит.

– Дело у меня к тебе, сосед.

– Какое? – пролепетал Навот, испугавшись общих дел с самим государем.

– Мне нужен твой виноградник. Вернее, земля под ним.

– Виноградник?.. Земля?.. Зачем тебе, Ахав, ведь столько угодий у тебя?

– Он возле дома моего. Будет цветник для Изевель.

– Цветник? Выкорчевать виноград?..

– Навот, я к тебе с открытым сердцем и с царской щедростью пришел!

– Поясни, Ахав…

– Речь истины проста. Я дам тебе взамен надел лучше и больше твоего!

– Лучше и больше?..

– А если хочешь, золотыми монетами заплачу. Любую цену назови!

– Любую цену?..

Навот побледнел. Холодный страх сковал язык и ум. Ему, простолюдину, торговаться с царем? Не было в его жизни минуты тяжелее этой. “О, Ахав! – заговорил вновь обретший дар речи Навот, – я не могу решиться ни на что. Я должен подумать, таковы мы все, крестьяне! Не взыщи, государь!”

Ахав не подал виду, что не доволен робостью соседа и непочтением к царскому великодушию. Простота есть самая трудная вещь на свете, простой – уже велик. Монарх встал, обнял окаменевшую фигуру Навота и сказал на прощанье: “Я вижу, дело мудрено для тебя, однако, бояться горя – счастия не знать. Закончим в другой раз. Не мешкай долго с ответом, Навот. Армия в Шомроне ждет меня!”

2

Израильский царь Ахав горячо любил свой народ, а Эльяу, пророка и учителя народа, любил меньше. Упрекал дидактика, многобожников карающего, за неразумную горячность. “Беспощадным мечом Эльяу самолично убивает языческих жрецов Баала, многими израильтянами почитаемого – так ли сей законник думает достичь признания людского?” – размышлял Ахав.

И все же царь покровительствовал ученикам пророка. “Придет их время!” – думал. А те повторяли за Эльяу, мол, постигают они мудрость необходимой иудеям веры, готовятся нести людям слово Божье и являть праведности пример. Царь освободил их от бед солдатчины, а пророк взывал равно к богатым и малоимущим питать будущих светочей, дабы бремя заботы о хлебе насущном не мешало учению.

Число их было велико и росло неуклонно, но Ахав с царской щедростью кормил смышленых юношей. К огорчению супруги-язычницы, царь усаживал во дворе дома армию книжников, и они ели и пили до сыта. Даже мясо, коего не было на празднике у крестьянина, дымилось в больших блюдах, расставленных вдоль огромного стола.

Ахав сидел в своей горнице и через открытое окно рассеянно слушал беседу трапезничающей молодежи.

– Наш покровитель щедр. Одаривает нас, пропитание дает!

– Быстро надоедает быть щедрым!

– Долгих лет ему! У щедрого богатство неисчерпаемо…