Наложница в Гиве

– Гнев переполнял меня! Как мириться с мерзостью среди избранников Божьих? Я не сдержал горячего нрава своего! Весь народ мой должен восстать на преступников и жестокой карой преподнести урок самому себе!

– Исчерпывающе ясно… – заметил Янон, – ответь, почему местом ночлега была избрана Гива?

– Слуга Ярив предложил сделать привал в Иевусе, но я возразил, мол, то иноплеменный, не иудейский город, и незачем нам касаться скверны языческой! Так вот и пришли в Гиву. Кто знал, кто знал…

– Все ли обстоятельства ты открыл нам, Цадок? Не упустил ли чего важного? – спросил Шем-Ханох.

– Важного не упустил, но я понес еще одну утрату, значение ее для меня ничтожно после свершившегося.

– Незначительный факт – это тоже факт, который не перестает существовать по вине нашего пренебрежения. Мы не оставляем без внимания мелочи. Для расследования все может сгодиться! – заметил Янон.

– Пока я пребывал в Бейт-Лехеме, в дом проникли воры. Похитили увесистую золотую цепь, что я любил носить на шее. Найти вещицу было легко – я по забывчивости оставил ее на виду. Да разве сейчас пристало думать об украшениях? Снявши голову по волосам не плачут!

Шем-Ханох попросил Цадока рассказать, как выглядела украденная цепь. Тот с готовностью и продробно описал пропажу. Шем-Ханох продолжал допытываться, не исчезло ли еще что-нибудь.

– Пропала и маленькая цепочка, которую я одевал на запястье. Цена ее совсем невелика, и зачем ворам потребовалось переворачивать весь дом ради небольшой поживы? Как-то раз я чрезмерно уступил соблазну винопития, уронил наручную побрякушку и потом забыл о ней. Должно быть, воры видели ее на мне. Когда я заметил исчезновение большой цепи, я сразу вспомнил, что маленькая упала в щель между стеной и полом возле очага. Глянул туда – и верно, место разворочено, значит искали и нашли.

– Последний вопрос, Цадок, – задумчиво проговорил Шем-Ханох, – отец Дины, твой тесть Эйнав – богатый человек?

– Он не беден. К тому же ему выпало наследство, и он посулил мне долю. Эйнав – добрейшая душа, он любит меня, как родного сына. Какой теплый прием он оказал мне! Я долго гостил у него, и лишь на пятый день он неохотно отпустил меня. Право, я не люблю злоупотреблять расположением людей – надо ведь и честь знать!

Распрощавшись с Цадоком, наши дознаватели обменялись соображениями.

– Не нравится мне этот левит, – заметил Янон, – мне кажется, он лицемер, а, возможно, и вовсе не потерпевшая сторона. Истинно скорбит тот, кто плачет втайне.

– Лицемерят не удовольствия ради, а в тупик попавши. Лжецы и лукавцы частенько остаются на бобах.

– Однако, как алчны и неразумны воры!

– Не торопись, Янон, уличать воров в глупой жадности! – возразил Шем-Ханох, – похитители быстро обнаружили лежавшую открыто большую дорогую цепь. Долго находиться в пустующем доме было опасно – ведь соседи знали об отсутствии хозяина, и, заслышав шум, тотчас ворвались бы. Однако, взломщики упорно искали маленькую цепочку, сознательно рискуя. Значит, она была им крайне нужна. Зачем? Это мы должны выяснить. Предполагаю, что кража имеет отношение к главному преступлению.

5

Менахем слыл человеком гостеприимным. Только он один во всей Гиве вызвался предоставить ночлег левиту и сопутникам. Что и говорить, он радушно принял Шем-Ханоха с Яноном. Горечь недавнего потрясения отступила перед приятностью ожидания скорой свадьбы дочери Наамы. В доме царили дух праздника и радость приготовлений. Хозяин усадил гостей. На столе появились глиняные миски, деревянные ложки, горшок с пшеничной кашей и, конечно, соль и оливковое масло. Наама принесла кувшин с соком апельсинов и две корзины – в одной громоздились яблоки, другая источала аромат персиков.

– Достойный Менахем, – воскликнул польщенный теплым приемом Шем-Ханох, – я крайне сожалею, что вынужден вернуть тебя к воспоминаниям злосчастной ночи. Прошу, изложи ее события в том порядке, как они происходили.

– Я рад помочь дознанию и раскрытию злодейства, – сказал в тон Менахем, – и расскажу все известное мне ради водворения справедливости и мира в Гиве и во всем народе иудейском. Дело было так. Я возвращался с поля и заприметил известных тебе троих людей, жаждавших ночлега. Я ввел их в дом. Мы отужинали и вели мирную беседу. Я толковал с Диной и Цадоком, а слуга его Ярив мило и нежно шептался с моей Наамой. Вдруг за окном раздались дерзкие крики – какие-то негодяи-мужеложцы требовали от меня, чтобы я выдал им моего гостя, то есть Цадока. Преступники хотели познать его, не при девице будь сказана такая мерзость. Я вступил с ними в торг, пытался урезонить, предлагал взамен двух женщин – Дину и Нааму, уверенный, впрочем, что дочь мою, как уроженку Гивы, они не посмеют тронуть, а Дина все же не девица, да и позору меньше – обесчестить женщину, а не мужчину. Подлецы не соглашались на замену, и тогда на переговоры к ним вышел Ярив, потом вернулся. Тут Цадок взял Дину за руку, и вывел на улицу, и оставил ее там, и все стихло. На утро Цадок отрыл дверь, а Дина лежала на пороге дома. Он велел ей приготовляться в путь, и вскоре трое моих гостей убрались восвояси.

– Скажи-ка, Менахем, что Дина ответила Цадоку, когда он обратился к ней? – спросил Янон.

– Она была слишком слаба, говорила очень тихо, я не разобрал ее слов.

– Я вижу, в доме твоем, Менахем, начинаются предсвадебные хлопоты, – заметил Шем-Ханох, – и кто же счастливец-жених?

– О, это прекрасный юноша, – воскликнул Менахем, – знакомый нам Ярив!

– Когда же дело сладилось? – полюбопытствовал Шем-Ханох.

– Все в тот же злополучный вечер, – ответил Менахем, – девчонка влюбилась в Ярива с первого взгляда. Чего ты краснеешь, Наама? Разве твой отец не прав? Пока я беседовал с Диной и Цадоком, молодые секретничали и нежно глядели друг на друга. Быстро сговорились обо всем. Нынче молодежь смелая и себе на уме, не то, что в мое доброе старое время…

– Да ведь слуга же беден, ты отдаешь Нааму за босяка? – удивился Янон.

– Ничуть! Ярив выкупает мою красавицу за хорошие деньги! – возразил довольный Менахем.

– Не из праздного любопытства, но в интересах расследования я хочу знать, каков могар? – строго спросил Шем-Ханох.

– Двести шекелей серебра! – прозвучал гордый ответ.

– Мы с Шем-Ханохом приветствуем твою удачу, Менахем, – воскликнул Янон, и рады за прекрасную Нааму. Будем надеяться, что счастье поселится в доме молодоженов!

Наама вновь зарделась, опустила глаза. Спросила гостей, не желают ли они отведать еще фруктов. Шем-Ханох заверил девицу, что они вполне сыты.

Янон умел располагать к себе женщин, знал в себе немалую такую силу и с благородными побуждениями пользовался ею. Он взглянул на Нааму нарочито почтительно и заговорил вкрадчивым голосом.

– Любезная Наама, мне известно наверняка, юные девы умеют тонко понимать людские души. А осведомленность женщин в делах сердечных просто восхитительна, и глубина ее мужчинам недоступна. Поведай, что известно тебе и твоим товаркам о любовных приключениях Цадока, если таковые случались.

– Да ничего особенного, все заурядно, – с неожиданной искушенностью бросила Наама, – когда-то, говорят, Цадок либил Дину, но заимел любовницу. Обманутая отомстила неверному – мера за меру. А тому только того и надо. За измену он отправил бедняжку к ее отцу, а сам миловался с новой зазнобой. Но почему он забрал Дину обратно – этого мы с подружками пока не знаем!

– Это и нам крайне интересно и важно! – заметил Шем-Ханох.

На этом гости распрощались с сердечным хозяином и его прелестной дочерью.

6

– Ты прав, Янон: хитер и лжив Цадок! Он обманул, сказав, что Дина утром была мертва – ведь он говорил с ней! И не из благородстава умолчал о своей новой пассии.

– Мне кажется, Цадок забрал Дину, чтобы, убив ее, расчистить путь к женитьбе на любовнице. Первую часть умысла он, кажется, осуществил! – изрек Янон.

– Возможно, – согласился Шем-Ханох, но, боюсь, дело куда как сложнее. Нам предстоит получше разобраться в фактах, свершившихся проклятой ночью. Мы имеем дело с хитрым противником, и чтобы вывести его на чистую воду, мы употребим наше искусство во всем его величии. Разве не естественно предположить, что юный красавец Ярив и нежная Наама были для преступников более желанной добычей, нежели Дина? Почему закоренелые мужеложцы и насильники в конце концов согласились на замену? О чем говорил с ними слуга Цадока?

– Кстати, Шем-Ханох, не пора ли нам встретиться с Яривом?

– Безусловно, такая встреча состоится, но, я думаю, сейчас нам нужно без промедления мчаться к Эйнаву, несчастному отцу Дины.

Янон догадался о желании Шем-Ханоха беседовать с Яривом наедине. Он привык к скрытности старшего друга и, мирясь с нею, доверял ему. Усевшись в колесницу, наши герои направились в Бейт-Лехем.

Дверь дома была не заперта, чуть приоткрыта. Легонько постучав, чтобы возвестить о себе, Шем-Ханох и Янон вошли. Ни слова не говоря, уселись на низкую скамью. Придали физиономиям печальный вид. Напротив, на циновках, брошенных на глиняный пол, сидел горюющий отец, рядом с ним расположилась женщина средних лет. Годы не стерли знаки привлекательности с ее лица.

Увидев вновь вошедших, Эйнав утер платком слезу. Он тяжело вздохнул, пробормотал “Какое горе…” и вновь погрузился в молчание. Затем он подал женщине немой знак, она принесла воду в кувшине, кружки, тонко нарезанные ломти хлеба.

– Какое горе… – повторил лишившийся дочери родитель, – благодарю вас, добрые люди, за сочувствие. Но я не знаю вас, кто вы такие?

Шем-Ханох и Янон представились скорбящему. Произнесли сдержанные и простые слова соболезнования. Выпили воды, к хлебу не притронулись. Сказавши Эйнаву “Да утешит тебя Бог”, женщина ушла.

– Бедная, бедная Дина… Единственная дочь… Какой страшный конец… Слишком мало радости выпало девочке в жизни, – вновь заговорил Эйнав, – я любил Цадока, как сына… Я слышал, он сам отдал ее на растерзание… Я не могу поверить… Мне некого хоронить… Нет могилы, где поплакать… Зачем он надругался над ее телом? Он потерял рассудок от горя?

– Почтенный Эйнав, – произнес Шем-Ханох, – найти ответы на все вопросы – есть наша с Яноном миссия. Старейшинами города Гивы нам поручено раскрыть преступление и назвать имена виновных. Это дело важности необычайной, ибо свершенное злодеяние чревато бедой для всего народа иудейского. Посему мы просим тебя, дорогой Эйнав, обуздай горькое чувство в сердце твоем и найди силы помочь дознанию.