Мумия. Наследие богов

– Только надо теперь как-то поделикатнее сообщить Алексу, что мы должны уехать. Да и насчёт Джонатана тоже…

– Не обязательно говорить всю правду. Я предлагаю просто сказать, что он пострадал во время своего отпуска, например, в дорожной аварии, и мы срочно должны поехать за ним.

– Но Алекс же тоже непременно захочет отправиться с нами! Тем более, что у него всегда были хорошие отношения с дядей. Как тогда ему объяснить, почему мы не хотим брать его с собой?

Иви молча уставилась на мужа. Действительно, этого она не предусмотрела. Разговор с сыном выйдет трудным, учитывая его характер. А врать Алексу ей тоже не хотелось. Запретить же ему ехать вообще без объяснения причин значит поссориться с сыном, что тоже крайне нежелательно. В итоге, Иви решилась:

– Ладно, давай скажем ему правду и объясним, что не хотели бы подвергать его жизнь опасности…

– Хорошо. Если хочешь, я начну первый?

– Да, спасибо тебе, дорогой.

Как и представляла себе миссис О'Коннелл, беседа с Алексом вышла непростой и заняла больше времени, чем они с Риком рассчитывали. Родители возражали против того, чтобы он ехал с ними, юноша доказывал, что уже вполне взрослый. К тому же он не раз и в более юном возрасте становился участником смертельно опасных приключений.

– Раньше вы не боялись брать меня с собой в разные экспедиции! – упрекнул отца и мать юный О'Коннелл.

– Вот именно! Мы сами были моложе и… – Рик пытался подобрать слово, – легкомысленнее. Но с годами мы с твоей матерью поняли, что везение вполне может и закончиться, а жизнь – слишком дорогая цена за очередное открытие в области археологии!..

– Да, сынок, я согласна с твоим отцом: с временем становишься мудрее и осторожнее. А случай с дядей Джонатаном – это из ряда вон выходящее событие, и, если бы не это, мы бы вот так не срывались с места, а провели бы спокойно Рождество и твои каникулы в тихом семейном кругу. Прости нас и постарайся понять!

Но Алекс, промолчав, просто вышел из комнаты и побрёл, расстроенный к себе. Иви, было, хотела отправиться следом, но Рик её удержал. Им нужно было собрать вещи и двигаться на аэродром, а времени и так уже оставалось не очень много. Да и потом, лучше уже извиняться перед сыном, когда они вернутся и привезут Джонатана домой.

Эвелин вынуждена была согласиться. Однако перед отъездом она всё-таки попыталась ещё раз поговорить с Алексом, но на её стуки в дверь он так и не открыл. «Должно быть, уснул или же просто всё ещё дуется», – подумала женщина и пошла вниз.

Но ни Иви, ни Рик, ни кто-либо из прислуги не догадывались, что «юный мистер Алекс» и не думал сидеть сложа руки и злиться на родителей. Не таков был отпрыск О'Коннеллов. Его деятельная любознательная натура и любовь к родителям несмотря ни на что заставили Алекса искать пути тайно проникнуть на аэродром вслед за ними, а там и на самолёт как-нибудь попасть. Он взял с собой минимум вещей и, спустившись через окно своей спальни вниз, стал из-за угла наблюдать, как отец грузит их с матерью чемоданы в машину.

Рик не стал как обычно засовывать их в багажник, а положил на заднее сидение, чтобы быстрее потом достать. Это сыграло Алексу на руку: он дождался момента, когда отец зашёл на минуту-другую в дом, чтобы отдать последние распоряжения слугам и узнать, где задерживается Иви, и пробрался в багажник автомобиля, оставшись совершенно незамеченным.

Вскоре оба О'Коннелла заняли свои места, и машина, урча двигателем, проворно покатила по дорожке к воротам.

Глава 2.1.

Джонатан Карнахан не любил больницы. Ещё с детства, когда мальчишкой упал с дерева и сломал ногу. Тогда ему пришлось провести в лечебном учреждении довольно много времени, ведь перелом вышел сложный, и не сработай врачи на совесть, парень мог бы на всю жизнь остаться хромым. Джонатану хорошо запомнились специфический запах и унылая обстановка внутри больничных стен, стоны других пациентов и не самый вежливый медперсонал.

Вот и сейчас его окружало примерно то же самое, только дело происходило уже за тысячи миль, а вокруг говорили не на английском, а на арабском. В остальном же это были всё те же желтоватые стены, жёсткие узкие кровати и смесь запахов лекарств, гноя на ранах и естественных человеческих выделений, которыми лечебное учреждение было обязано лежачим больным.

И хотя для него, европейца, британского подданного постарались обеспечить более-менее комфортные условия, положив в палате всего с тремя соседями, всё это сильно вгоняло Джонатана в депрессию. Впрочем, как и плохое самочувствие. Три огнестрельных ранения, одно – в плечо, другие два – в ногу и в туловище навылет, едва не задев ребро, от которых он чудом не погиб, давали о себе знать непрекращающейся болью, не слишком сильной, но и не столь слабой, чтобы нельзя было забыть о ней. Из-за боли, да и всего остального, мужчина крайне плохо спал и потому пребывал в состоянии «зомби».

Но гораздо тяжелее была моральная травма от осознания открывшейся правды об Анне. Об Анне, которую он столь сильно любил, которую боготворил и готов был носить на руках. Она представлялась ему не кем иным как ангелом, спустившимся на землю, – не хватало только крыльев для завершения образа, но оказалась демоном, служащим злу. Какое горькое заблуждение! Какое разочарование! «Ведь я же давно не мальчишка! Я знал женщин и думал, что умею в них разбираться, но лишь увидев её, потерял голову!» – думал про себя Карнахан в минуты ясности сознания.

Вспоминал он и о сестре с зятем. Как же долго они не общались! А он даже не сообщил им, что уезжает в Египет – голова была занята лишь ею, Анной! С тех пор, как они познакомились, Джонатан находился словно под гипнозом, а весь остальной мир перестал для него существовать. И вот сейчас, когда он один, в чужой стране, без документов и средств к существованию лежит в грязной вонючей больнице, с ним даже нет рядом самых близких ему людей!

Как только Джонатан пришёл в себя после операции и осознал, где находится, первым его порывом было назвать свои имя и фамилию и попросить, чтобы через консула связались с Эвелин и Риком. Но чувство вины за то, что он их долгое время игнорировал не дало Карнахану осуществить этот план. Он принял решение выбираться из этой ситуации самостоятельно, как уж сможет. Поэтому Джонатан заявил, что ничего не помнит и так и остался неизвестным британцем, которого вероятно подстрелили разбойники за городом с целью грабежа.