Блудное художество

– Так. Значит, осенью ты понял, что девка твоя уже под ракитовым кустом повенчалась, дальше что было?

– Перестал туда ходить.

– Потом?

– Потом случайно узнал – что забрюхатела Фимка. И сказывали, от кого-то из наших.

– Ванюшка Портнов донес?

– Ваша милость, он того человека сам не видел, а соседки приметили – в полицейском мундире.

– Так, – Архаров кивнул, ощущая даже некоторое удовлетворение от того, что наконец все стало складываться. – С девкой не говорил?

– А что толку? Коли она уже порченая?..

– Дурак. Сейчас беги… где этот подрядчик квартирует?

– На Якиманке.

– Беги на Якиманку, выспроси всех соседей. Стой. Максимку-поповича с собой возьми. Он бабам нравится, ему они поболее расскажут… Стой! Никуда бежать не надо…

Архаров крепко задумался. Клашка смотрел на него исподлобья.

А тут было над чем поразмыслить. Репутация у архаровцев сложилась лихая – и если двое из них пойдут выспрашивать о неком третьем, то наслушаются самого непотребного вранья: кому охота мешаться во внутренние затеи полицейской конторы?

– Иванов, лови сейчас же извозчика, поезжай в Зарядье, привези Марфу. В кои-то веки и от нее польза будет.

Клашка, видя, что ему более неприятности не угрожают, резво поклонился и выскочил из кабинета.

Архаров расположился было хорошенько обдумать свои дальнейшие действия – в частности, призвать канцеляристов, чтобы раскопали ему все жалобы на полицейских за последние полгода. Но тут доложили о визите почтенного гостя – коли судить по кафтану, не ниже графа. Его прозвание было Архарову памятно еще по Санкт-Петербургу – сей господин, несколько послужив для приличия в Конногвардейском полку, вышел в отставку и выгодно женился. Кроме того, они встречались и даже раскланивались в Пречистенском дворце.

Встав из-за стола, обер-полицмейстер пошел навстречу недовольному гостю. И вдруг встал столбом – над плечом этого господина светилась восторгом круглая рожица Левушки Тучкова.

Не сказав ни одного приветственного словечка, Левушка проскользнул в кабинет. Был он, как всегда, щегольски одет, изящно причесан, чистенько выбрит – да там и брить-то было нечего, борода и усы у него росли слабо и негусто. Вот разве что не соответствовала модному наряду длинная шпага – так ведь стыдно гвардейцу носить легкий игрушечный клинок, славный только тонкой работы эфесом.

– Что это у вас, господин Архаров, купцы совсем распоясались? – не перекрестя лба на образ Николая-угодника и не поздоровавшись толком, начал гость. – Сговариваются и обижают дам совместно!

Архаров, удивившись такому приступу к беседе, даже не произнес обычного «добро пожаловать».

Левушка же, видя, что Господь послал невежу, отошел к окошку. Он был готов и поклониться, и поздороваться с этим господином, коего встречал в петербуржских гостиных, однако не хотел потворствовать недостойному обхождению.

– Обижают дам совместно? – повторил Архаров. На ум пришло нечто вовсе непотребное.

– Да, составляют заговоры! Тетушка моя вчера пала жертвой, не чаяли, что жива останется, а она дама светская, она хочет жаловаться государыне!

Архаров понял, что для полного счастья ему недоставало только жалоб от пожилых и вздорных светских дам. Левушка же навострил ухо.

– Садитесь, сударь, и изложите внятно, – сказал он.

Гость, так и не представившись, уселся в кресло.

– Тетушка моя желала купить ткани и поехала в суконную лавку. В прошлый свой приезд в Москву она приметила хорошие лавки, где можно недорого взять сукно на ливреи дворне. Она поехала туда же и попросила снять с полки штуку зеленого сукна. Приказчик же выкладывает ей красное да просит полюбоваться глубиной и красотой зеленого тона, клянется, сукин сын, что вовеки не вылиняет. Тетушка, видя, что детина со вчерашнего пьян, тут же отправляется в соседнюю лавку и просит показать зеленые сукна. Ей и там выкладывают красные, разных оттенков. Когда же она, возмутившись, принялась объяснять приказчику его ошибку, все бывшие в лавке тут же подтвердили, что сукно доподлинно зеленое. С тетушкой случился припадок, она дама немолодая… еле до дому довезли… подумайте – даму упрекают в том, что она выжила из ума!

Левушка отвернулся к окну. Он от природы был смешлив, но сейчас не дал себе воли – тут не светская гостиная…

– В третьей и четвертой лавке ваша тетушка услышала бы то же самое, – сухо сказал Архаров. – Таким способом московские купцы сражаются с покупателями, которые чересчур усердно торгуются в лавках. Вашу тетушку, очевидно, запомнили, и тайно отправили посыльного в соседние лавки. Обыкновенно они сговариваются, краснить или зеленить товар. Вот и вся интрига.

– Их надобно примерно наказать!

Архаров сам недолюбливал шалости московских купцов, сам, случалось, мог изругать такого затейника в прах или заехать в ухо наглому приказчику, выскакивающему на улицу, чтобы завлечь богатого покупателя. Но одн он знал твердо – купцы на него жаловаться не станут, тем паче – императрице. Это были устоявшиеся отношения, исполненные даже известного благородства. Отдавать шалунов на растерзание какой-то пока еще безымянной тетушке Архаров не желал.

– Не советую вам, сударь, добиваться наказания купцов, – сказал он сухо. – Вот наилучший способ сделать вашу тетушку посмешищем всей Москвы.

– Что же, коли так – про безобразия купцов ваших будет доложено государыне.

Тут Левушка не выдержал.

– И превосходно, сударь, – сказал он, – государыня будет весьма благодарна, она любит подобные истории про дам. А особливо коли история московская – тут же в дело пойдет.

– Ты про что, Тучков? – спросил ошарашенный этой речью Архаров.

– Про то, господин обер-полицмейстер, что государыня, как вам известно, пишет премилые комедии, вон, коли угодно, «О, время!» – как раз из московской жизни, – и Левушка повернулся к посетителю. – Видели, поди, в Зимнем на театре? Два года назад, помню, комедия имела огромный успех, да «Именины госпожи Ворчалкиной» – такой же. Особливо государыня любит наших барынь изображать. Приключение тетушки вашей с купцами наверняка будет выведено в новой комедии… а государыня на язык остра, коли помните… весь двор снова в восторг приведет!

После этого возгласа в кабинете воцарилось молчание.

Посетитель встал.

Положение его было незавидным – коли по чести, он должен был благодарить поручика Тучкова за своевременное предупреждение. Стать посмешищем двора и пребывать в сем звании, покамест на сцене Малого театра идет злоехидная пьеса, для пожилой дамы смерти подобно. А уж что будет с племянником за столь неловко исполненное поручение – и вообразить страшно.

Архаров видел, что посетитель угодил в дивное по степени неловкости положение. И, чтобы поскорее избавиться от этого вертопраха, пришел ему на помощь.

– Я велю полицейским командам наблюдать, дабы купцы следили за поведением сидельцев и приказчиков в лавках, – сказал он с таким видом, что и пень бы понял: аудиенция окончена. – Коли угодно, оставьте в канцелярии «явочную».

– Эй, кто там! Сопроводите его милость в канцелярию! – крикнул Левушка.

Менее всего посетитель ожидал, что молодой долговязый щеголь с высоко взбитыми волосами, с модными воздушными буклями, неизвестно зачем нацепивший к дорогому нежно-голубому кафтану длинную шпагу с простым эфесом, распоряжается в кабинете обер-полицмейстера, как у себя дома.

Вошел Саша с бумагами.

– Отведи его милость к Щербачову, – сказал ему Архаров, – да возвращайся поскорее.

Дверь за растерявшимся от такой наглости гостем захлопнулась.

Архаров и Левушка, оба почему-то до последнего глядевшие на движение дверной ручки, повернулись друг к другу.

– Ну, слава Богу! – сказал Архаров. – Я уж думал, ты не приедешь.

– Николаша! – заорал Левушка. – Да как ты мог такой вздор в голову посадить!