Последнее фото

Сладкий и горячий дым прошел сквозь горло, обжигая гортань, и осел в легких. Наступило облегчение. Эфемерный нож вынул свое лезвие. Свинец в голове сменила перина, и писатель наконец расслабился.

Он подтянулся на руках и сел удобнее. Голову запрокинул назад, а глаза закрыл. Теперь, когда туман проклятия отступал, он мог вернуться к мыслям о загадочной фотографии.

В целом он слышал о таких явлениях, но относился к ним скептически, потому что зачастую призраком на фото называли световое пятно на снимке. И виной тому не потусторонние силы, а неумелый фотограф.

На этот раз он увидел силуэт девушки, в котором вдовец признал свою покойную супругу.

Возможно ли такое? Почему нет, подумал Николас. Магниевая вспышка света могла преломиться о неподвижный образ духа и после проявиться на бумаге. Он и сам гонялся за призраком с причудливым световым устройством в надежде поймать его в луч. Правда, ничего не вышло. Где-то на полке в его маленькой комнате хранились остатки электрической свечи, динамо-машины и телеграфа, ставшие надгробием покойной мечты. Теперь в них нужды не было.

Организм пришел в норму. Сердце билось ровно, руки не дрожали, да и мысли не путались.

Николас лег на бок и открыл глаза. В противоположном углу комнаты безмолвно стояла темная фигура, с трудом напоминающая девушку. Она смотрела на него одним глазом. Вместо второго зияла ужасная, кровавая по краям дыра. Писатель с грустью вздохнул и перевернулся на другой бок.

Из письма Петра Алексеевича

Прошу простить меня, моя дорогая Елизавета Марковна, что пишу в не привычное для себя время, а с большим опозданием. Последние дни выдались крайне тяжелыми. Мало мне было книжного провала моих подопечных авторов, так еще на мои плечи взвалили неподъемный груз – писателя-самодура Николаса Райта.

На первый взгляд, он мне показался парнем толковым, но на деле же я столкнулся с совершенно непредсказуемым типом. Когда нужно говорить серьезно, он шутит, когда пытаешься воззвать к совести – грубит, а от проблем вообще нос воротит.

Слишком избаловали его слава и богатство от первой книги. Признаюсь, его последняя работа, изданная в 1884 году про французских виноделов и призраков, оказалась недурна. Но с тех пор минуло два года, а этот напыщенный писака не выдал ни главы, ни строчки. Теперь представьте мое возмущение оттого, что он отказал мне. И это в тот момент, когда судьба сама подвела его к удивительной теме – теме призрака, пойманного фотоаппаратом.

Он просто закрыл дверь перед моим носом и скрылся в своей спальне. Благо с ним живут достойные люди. Меня проводила, а перед этим напоила чаем с медом его соседка Настенька. Прекрасная девушка, чем мне Вас напомнила в день нашего знакомства. Правда, она худа, мне, как вы помните, по душе дамы с более пышными формами. Но глаза один в один Ваши. Голубые и влюбленные. Правда, в отличие от вас ей не повезло. Сдается мне, что запал ей в душу этот писатель, чье будущее мрачнее тучи. Так что обязательно отговорю ее при следующей нашей встрече.

Ночь провел в ближайшей гостинице. А так как дорожных денег мне не выдали, пришлось экономить. Так что досталась жесткая койка. Но сомкнуть глаз не смог совсем по другой причине – никак не выходило из головы то самое фото.

С одной стороны, я охотно верю в скепсис писателя и считаю, что тот уважаемый господин нарвался на аферистов. Но с другой стороны. Что если это все взаправду?

Такое открытие может совершить настоящую революцию. А люди, чьи сердца съедает тоска, смогут облегчить свое существование.

Утром, как вы знаете, я люблю подольше поспать, но в этот раз я оказался в его квартире раньше солнечных лучей. Встретил меня Савелий – еще один сосед писателя. Толковый врач и очень интересный собеседник. Мы с ним успели обменяться собственными версиями касательно того фото. Савелий, как истинный врач, всячески отрицал существование загробной жизни. Он уверял меня, что мы лишь плоть да кровь, с чем я категорически не согласен. Разве плоть и кровь способны любить или творить? На это способна только душа. А она бессмертна.

Когда моему терпению подошел конец, явился наш горе-писатель. Видом своим он походил на пьяницу, и сдается мне ночь он провел как раз за этим занятием. Сколько таких писак я встречал, и не сосчитать. Все они погибли, думая, что муза их хранится на дне стакана.

Он явился совершенно не готовый к путешествию. Одет был в тот же старый костюм, в котором я видел его в прошлый вечер. А свои непослушные волосы не удосужился даже причесать.

Слава богу, ему хватило совести извиниться за свое поведение. Я, конечно, поворчал, но не сильно. Боялся, что его настроение испортится и он откажется идти к мистическому фотографу.

Вопреки моим ожиданиям, нужное нам место оказалось не в жутком подвале или в мрачном лесу, а в обычной квартире на Думской улице. Правда, квартиру на первом этаже переоборудовали под настоящее фотоателье. Здесь и комната для ожидания, где мы с Николасом ждали, и главный зал с очень строгой дамой, которая следит, чтобы на фото приходили все согласно списку. Больше всего интереса вызвала комната для фото и кабинет Мастера. Так его называть нас попросила строгая дама. Сказала, что это главное правило. А если мы сомневаемся в его мастерстве, то можем покинуть ателье, чтобы не заставлять других ждать. Мы как могли уверили ее в том, что ни капли не сомневаемся. И поверьте мне, моя дорогая Елизавета Марковна, когда я наконец познакомился с этим человеком, то наглядно понял, почему его называют Мастером.

Глава 3

Георгий Александрович сильно переживал, что посетил писателя. Его отказ усилил недоверие к снимку. Ведь еще день назад, когда он только увидел фотокарточку, его переполняло чувство радости. При жизни они не успели сделать совместного снимка, но теперь были вместе. Пусть и на бумаге.

Однако сейчас Георгий Александрович сомневался. Вот если бы писатель удивился и выхватил фото из рук. Впился глазами и детально изучил. Тогда этого оказалось бы достаточно, чтобы доказать подлинность фото. Но ничего такого не произошло. Словно Николас Райт встречал призраков каждый день.

Фотокарточка одиноко лежала на рабочем столе. Все лишнее Георгий Александрович убрал. Он подходил к снимку, брал в руки, вертел, смотрел, клал обратно и отходил к окну. В открытую форточку он выдувал дым папиросы, затем возвращался к столу.

С каждым разом он замечал новую деталь. И каждый раз в пользу противоположной версии. Родинка не там – обман. Хотя нет, родинка на месте и эта ложбинка на шее вместе с ожерельем – моя Анна.

По итогу внутренних сражений двух мнений победило то, в котором Георгий Александрович ни капли не сомневался: на снимке покойная супруга.

А раз так, то можно было принять предложение Мастера.

Тут же нутро наполнилось трепетом, а ладошки взмокли. Георгий Александрович метался по комнате, готовясь к важной встрече. Из шкафа он достал несколько костюмов и никак не мог решить, какой надеть.

– Марфа! – крикнул он, и через несколько секунд в его комнату вошла горничная.

– Что вам, батюшка? – Горничная с волнением следила за хозяином.

– Скажи, – он показал ей два пиджака, темно-серый из шерсти и черный из бархата, – какой на мне лучше смотрится?

Горничная пожала плечами.

– Вам все к лицу, вот только вы не надевали их с тех пор… – Она замолкла, понимая, что коснулась тяжелой темы.

– Вот именно! – возбужденно ответил он. – Я как раз для такой встречи и выбираю наряд.

– Тогда черный, – смущенно ответила Марфа.

Наконец-то траур в доме подходил к концу, раз уж Георгий Александрович готовился к свиданию. Женское сердце поддалось любопытству, а разум не успел затормозить слова.

– Кто же та девушка, которой повезло увидеть вас в парадном костюме? – спросила она и тут же раскраснелась. – Простите, батюшка, не следовало…

– Полно тебе, Марфа, ты не чужой мне человек, так что на твой вопрос я легко отвечу.

Горничная стала переживать. Кто та девушка, что пленила сердце ее хозяина за такой короткий срок? Последний год он ходил мрачнее тучи, а с недавнего времени сияет, как весеннее солнышко. Что если встретил он на своем пути обольстительную лисицу, которой нужен не сам Георгий Александрович, а его деньги и положение. Пусть и небольшое. Хуже всего то, что если избранница придет в дом из корыстных побуждений, то Марфе придется служить ей, а значит, хорошей жизни в доме может настать конец.

– Сегодня я, если все пройдет как надо, встречусь…

Марфа от волнения карябала ногти на руках.

– С моей Анной! – сказал Георгий Александрович, и внутри горничной все рухнуло.

Еще хуже! Ее хозяин сошел с ума. Но ничего не поделать. Прошлый раз, когда Марфа высказалась по поводу фотографа, Георгий Александрович на нее сильно рассердился. И впервые за все время накричал на горничную.

Так что она опустила глаза и ответила.

– Тогда точно черный.

Сил смотреть на то, как хороший человек добровольно идет на встречу с потусторонними силами у горничной, не было. Она спешно вышла и закрыла за собой дверь. Ее сердце бешено колотилось в груди. В том, что на фотографии, которую пару дней назад показал ей Георгий Александрович, был призрак Анны, она не сомневалась. Потому тревожилась за господина. Марфа считала, что вмешательство к мертвым обязательно несет за собой еще одну смерть. Но ее не слушали, а значит, и говорить об этом не имело смысла.

Георгий Александрович выпорхнул из комнаты спустя полчаса. Он не заметил, когда горничная ушла. Все его мысли принадлежали будущей встрече. Ради такого он привел себя в порядок, побрился (Анна не любила его колючие усы) и надушился так, что запах появлялся минутой раньше самого обладателя.

Повозка домчала до Думской улицы всего за минуту, ну или Георгию Александровичу так показалось.

Перед главной дверью в квартиру фотографа-медиума, так его прозвали в народе, как всегда толпились люди. Одни пытались снизить цену за фотографию, другие никак не могли принять отказ. Была и третья группа, самая малочисленная, – те, кто уже получил свою фотокарточку и, поверив в силы медиума, решился на следующий шаг.

– Георгий Александрович, – прозвучал жесткий и звонкий голос, – вам нет нужды толпиться с остальными, проходите.