Любимчик

– Ладно, только развернись ко мне спиной.

– Как скажешь.

Она развернулась, Бэл открыл глаза и увидел светлое и полупрозрачное, как жемчуг, тело, на котором уже совсем не было одежды. Тогда он весь покраснел и затараторил:

– Но потом ты ответишь на мои вопросы.

– Хорошо, но прежде сделай мне одолжение.

– Какое?

– Прошу, называй меня по имени. Хорошо, Бэл? – она улыбнулась.

– Ладно, Джи… – Бэл покраснел ещё сильнее. – Джил.

– Вот и славно, а теперь начнём.

Джил зачесала волосы назад.

– Какую позу мне принять?

– Какую угодно, будь частью картины. Но только не разворачивайся.

– Поняла.

Джил повернула голову в левую сторону, правая рука свисала, нежно касаясь бедра, а левая двумя пальчиками прикасалась к нижней губе, волосы падали на правое плечо, и она искоса смотрела на Бэла. Бэл начал писать, выводя изящные линии и подбирая цвет. Точность рисунка была почти фотографичной, фон же он решил сделать чёрным. Бэла настолько поглотил процесс, что смущение ушло, будто его и не было. Бэл писал и писал, а Джил ни разу не пошевелилась, она застыла, словно мраморная фигура, и Бэл даже не заметил, как наступила ночь. В самый разгар его работы заскрипела дверь. Бэл инстинктивно обернулся. Дверь открылась, за ней стоял охранник. Бэл посмотрел в сторону Джил, но там уже никого не было.

– Опять ты до ночи тут торчишь, а ну марш домой!

Бэл без лишних слов взял все вещи и пошёл домой.

Дома проверил электронную почту, на ней было одно письмо от некой Каиллы. Во всех письмах всегда говорилось, что она готова купить его любые картины, и что она хотела бы заплатить больше, гораздо больше, но Бэл без конца ей отказывал и назначал минимальную цену. Денег, которые он получал, хватало на всё, что он хотел.

Обессиленный, он лёг спать, снов ему не снилось, только темнота. Зазвенел будильник, и он начал собираться в вуз. Поменял маску, на этот раз на ней были покрасневшие щёчки и смущённые, отведённые в сторону губки. После занятий Бэл направился в студию.

Бэл остановился у входа в студию, так как увидел какую-то девушку в синем комбинезоне с одной сорванной лямкой, из кармана которого торчали жёлтые резиновые перчатки. Она разглядывала его картину, на которой была Джил.

Бэл подошёл и сказал:

– Привет, ты тут учишься?

Девушка ещё недолго на неё глядела, затем отвела взгляд и посмотрела на Бэла.

– Нет, работаю.

– Нравится картина?

– Да, очень. Это ведь ты её написал?

– Да, но она не закончена, как видишь.

– У тебя талант. Я бы за такую картину любую цену заплатила.

– Я продаю свои картины. Когда закончу эту картину, можешь у меня её купить.

Послышался звук электрогитары и барабанов.

– Правда?!

– Да, правда.

– Обязательно куплю, – девушка ещё на пару секунд задержала на картине взгляд, а затем продолжила: – Скажи, а сколько ей лет?

Бэл ухмыльнулся про себя:

– Не знаю. А сама как думаешь?

– Думаю, двадцать пять, двадцать шесть. Она выглядит очень молодо и красиво.

– Даже со всей этой бледнотой и зашитыми ранами?

Девушка улыбнулась:

– Особенно с ними. Я её у тебя обязательно куплю, а пока пойду зарабатывать деньги. Ты её главное никому не продавай!

Девушка выбежала из кабинета в неизвестном направлении.

Бэл с ухмылкой произнёс:

– Хорошо, не продам.

Процесс работы над картиной опять затянулся до ночи. Охранник снова огрызнулся и выпроводил Бэла из вуза. Бэл взял пару законченных картин, заскочил в офис доставки товаров и отправил на заданные адреса, после чего отправился на кладбище.

Сел у могилы Джил, опершись спиной о надгробную плиту, и начал предаваться воспоминаниям. Первый раз, когда он научился кататься на велосипеде; первые деньги, которые он заработал; первый подарок, который подарил маме; и её первые слёзы после этого. Из-за надгробной плиты показались руки и обняли его. Бэл уже начинал к этому привыкать. Джил разжала свои объятия, оперлась о надгробную плиту с другой стороны и произнесла:

– Зачем ты сюда приходишь? Вот же я, здесь.

– Я не уверен, что ты настоящая.

– В каком это смысле?

– Да в прямом! C чего мне быть уверенным, что ты не моя иллюзия, вызванная от горя?

Джил села Бэлу на бёдра (он тут же смутился) сняла с него маску и ущипнула за верхнюю часть щеки.

– Разве иллюзия может причинить тебе боль?!

– Это всё равно ни о чём не говорит. С чего мне быть уверенным, что я сам себя не щипаю?