Тату на нашей коже

– Ты удивишься, – улыбаюсь, – но мое тоже.

А где-то там, за дверями за ними наблюдала мама Матвея, которая даже неосознанно задержала дыхание, чтобы не спугнуть зарождающееся на ее глазах счастье. Что сказать, ее новогоднее желание тоже сбылось. И она теперь готова поспорить с каждым, кто посмеет сказать, что чудес не случается.

Полтора года спустя

Сижу на лавочке и гипнотизирую черный экран телефона. Не верится, что это происходит со мной…

– Эля, ты в порядке?

Поднимаю взгляд на Матвея и несколько раз моргаю. Быстро- быстро, чтобы прогнать черные точки перед глазами.

– Ты меня пугаешь, – Он продолжает вглядываться в мое лицо. – Может, позвать кого-нибудь?

– Все в порядке.

– Ты белее мела. – Не унимается он. – Что случилось?

– Варя выходит замуж.

– О, – Матвей удивленно вскидывает брови. – И… это же…

– Это все так странно!

– Почему?

– Потому что она и беременна к тому же! – Вскакиваю на ноги и задеваю при этом его трость, с которой парень не расставался.

– Даже так? – Он поднимает свою опору обратно. – И как так получилось? Все же Михаил взрослый мужчина, вряд ли это его оплошность.

– Мне кажется, что он специально. Он с самого первого раза дал понять, что настроен серьезно. – Закусываю губу. – Это Варя… она в истерике. Она этого не ожидала.

А я ведь ее в свое время предупреждала. После того, как Матвея выписали, я набралась смелости и позвонила дочери. Естественно, новость о том, что мы встречаемся, была принята в штыки со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но я стоически вытерпела все оскорбления в свой адрес и даже потом, после всего сказанного и сделанного, не оставляла попыток наладить с ней контакт. Я не хотела, чтобы она думала, что я променяла ее на Матвея. Я бы в жизни так с ней не поступила. Но Варя не была бы собой, если бы не попила с меня крови и не вытрепала нервов на десять лет вперед. В итоге она начала встречаться с мужчиной, который был на пятнадцать лет ее старше. Не слушая моих доводов, она вечно огрызалась, мол, у вас с Матвеем же тоже разница в возрасте и ничего страшного же. Не знаю, кому и что она хотела доказать, но по сути получилось все то, на что она не рассчитывала. Глупая и заигравшаяся девочка, которая посчитала себя самой умной. Думала, что Михаил не посмеет прервать ее игру. А теперь она плакала мне в трубку, что не готова быть ни матерью, ни женой. И что самое плохое, я ведь жалела не ее, а будущего ребенка, которому повезет с папой, но не с мамой. А может быть, у Михаила получится то, что я провалила в свое время. Может быть, ей как раз и нужен был такой мужчина, который будет держать ее в ежовых рукавицах и выбьет эту ветреность из ее головы.

– Что делать будем? – Матвей нежно гладит мою руку.

– Ничего. – Вздыхаю.– Остается только ждать появления внука или внучки. Нет, ну это надо же? Я стану бабушкой Элей!

– Брось, никто в жизни не скажет, что ты выглядишь бабулей.

С грустью смотрю на Матвея и поджимаю губы. Надо бы ему сказать, да язык еще не поворачивается. Вот поеду сейчас в больницу, чтобы удостовериться и уж потом реально огорчу его. Никогда бы не подумала, что климакс наступит так рано. Но все признаки на лицо: плохое самочувствие, озноб, апатия, головные боли, отсутствие месячных и отрицательные тесты на беременность.

– У тебя во сколько заканчиваются занятия? – Прячу свои страхи за фальшивой улыбкой.

– В два.

– Заскочи к нам потом. – Встаю с места. – Макс хотел тебе новую игру показать.

– Здорово, – он поднимается следом и опирается на трость. – Эль, если что-то не так… ты же мне скажешь?

– Обязательно, – киваю и дарю ему легкий поцелуй на прощание.

Провожаю взглядом своего парня до самых дверей реабилитационного центра, куда он ходит весь последний год. Сколько мы с его мамой оббегали фондов, чтобы нам помогли в его восстановлении. И сколько сил было вложено потом… не счесть. Но это того стоило, ведь он постепенно вставал на ноги и это было нашим главным достижением. А еще я была очень рада, что Матвей почти сразу нашел общий язык с Максом. Ведь для меня, как для мамы, это было особенно важно.

Врач встречает меня с хмурым выражением лица. И мое настроение падает ниже с каждым ее сказанным словом.

– Ну, вы же понимаете, что затягивать было нельзя? О чем вы думали? – журит она меня. – Ведь помимо климакса может быть что угодно. И гормональный сбой, и внематочная беременность, и даже более страшные диагнозы. Вы очень безответственно относитесь к своему здоровью!

Мне ничего больше не остается, как соглашаться со всем вышесказанным, будто я нашкодивший ребенок. И с таким же виноватым лицом я ложилась на кушетку, а затем терпеливо ждала, пока врач тщательно обследует мой живот холодным датчиком узи. Все бы ничего, но мне абсолютно не нравилось выражение ее лица. Она хмурится еще больше, качает головой и что-то бурчит себе под нос. А затем и вовсе прерывает процедуру.

– Что ж, милая, даже не знаю, что тебе сказать.

– Все настолько плохо? – переспрашиваю дрогнувшим голосом.

– Ну… это только тебе виднее будет. Рано ты себя записала в клуб «кому за сорок». Мамой станешь скоро.

– Что?

– Я вижу нормально протекающую беременность сроком в семь недель, вот что. – И она разворачивает монитор ко мне, где на черном фоне белеет маленький комочек.

– Но я же делала тесты и все они были отрицательными.

– Не устану повторять, что самый информативный ответ может дать только анализ крови на хгч. – Врач подает мне салфетки. – Так что, можно поздравлять?

Заторможено киваю. Для меня это шок, ведь мы с Матвеем предохранялись… точнее, я предохранялась.

– Даже спирали и презервативы дают сбой, не говоря уже о таблетках и свечах. – Поясняет врач, параллельно заполняя обменную карту. – А теперь, я напомню тебе о том, что нужно будущей маме в первом триместре…

Но я ее почти не слушаю. Смотрю на цветную обложку буклета для беременных в своих руках, словно на диковинку, а на лице расползается глупая улыбка. Я – беременна… это же какое-то чудо.

И я не верила в это даже тогда, когда после девяти месяцев ожидания, мы держали на руках нашу доченьку. Ульяна даже в таком маленьком возрасте была вылитой копией Матвея, который не спускал с нее своих счастливых глаз. Да, это было все же чудом. Как и то, что на крохотной ручке дочери виднелось маленькое родимое пятно в виде сердечка. Оно находилось там же, где и моя татуировка в виде акварельного сердца, которым Матвей перекрыл уродливый шрам после аварии. Совпадение? Не знаю. Но уверена в том, что это все же знак. Матвей перекрыл внешний изъян, а Ульянка своим появлением закрыла все внутренние раны. И я впервые за долгое время почувствовала себя счастливой, смотря в глаза своей новорожденной дочери и слыша смех всех родных рядом. Она стала нашим исцелением.

Конец.