Тату на нашей коже

– Честно? – она подходит еще ближе. – Плевать я хотела на твое счастье. У меня были охренительные проблемы, которые мне нужно было решать. А твоя половая драма меня мало интересовала. К тому же, я-то знала, что Слава уже мой. А, ну и в глазах семьи в дальнейшем мне надо было выглядеть хорошей.

– Как же это… – шумно вдыхаю ледяной воздух в легкие и зажмуриваюсь. – Подло и жестоко. Что же я тебе такого сделала? Я же твоя сестра! Это я всегда была на твоей стороне! Это я поддерживала тебя во всех семейных спорах! Разве я заслужила такого?! Ты же не только Матвея наказала, ты меня затронула! В тебе нет ничего человеческого!

– А кто сказал, что я должна быть человечной? – Мигом взъедается Эмма. – Я, может, вообще хотела быть единственным ребенком. Но, как видишь, не в ту семью попала. Это ты Эля, вечно за всех печешься и пытаешься угодить. А я не хотела никогда быть такой подстилкой. Разные у нас приоритеты по жизни.

– Только ты их отлично скрывала, – шиплю сквозь зубы, – моя маленькая сестренка.

– Я хотела другой жизни, – пожимает она плечами, – хотела насобирать денег, взять Славу и…

Она не договорила и вновь обернулась в сторону деревянного креста. Ей даже можно было и не договаривать. Потому что на самом деле, я видела все документы и уже была осведомлена об ее «жизни», которой она жила. Эмма захотела откусить слишком большой кусок, но не смогла. Пошла по кривой дорожке и связалась не « с теми» людьми. Потом втянулась и вошла во вкус. Матвей и его отец стали костью в горле, которую она никак не могла устранить. До недавних пор… Отца она добила документами, а на Матвея натравила Славу.

– Что ты сказала ему?

– Кому?

– Славе. – Коротко отвечаю на вопрос. – Я знаю, что в последнее время у вас не ладилось. Ты его спровоцировала.

– И это надо сказать «спасибо» самому Матвею, который растрепал о том, что мы спали. – Фыркает она. – Слышала бы ты, как Слава орал на меня и обзывал шлюхой. И что мне оставалось делать? Пришлось немного приукрасить историю, чтобы он загорелся праведным гневом.

– Что. Это. Было?!

– Я сказала ему, что это Матвей постоянно пытался меня уложить в постель и что с тобой он был лишь ради того, чтобы заставить меня ревновать. Но когда он понял, что это не действует, он переключился на Варю. Я знала, что ревнивец из него плохой. Но ради дочери Слава был готов переворачивать землю. Он обещал разобраться и даже озвучил все методы, а я выбрала самый простейший из них. Слава даже руки не марал в этом, просто заплатил деньги и уехал. И я не знаю, зачем ему понадобилось в тот день возвращаться. Сейчас бы мы были вместе…

– С*ука! – в сердцах выкрикиваю я.– Да как тебя земля носит? Это твое место, вон там, под крестом!

– Не старайся, Эля, тебе это не к лицу. Ты похожа на злобную шавку, которой наступили на лапу.

– Побоялась бы.

– Тебя? – Насмешливо переспрашивает Эмма.

– Того, что я все расскажу.

– Эля, ты в жизни ничего подобного не сделаешь и ты это знаешь. Для этого нужен стержень и другой склад ума. А ты, Эля, слишком тупая. Признай уже это.

Говорят, что когда рвется нить, то ты не слышишь, а чувствуешь это. Вот и наша сестринская связь порвалась точно так же. Под грузом испытаний она истончилась, а последняя фраза Эммы и вовсе стала острыми ножницами, которые одним махом рассекли ее пополам. Горькая, но предельно четкая мысль занимает свое место в моей голове и сердце. Нет у меня сестры и по факту никогда не было. Существовала некая эгоистичная тварь, которая пряталась все это время под личиной любящей младшей сестренки.

Киваю головой, но не в подтверждении ее слов, а соглашаясь со своими мыслями. Забираю сумку, телефон и ухожу с участка кладбища. И в спину мне летит ветер, донося с собой победоносный смех Эммы. Сажусь в машину и только тогда отключаю громкую связь вызова на телефоне.

– Вы все слышали? – Поднимаю глаза на двух мужчин в машине.– Этого достаточно?

– Более чем. Спасибо за сотрудничество. – Они выбираются на улицу. – Вы все сделали правильно.

– Я на это надеюсь, – тихо говорю самой себе и, заведя мотор, выезжаю за ворота. Не хочу видеть, как они скручивают Эмму и усаживают ее в другое авто, которое находилось тут с самого моего приезда.

Но далеко отъехать я не смогла, разрыдалась прямо на обочине.

Да, Эмма, я тупая. Ведь мне не подвластны многоходовки, которыми ты так гордилась. Моих мозгов хватило лишь на то, чтобы забрать документы у матери Матвея, найти телефон и сделать единственный звонок неизвестному абоненту. А затем повторить то же самое, но поставив разговор на громкую связь, когда я увидела тебя на кладбище. Я глупая, потому что до сих пор надеялась на что-то хорошее. Но гибель Славы заставила посмотреть на все под другим углом. Что-то внутри сломалось и я стала бояться тебя, Эмма. Я не знала больше кто ты и что ты такое. И, что самое главное, я хотела обезопасить своих детей от тебя и твоего влияния. Надеюсь, что когда-нибудь до тебя дойдет, что все, что ты делала… оно вернулось тебе бумерангом. Проучило и отобрало то, к чему ты так стремилась. Нет у тебя больше ни положения в обществе, ни денег, ни ребенка, ни мужа. Может быть, карма и злая тетка, но наказала она тебя по делу. Жаль, правда, что таким образом, но иначе бы до тебя не дошло.

Глава 12

– Варя?

– Да, мам. Что-то срочное? – Глухо отзывается мой ребенок.

– Просто хотела узнать как твои дела.

– Нормально. Что-то еще?

– Варь… давай хоть ты попробуешь спрятать колючки и побудешь нормальной дочкой. Ты же знаешь, что и без твоих психов у нас хватает проблем.

Минута, две, три, пять. Полная тишина и я даже сама начинаю сомневаться в правильности своих действий.

– Как бабушка? – наконец-то оживает Варя на том конец провода.

– Отходит понемногу.

– Я-то думаю. После таких новостей… До сих пор не верится, что Эмма так влипла. Может ее подставили?

– Нет.

– Но она не могла!

– Она во всем созналась. – Сдерживаюсь и не повышаю голос следом за ней.

Ага, сначала пыталась съехать на дуру. Но потом поняла, что выхода нет и дала показания. И то, чтобы скостить срок. За сотрудничество, так сказать.

– Все равно не верится, – Варин голос подрагивает.

Знаю, что она до сих пор напугана. Как бы Варя не храбрилась, она не до конца могла скрыть свои истинные эмоции. Слава для нее всегда был первой опорой и поддержкой, он прикрывал ее, он баловал ее и делал финансовые вливания за моей спиной, поощрял все ее выходки. А теперь его нет и земля под ее ногами накренилась. Теперь она не знала, как быть. Особенно со мной. Можно позволять себе много вольности, зная, что за тобой стоит кто-то, кто покроет и встанет на защиту. Как это делал Слава, когда прикрывал ее передо мной. Или как это делала Эмма, которая всячески подыгрывала ей и стала лучшей подругой. А что сейчас? Сейчас мы остались один на один. И ей придется приспосабливаться. Как и мне. И это странно, да? Вроде бы мать и дочь не должны чувствовать себя друг другу чужими. Но я после череды промахов устала доказывать, что я хороший и правильный родитель. Варя же в свою очередь лишь беспечно вздохнула, когда я позволила ей жить так, как ей этого хотелось. Теперь все иначе. Я изменилась. Она изменилась. Все вокруг изменилось…

– Варь, ты приедешь на новый год? – Нарушаю вновь затянувшееся молчание.

– Не знаю.

– А что мешает? Почти все соберутся за столом, только тебя не будет хватать.

– Не только, – вздыхает Варя, – теперь с нами нет папы и Эммы. И я не понимаю, как ты можешь… так легко рассуждать о каких-то праздниках? Зачем они теперь нужны?

– Затем, что жизнь продолжается. Тем более у тебя. – Мой тон становится суровее. – Ты снова думаешь только о себе. Но пора бы открыть глаза и увидеть реальный мир. Мир, где твоя обожаемая тетя…

Стоп! Остановись, пока не поздно. Варя знает лишь о том, что Эмму посадили за махинации. Об аварии и всех подробностях известно только Стеше и родителям. Детям незачем этого знать. Пока что. Когда-нибудь, когда пройдет время, возможно, ты и расскажешь. Но не сейчас.

Встряхиваю головой и глотаю все плохое, что чуть не вырвалось наружу.

– Варь, мы просто закрываем эту тему, хорошо? Всем трудно смириться с этим, но мы стараемся. Будь добра, пойди нам на встречу и не нагнетай обстановку. Если не ради бабушки с дедушкой и брата, то хотя бы ради себя самой. Ты меня услышала?

– Да. – Неохотно следует ответ.