Кокон

Рассказ об очередном его воскрешении надо начать с моей школьной жизни. Наверное, впервые оказавшись в начальной школе Наньюаня, ты тоже удивилась ее убогости. Двухэтажное здание и рядок одноэтажных коробок – вот и вся школа. Дворик такой маленький, что даже не нашлось места для баскетбольной стойки, поэтому кольцо попросту прибили к стене, и оно кое-как исполняло роль единственного спортивного сооружения на всю школу. Ученики были детьми работников медуниверситета, а педсостав формировался в основном из родственниц сотрудников больницы. Взять, к примеру, учителя Ян, нашу классную руководительницу, – ее перевели в Наньюань вместе с мужем и за неимением более подходящей должности поставили работать учительницей младших классов. Многие учителя еще вчера жили в селе и плохо говорили на путунхуа[35 - Путунхуа – официальный нормативный вариант китайского языка.], а мы читали тексты из учебника, подражая их выговору, и радовались, что выучили новый язык. Некоторые преподаватели устраивались в школу, потому что туда ходили их дети, такие ученики оказывались на особом положении, им позволялось больше других.

Школа была убогая, зато там у меня впервые появилась компания. Одинокая жизнь закончилась, я был счастлив, что теперь каждый день провожу среди одноклассников. Правда, они любили поважничать и не обращали на меня внимания, к тому же вечно поднимали шум по пустякам – увидят ящерицу на стене и визжат. Но я все равно мечтал им понравиться. Скоро я понял, что у меня это никак не выходит, что бы я ни делал. Родители моих одноклассников жили в Наньюане, а работали либо в университете, либо в больнице, поэтому всем было отлично известно, у кого какая семья. Конечно же, они слышали про моего папу. Семья одного мальчика раньше жила по соседству с бабушкой, и его отец когда-то одолжил денег моему. Потом папы и след простыл, а его отец побоялся требовать долг у моей бабушки и сделал вид, что забыл. Зато мальчик, встречая меня на переменках в коридоре, каждый раз орал, чтобы я вернул ему деньги. А маме одной девочки из класса крепко досталось от моей бабушки. Она работала в управлении капитального строительства при медуниверситете, а бабушка решила соорудить во дворе пристройку в полтора этажа высотой, которая загородила окна жильцов сверху, совершенно лишив их солнечного света. Мама моей одноклассницы от имени администрации университета пришла к бабушке и велела ей убрать пристройку, бабушка затаила злобу и с тех пор постоянно ей досаждала. Выливала помои в корзину ее велосипеда, бросала ей во двор бутылки из-под газировки, так что вся земля была усеяна битым стеклом. Мама той девочки целыми днями дрожала от страха, проплакала себе все глаза. Кончилось тем, что год спустя они переехали в другой дом, только тут моя бабушка угомонилась. После уроков та девочка вставала в кружок с другими детьми, они тихо о чем-то шептались и резко замолкали, стоило мне подойти. Скоро все одноклассники стали меня обходить стороной. Если я заговаривал с ними, отвечали односложно и сразу исчезали. Даже учителя теперь смотрели на меня иначе, более заботливо, словно боялись, как бы я чего не натворил.

Я оказался в полной изоляции. На игровых занятиях сидел один, после школы в одиночестве шел домой. Во время весеннего выезда на природу дети собрались в круг и затеяли игру, а я стоял в стороне и ел булку. На общем снимке я оказался крайним в заднем ряду, а мой сосед повернулся ко мне спиной и отодвинулся как можно дальше. Я возненавидел школу, и если там намечалось какое-то коллективное мероприятие, врал тете, что у меня болит живот, и просил написать записку. Скоро тетя почуяла неладное и догадалась, в чем дело. Она рассказала мне несколько историй из своего детства, как ребята в школе объявили бойкот одной девочке из-за ее родителей. Тогда я впервые услышал имя Ван Лухань. Тетя сказала только, что папа той девочки оказался убийцей, а от нее отвернулась вся школа, никто больше не хотел с ней дружить. Тетя говорила: ты должен постараться влиться в коллектив, одиночкам приходится несладко; я много таких историй перевидала, с годами изгои чувствуют себя только ущербнее и потом всю жизнь не могут избавиться от этого клейма. Я сказал ей, что постараюсь, но делать ничего не стал.

А потом все изменилось благодаря школьному сочинению. Учительница задала нам написать рассказ о ком-нибудь из членов семьи. Мое сочинение оказалось лучшим, и она велела прочесть его перед классом.

“Мой дедушка – живой труп”. Услышав такое начало, одноклассники разом подняли головы от тетрадок. В том сочинении я изобразил дедушку героем, во время Корейской войны он оказался на передовой, отчаянно бился с врагом, был ранен, защищая товарища, и превратился в растение. Фронтовые друзья его не бросили, увезли моего дедушку с поля боя и доставили домой. Когда я дочитал, в классе воцарилась тишина. После уроков две девочки из класса подошли ко мне и сказали: как ты хорошо написал. На самостоятельном занятии сосед по парте тронул меня за руку и спросил, из какого оружия враг подстрелил моего дедушку и превратил в растение.

– Из длиннющего ружья. – Я показал руками. – Пуля, которую достали у него из головы, сохранилась до сих пор, бабушка держит ее под замком в деревянной шкатулке и никого к ней не подпускает. Иначе я бы принес вам показать.

Мой сосед по парте едва не расплакался.

Следующие несколько дней после уроков ко мне подходил кто-нибудь из класса и просил еще раз рассказать историю о дедушке. Мне не нравилось повторять одно и то же, и я импровизировал, в каждом новом исполнении история немного менялась. Главные расхождения были в том, от чего дедушка превратился в растение. То в него стреляли из винтовки, то кололи штыком, то его давил грузовик противника, а было и такое, что враг столкнул дедушку со стены… В конце каждой версии этой истории злодеи разными невообразимыми способами снова и снова превращали дедушку в растение. Эти рассказы и самого меня очень трогали, я верил, что каждое слово в них – чистая правда, что так все и было.

Одним моросливым днем я повел несколько человек из класса в больницу на “экскурсию” к дедушке. Посторонним вход в палату был запрещен, но каждый вечер медсестры и охранники с первого этажа вместе уходили на ужин, мы воспользовались их отлучкой и пробежали в больницу. Чтобы сделать атмосферу более торжественной, я заранее купил партийное знамя и накрыл им дедушку. Одноклассники столпились вокруг больничной кровати с таким видом, будто посещают мавзолей вождя. Дедушка спокойно лежал под их пристальным взглядом, продолжая смотреть в потолок. По тому месту, в которое он уперся глазами, медленно проползла ящерица.

С тех пор одноклассники стали со мной дружить. Как будто история с дедушкой помогла им простить вину моих бабушки и папы. На переменках меня даже звали вместе погулять, а на уроках физкультуры бросали мне волейбольный мяч.

Но это славное время длилось недолго. Скоро мой обман раскрылся. Как-то утром я зашел в класс и ко мне с загадочной улыбкой подскочила одноклассница:

– Мой дедушка говорит, что твой дедушка не участвовал ни в какой Корейской войне… Его избили во время борьбы и критики во имя “культурной революции”, тогда он потерял сознание и превратился в растение…

– Врешь!

– Дедушка говорит, что его за дело критиковали…

– Ты все врешь! – Я зажал уши и выбежал из класса.

После уроков двое одноклассников догнали меня, заступили дорогу и стали кривляться, они растягивали глаза и высовывали языки, изображая живой труп.

– Мой дедушка – живой труп! – с серьезным видом говорили они, передразнивая мой голос. – Но он герой. Он отважно бил врага на Корейской войне… – На этих словах мальчики согнулись пополам от смеха.

С того дня “дедушка-растение” превратился для моих одноклассников в анекдот. Чтобы не вспоминать об этом происшествии, я долгое время обходил стороной стационарный корпус, когда заглядывал к тете на работу. И поклялся себе, что больше не ступлю на порог триста семнадцатой палаты. Я и в самом деле затаил обиду на дедушку. Он мог бы превратиться в растение, доблестно сражаясь на фронте. Но я не стал выяснять у тети, что же все-таки случилось с дедушкой во время этой самой “великой культурной революции”. Неважно, все равно никакой он не герой. Я даже решил, что дедушка никчемный, наверняка он был слабак и ничегошеньки не умел, раз позволил людям превратить себя в такое нелепое существо.

Ли Цзяци

Ты говорил сейчас про отсчет судьбы, что в жизни каждого человека наступает время, когда судьба набрасывает на него узду. Наверное, у меня это случилось в восемь лет. Той осенью папа уехал из Цзинаня в Пекин. И с тех пор у меня больше не было семьи.

На самом деле папа ничего не смыслил в бизнесе, просто понадеялся на помощь двоюродного брата, с которым был едва знаком. Младшая сестра бабушки еще в молодости уехала в Пекин, там вышла замуж и родила детей. Этот двоюродный брат был ее старшим сыном, в нашем семействе он всегда выглядел чужеродно. Плохо учился, нигде не работал, только болтался целыми днями в компании таких же бездельников, а промышлял перекупкой. Для моего дедушки слова “перекупка” и “жульничество” были синонимами, поэтому нетрудно представить, какое потрясение ему принесла новость о том, что папа тоже занялся перекупкой. В глазах дедушки это было непростительным падением.