Дневник

Другие имена, Уэстон, Дороти и Элис, выцвели, размазались под пальцами, но никто их не закрасил. Это реликты. Они бессмертны. Наследство, которое Мисти сейчас бросит.

Проворачивая ключ в замке кладовки, твоя жена откидывает голову назад и кричит что есть сил:

– Грейс!!!

Тэбби спрашивает:

– Что случилось?

– Да ключ проклятый! Не проворачивается.

А Тэбби говорит:

– Дай посмотрю. Мама, расслабься. Это ключ, которым заводят напольные часы.

И где-то замолкает рев пылесоса.

Снаружи подъезжает машина, медленно и тихо, водитель налегает на руль. Его солнечные очки подняты на лоб, он вертит головой, ищет, где припарковаться. На машине трафаретный слоган: «Сильбер Интернэшнл» – Выйди за свой предел!»

С пляжа вместе с басовыми ритмами и словом «фак» ветер несет салфетки и пластиковые стаканчики.

У парадной двери стоит Грейс Уилмот, от нее пахнет лимонным маслом и мастикой для пола. Приглаженная седая макушка доходит чуть ниже отметки, где она была в пятнадцать. Доказательство того, что Грейс усыхает. Можно взять карандаш и написать: «Грейс, 72 года».

Твоя бедная обозленная жена смотрит на ящик в руках Грейс. Светлое дерево под пожелтевшим лаком, с латунными уголками и шарнирами, окислившимися почти до черноты. У ящика есть ножки, которые выдвигаются по бокам, чтобы получился мольберт.

Грейс синими бугристыми руками протягивает ей ящик и говорит:

– Это тебе пригодится. – Она трясет ящик. Внутри гремят засохшие кисти, старые тюбики краски, раскрошенная пастель. – Чтобы рисовать, – говорит Грейс. – Когда придет время.

А твоя жена, которой даже некогда закатить истерику, просто говорит:

– Оставьте здесь.

Питер Уилмот, от твоей мамаши пользы ноль.

Грейс улыбается и широко раскрывает глаза. Поднимает ящик выше и говорит:

– Разве ты не об этом мечтала? – Сморщив брови мышцей corrugator, она говорит: – Разве ты не мечтала рисовать с самого детства?

Мечта каждой девчонки из художественного колледжа. Где рассказывают о восковых карандашах, анатомии и морщинах.

Зачем Грейс Уилмот вообще делает уборку, одному Богу известно. Сейчас надо собирать вещи. В этом доме – твоем доме – столовое серебро настоящее, вилки и ложки размером как кирки и мотыги. Над камином в обеденном зале – масляный портрет Очередного Мертвого Уилмота. В подвале ядовито блестит музей окаменевшего варенья и желе, древних домашних вин, застывших в янтарном сиропе американских груш. Клейкие доказательства лишних денег и свободного времени.

Изо всех бесценных вещей вот что мы стремимся спасти. Эти памятки. Напоминания. Бесполезные сувениры. То, что даже не выставишь на аукцион. Шрамы, которые остались от счастья.

Вместо того, чтобы запаковать что-нибудь ценное, то, что они могли бы продать, Грейс берет старый ящик с красками. Тэбби – обувную коробку с бижутерией, нарядной и дешевой – брошки, кольца и ожерелья. По дну коробки катаются выпавшие стразы и жемчужины. Коробка острых ржавых булавок и битого стекла. За ней на двери, вровень с макушкой, написано: «Тэбби, 12 лет», написано неоново-розовым фломастером.

Дешевая бижутерия, бижутерия Тэбби, раньше она принадлежала этим именам.

Все, что Грейс берет, – это дневник. Дневник в обложке из красной кожи и немного легкой летней одежды: в основном пастельные джемпера ручной вязки и плиссированные шелковые юбки. Дневник в потрескавшейся красной коже с латунным замочком. А на обложке напечатано золотыми буквами: «Дневник».

Грейс Уилмот вечно донимает твою жену, чтобы та начала вести дневник.

Грейс говорит, возвращайся к художеству.

Грейс говорит, больше выходи из дому, чаще езди в больницу.

Грейс говорит, улыбайся туристам.

Питер, твоя бедная жена, твоя злая великанша смотрит на твою дочь и твою мать и говорит:

– Четыре. В четыре часа мистер Делапорте приедет за ключами.

Это уже не их дом, все. Твоя жена говорит:

– Когда большая стрелка будет на двенадцати, а маленькая на четырех, если что-то не запаковано или не закрыто, вы этого больше не увидите.

Мисти Мэри, в ее бокале осталась еще как минимум пара глотков. Бокал стоит на столе и кажется решением всех проблем. Кажется счастьем, покоем и утешением. Как когда-то остров Уэйтенси.

Грейс из дверей улыбается:

– Ни один Уилмот еще не покинул этот дом навсегда. И никто из чужих не остается надолго.

Тэбби смотрит на Грейс и говорит:

– Бау, quand est-ce qu’on revient?[3 - Когда вернемся? (фр.)]

И ее бабка отвечает:

– En trois mois[4 - Через три месяца (фр.).], – и гладит Тэбби по голове.

А потом твоя старая никчемная мать снова начинает кормить ниточками пылесос.

Табби открывает дверь, чтобы поставить чемодан в машину. Ржавая развалюха воняет мочой ее отца.

Твоей мочой.

Твоя жена спрашивает ее:

– Что тебе только что сказала бабушка?

Тэбби оборачивается. Она закатывает глаза и говорит:

– Господи, да расслабься, мам! Она просто сказала, что ты хорошо сегодня выглядишь.

Тэбби врет. Твоя жена не дура. Она прекрасно знает, как выглядит в последнее время.

Тому, чего не понимаешь, можно придать любое значение.