Испанский рассвет

– Такая вероятность есть.

– А можно ее увидеть?

«Нет», – подумал Бакстер. Встреча в его планы не входила.

Он принес ноутбук. Мия пододвинулась к нему, и они вместе открыли профиль Эстер Арройо.

– Вау! Вылитая мама! – не удержалась Мия.

– Согласен. Странное ощущение.

– Получается, она разыскивает маму?

– Похоже на то. Бабушка она тебе или нет, точно мы пока не знаем. Нельзя забывать, что на сайте возможны ошибки.

– Но они так похожи! – возмутился юный правдолюб.

– Не спорю.

– Говоришь, она написала сообщение? – настроение Мии резко изменилось. От утренней угрюмости не осталось и следа. В ней вдруг проснулся живой интерес.

«Не стоит радоваться раньше времени», – подумал Бакстер и открыл сообщение. Мия прочитала его вслух и тут же объявила:

– Мы должны написать ответ.

«Ну все, начинается». Этого Бакстер и опасался. Он возвел баррикады, чтобы оградить Мию от болезненных воспоминаний о матери, а София подкралась с другой стороны.

– Не все так просто, солнышко. По-моему, не самая лучшая мысль.

– Почему же?

– Во-первых, она вряд ли говорит по-английски, потому что живет в Валенсии. Это в Испании. – Аргумент даже ему самому показался смешным. Письмо было на английском. Хотя она могла воспользоваться автоматическим переводчиком.

– No problemo, – заверила Мия. – Yo hablo espa?ol! – Это правда. В школе она изучала испанский. Он сам отдал ее в школу с языковым уклоном.

– Если честно, причина в другом. Эта женщина разыскивает твою маму и, когда узнает правду, сильно огорчится. Ты же помнишь, как тяжело мы переживали уход Софии. Нехорошо подвергать ее таким же страданиям. Мама с нами согласилась бы.

Мия откинулась на спинку дивана.

– Возможно, это подло, но… – Он решил, что лучше замолкнуть, пока не сказал чего-нибудь лишнего о ее действующих бабушках, которые почти забыли о существовании внучки. – Конечно, из вежливости можно обменяться парой сообщений. Но для нее самой будет лучше, если мы на этом остановимся. Понимаешь?

Мия нахмурилась.

Убитый горем, Бакстер привлек ее к себе и обнял. Наверное, восьмилетнему ребенку сложно понять, что прошлое иногда лучше не ворошить. Стоило ему прочитать письмо Эстер и увидеть фотографию этой женщины, как с новой силой нахлынули померкнувшие было воспоминания о Софии, и теперь он вынужден проявлять чудеса изобретательности, чтобы уклониться от болезненных уколов памяти. Если не остановиться сейчас, они оба могут пострадать.

Мия дотянулась до сенсорной панели и снова развернула фото Эстер. Они смотрели на женщину несколько секунд, и охватившая его тоска лишний раз показала, какую опасность таят в себе призраки прошлого.

«Прошлое – под замок!» – подумал Бакстер и закрыл ноутбук. На душе сразу стало легче.

– Так, а кто мне поможет с панини?

Глава 4

О бабочках она мечтает

До постели в своей комнате Мия добралась только около девяти часов. Уложить ее спать – та еще задача. Казалось, весь мир вступал в заговор, чтобы помешать ей почистить зубы, сходить в туалет и надеть пижаму. Детская с кукольными домиками, батутом и заполонившими все вокруг куклами, мишками и играми больше походила на магазин игрушек.

Лежа на спине, Мия крепко сжимала под мышкой панду по имени Роджер. По другую сторону от нее выстроились в ряд остальные плюшевые друзья. Бакстер лежал рядом и читал ей на ночь сказку, очень натурально – по крайней мере, ему так казалось – имитируя немецкий акцент короля Йонаса.

– Пап, – вдруг обратилась к нему Мия.

Ничего хорошего это не сулило. Бакстер почти физически ощущал, как сумбурные мысли роятся в ее маленькой голове.

– Да как ты посмела прервать мое выступление?! – грозно произнес он. Вообще-то, акцент больше напоминал французский.

– А ты продолжил бы заниматься музыкой, будь мама жива?

Бакстер отложил книгу в сторону и повернулся к дочери лицом. Его кольнула мысль, что он совершил большую ошибку, рассказав Мии об удочерении и сообщении от Эстер Арройо. Все и так из рук вон плохо. Что, если он масла в огонь подливает?

– Трудно сказать. Поверь, гастрольная жизнь быстро приедается. Постоянные разъезды, перекусы где попало. Мы часто брали тебя с собой, хотя ты, наверное, не помнишь. Сейчас мне нравится засыпать каждый вечер в своей постели. Нравятся утренняя суета и беседы с тобой за завтраком. Нравится потеть на велотренажере. Нравится вечером возвращаться домой, зная, что ты меня ждешь. Что еще нужно для счастья?

В его словах была доля правды. Но все не так просто. Он жил музыкой. И добился успеха. Не так много музыкальных групп могут похвастаться тем, что стали по-настоящему популярны. Он с ребятами сумел. Они начали зарабатывать деньги, о которых в юности и мечтать не смели. А все когда-то началось с небольших выступлений, на которые они приезжали в стареньком синем фургоне.

И уж вряд ли Бакстер мог представить себе будущий успех, когда купил первую электрогитару и видавший виды усилитель в одной из комиссионок в центре города. Он тогда почти разорился, выложив за них сто баксов. Больше всех подобная расточительность взбесила отца, мать же вообще пропустила этот факт мимо ушей. Как только Бакстер коснулся струн в первый раз, все плохое, что он видел в семье, просто ушло. Звук гитары заглушал скандалы между вечно пьяными или обкуренными родителями, а также позволял забыть о том, как отец в очередной раз ударил Бакстера кулаком или как мать пожалела вслух, что родила его на свет.

Сказать, что все в жизни стало гладко, конечно, будет преувеличением. Старшеклассником Бакстер три раза угодил в тюрьму. Сначала за взлом и проникновение. Во второй раз при нем обнаружили пакетик с травкой. А в третий его задержали после того, как он вывел из баллончика слово «анархия» на полицейской машине. Тем не менее школу он закончил, что уже было достижением, поскольку в его семье подобное мало кому удавалось. Черт, он даже умудрился получить диплом музыкального факультета Университета Южной Каролины. Слова отца, которые тот произнес, когда узнал, что Бакстер получает стипендию, забыть так и не получилось. «В университеты, похоже, теперь всех с улицы набирают». Что ж, другого он от папаши и не ждал.

По большому счету ему уже было все равно. Бакстер не пытался доказать родителям, что они в отношении него сильно ошибались. Не пытался достичь невиданных высот в надежде, что они будут им гордиться. Он просто хотел покорить мир, а главное в этом деле что? Правильно, не торопиться.

Конечно, Мия всего этого не знала. Потому что, черт возьми, да! Он продолжил бы заниматься музыкой, если бы не тот проклятый выстрел.

– Я вижу каждый вечер, как ты устаешь на работе, – сказала Мия. – И знаю, что твоя работа тебе не нравится.

Он ощутил аромат жевательной резинки. Любимый ополаскиватель Мии.

– В общем, иногда… Ну ты сама все поймешь, когда повзрослеешь. Не важно, чем ты занимаешься. За целый день устаешь от любой работы. Да, может показаться, что зарабатывать на жизнь музыкой легко и радостно, но с течением времени начинают надоедать постоянные разъезды, долгие вечера и парни, которые всегда рядом.

Неужели? Он рассказывал Мии о тяготах жизни профессиональных музыкантов, а в памяти почему-то всплывали только радостные моменты, связанные с путешествиями по стране. Мии, однако, знать об этом необязательно.

– А потом ты влюбляешься в такую вот Софию и появляется на свет такая вот Мия. И все твои прежние цели уже не имеют никакого значения. Я мог бы играть перед королем и королевой в Альберт-холле, но выбрал вас.

Он искренне верил в то, что говорит. Жаль только, что понимание пришло слишком поздно. Тогда София, возможно, осталась бы жива. Велик шанс, что в тот злосчастный день он находился бы с ней рядом или, скорее всего, сам заехал бы за бритвой в магазин. Так или иначе, он нашел бы чертов способ остановить этого выродка. Он бы…

Бакстер не смог вдохнуть полной грудью.

– Пап, все хорошо? – забеспокоилась Мия.

– Да, прости. – Он сильно ущипнул себя за ногу в надежде, что физическая боль поможет заглушить душевную. – Я открываю утром глаза, и угадай, о ком сразу думаю? Правильно, о тебе. Все остальное не важно.