Испанский рассвет

Эта картина постоянно стояла и перед его глазами.

– Мия, бедная моя девочка…

– Папочка, ты ни в чем не виноват.

– Вопрос не в том, кто виноват, а в том… – Он зажмурился, словно от боли. – Почему ты вообще поверила этому мальчику? А если бы он тебя обманул?

– Филип не мог меня обмануть.

– Филип Алана?! – от удивления спросил Бакстер чуть ли не фальцетом.

Мия кивнула в ответ.

Бакстер отвернулся. С Аланом они в свое время познакомились через детей. Мия и Филип ходили в одну группу в детском саду. Там Бакстер встретил Эми, жену Алана. Черт возьми, Алан и Эми прекрасно знали, что Мия не в курсе обстоятельств смерти Софии. Откуда эта информация у Филипа?

– Ладно, сейчас это уже не важно, – произнес, наконец, Бакстер.

Еще как важно. Он злился на Алана, но еще больше на себя. Зачем он вообще обманывал дочь? Наверное, следовало сказать правду с самого начала.

– Кто еще знает? – поинтересовалась Мия.

Бакстер боялся, что она задаст этот вопрос.

– Об этом сообщали в выпусках новостей. Почти всем взрослым известно. Взрослым, с которыми ты знакома.

– Они тоже врали? А одноклассники? – смутившись, Мия нахмурила лоб. – И они?

Бакстер отрицательно покачал головой.

– Я… я связался со всеми родителями и попросил их не рассказывать детям. Сначала я должен был поговорить с тобой. – На самом деле Бакстер написал письмо и сделал групповую рассылку. В тот момент он полагал, что нашел отличное решение. Даже гордился собой, ведь благодаря его усилиям Мия не знала подробностей смерти матери. Для этого было достаточно убедить всех держать язык за зубами. Сейчас же, взглянув на те события со стороны, он вдруг осознал, что фактически организовал заговор против дочери.

Мия смотрела куда-то в пустоту. Достаточно ли она взрослая, чтобы справиться с чувствами? Что у нее на душе? Гнев? Растерянность?

Бакстер сглотнул.

– Клянусь, я делал все, что в моих силах. Просто… никто пока не написал руководство, как поступать в такой ситуации. Я лишь хотел защитить тебя.

Мия даже бровью не повела и продолжила молчать. У Бакстера было достаточно времени, чтобы напомнить себе, какой он никудышный отец.

– По-моему, я уже начинаю забывать, как она выглядела, – вдруг нарушила тишину Мия.

«О нет, только не это! – испугался Бакстер. – Пусть у нее будут другие поводы для переживаний».

– Я вроде помню маму. Могу представить себе ее лицо, помню нас вместе, но уже не так хорошо. Наверное, она сейчас смотрит сверху на меня, и ей грустно оттого, что я не очень хорошая дочь, – Мия посмотрела отцу в глаза.

Его сердце сжалось от боли. Он притянул дочку к себе и крепко обнял.

– Солнышко, мама смотрит на тебя с небес и радуется. Гони дурные мысли.

– Я просто… просто… не хочу, чтобы она совсем исчезла.

Зияющая в его груди брешь грозила расколоть сердце пополам. Бакстер вспомнил тот день, когда решил избавиться от любых напоминаний о Софии в доме, убрав с глаз фотоальбомы и фотографии в рамках. Всю ее одежду он сложил в пакеты и выбросил. Благотворительные фонды даже не рассматривал. Сама мысль о том, что кто-то будет ходить в ее нарядах, казалась невыносимой.

– Милая, по-другому никак. Мы должны отпустить маму. Постоянные воспоминания и разговоры о ней делают только хуже. Теперь ты знаешь всю правду. Вопросов быть не должно… Да и мне добавить больше нечего.

Глядя куда-то ему в шею, Мия кивнула. Бакстер напряженно закрыл глаза. Ощущение собственной несостоятельности было почти невыносимым.

Глава 3

Прошлое – под замок

Мия уснула на диване. Бакстер прошел в кабинет и попытался отвлечься работой. Минут сорок разгребал непрочитанные электронные сообщения. Часть задач он перекинул подчиненным, остальные распределил в порядке значимости. До недавних пор Бакстер считал себя гением многозадачности. До Софии, конечно, ему далеко, но он с легкостью управлялся с полусотней проектов одновременно. Проблемы с Мией, однако, выбили его из колеи, ситуация вышла из-под контроля, и вопросы порой приходилось решать в авральном режиме.

В конце концов, по-настоящему Бакстера волновало лишь благополучие собственной дочери. Внутри у него все кипело, когда ему говорили, что дети легко приспосабливаются к новым обстоятельствам. Он должен сделать все возможное, чтобы сама необходимость приспосабливаться в жизни дочери не возникала. И если он не найдет решение в ближайшее время, эта внутренняя буря, вероятно, доведет его до сердечного приступа, признаки которого в виде жжения в грудной клетке он ощущал с некоторых пор.

Закончив с делами, Бакстер вбил в поисковую строку словосочетание «тревожное расстройство», и на него обрушилась бездна информации. Все источники сходились во мнении, что тревожное состояние – нормальная реакция организма на стресс. Этого добра в его жизни хоть отбавляй. В поисках лекарства от напасти он сразу отмел предложение обратиться к врачу и сосредоточился на советах, в основе которых лежал более комплексный подход: больше ходить пешком, проводить время на природе, чаще смотреть на небо, медитировать.

Потом Бакстер прочел статью о том, что сокращение рабочего дня повышает эффективность труда. Он уже приготовился выбросить свой ноутбук куда подальше, как вдруг в углу экрана всплыло уведомление о новом сообщении. Сообщение пришло от «23эндМи», компании по генетическому тестированию. Речь шла о проблеме с паролем – его, кажется, взломали.

Бакстер снова окунулся в пучину болезненных воспоминаний. София решилась на тестирование незадолго до смерти. За день до их знакомства она узнала от матери, что является неродным ребенком в семье. Приемные родители забрали ее из женского монастыря под Мадридом – отец занимал дипломатическую должность в американском посольстве в Испании.

Затея найти биологических родственников была обречена на провал. Сначала София связалась через переводчика с монастырем. Помочь там ничем не смогли, ссылаясь на тайну усыновления. Потом София и Бакстер зарегистрировались через его ящик на сайте и сдали тесты. Анализ ДНК Бакстера выявил английские и ирландские корни, что, впрочем, было вполне ожидаемо. У него даже нашлась парочка дальних родственников, которые тоже прошли тестирование. Опасаясь, что предрасположенность к алкоголизму, наркомании и насилию передается с генами всем членам семьи, он решил не искать с ними встречи.

У Софии преобладали иберийские гены, то есть гены выходцев из Испании и Португалии, что вполне вписывалось в историю ее удочерения. Однако никаких родственников не обнаружилось, семейное древо не дало ни одной веточки. Несмотря на все старания, отыскать ее биологических родителей не удалось. Она ничего не знала о своих корнях, и для нее это была больная тема.

Наверное, такой же потерянной чувствовала себя сейчас Мия.

Бакстер пошатнулся от наплыва чувств. Ему представилось лицо Софии, и сердце затопила нестерпимая боль. Нет, нужно взять себя в руки. Забот и так хватает. Он решил не откладывать вопрос с паролем в долгий ящик и, зайдя на сайт, сразу попал на страницу Софии, о чем свидетельствовала надпись в верхнем правом углу экрана: «София Шоу». Бакстеру стало интересно, появились ли новые иконки на ее семейном древе, хотя и понимал, что дорога воспоминаний – путь в никуда.

Он уже решил закрыть ее аккаунт, когда его внимание привлекло уведомление: «У вас новое сообщение от родственника».

Как бы Бакстер ни сопротивлялся в тот момент, любопытство взяло верх. Уж очень велик был соблазн довести до конца поиски, которые они затеяли много лет назад, и, наконец, узнать тайну происхождения Софии, даже если ей уже не суждено было ощутить вкус этой победы. Все равно теперь уже не выбросить увиденное сообщение из головы. Игнорируя возражения внутреннего голоса, он его открыл.

Письмо написала некая Эстер Арройо.

Бакстер оторвал взгляд от монитора и посмотрел на стену. Еще не поздно закрыть компьютер и уйти. Потом вернуться, на холодную голову удалить аккаунт и жить дальше.

Но более мощная сила – возможно, любопытство или даже надежда – толкала его в другом направлении. Бакстер еще не решил, как быть, а взгляд уже скользил по строкам письма: «Добрый день, София! Меня зовут Эстер Арройо. Я получила сообщение о том, что мы являемся родственниками. Я ищу свою дочь, которую отдала на удочерение в Мадриде в 1982 году. Кажется, это вы».

У Бакстера перехватило дыхание. Мадрид. Его первым порывом было позвонить Дотти. Может быть, совместными усилиями они смогли бы приблизиться к разгадке тайны. Но Дотти скрыла факт удочерения от Софии, и эта тема по-прежнему оставалась для нее болезненной. Приемная мать Софии вынуждена была во всем признаться только после того, как узнала о планах Софии пройти тест ДНК для выявления возможных родственников. Ничего хорошего возвращение к этой теме не сулило. Более того, Дотти и так не особо интересовалась жизнью Мии, а после звонка Бакстера могла отстраниться окончательно.

Дотти вышла замуж в четвертый раз, переехала в Санта Йнез Вэлли и, подобно матери Бакстера, потеряла всякий интерес к реалиям внешней жизни. Да, она приехала на похороны и даже жила с ними одну неделю, но потом уехала на Запад и постепенно отдалилась от них. Хорошо, если не забывала прислать Мии подарки два раза в год – на день рождения и на Рождество.

Собравшись с духом, Бакстер открыл личную страницу Эстер и вздрогнул, словно от удара молнии. Тоска по любимой женщине, которую он потерял, вырвалась наружу. Это было равносильно тому, как если бы у водолаза-любителя неожиданно закончился в баллоне воздух и он пулей вылетел на поверхность.

Прямо на него смотрела смуглая женщина с черными с проседью волосами, чьи карие глаза взирали на него каждый день с лица Мии, и каждую ночь во сне – с лица Софии.

– Ничего себе! – удивилась Мия. – Кто это? Вылитая мама.