Верни мне себя

– Нет. Я знаю, что ты меня любишь. Но вот раньше? Когда только всё произошло…

Мама молчит какое-то время, будто возвращаясь мыслями в прошлое. Её взгляд тускнеет, и она медленно вздыхает.

– Наверное, жалела, пока не родила тебя, – неожиданно признаётся она. – Когда я только узнала о беременности, то побежала сообщать об этом твоему биологическому отцу. Он без раздумий отправил меня на аборт. Тогда весь мой мир рухнул. Я поняла, что все его сказки про жену и скорый развод оказались ложью. Я тут же бросила его, а после долго решалась на аборт. Твои дедушка с бабушкой отговаривали меня от этого шага. Ты же помнишь, какие они были верующие? – улыбается грустно, вспомнив о них.

– Да, помню…

– В общем, я дотянула до момента, когда делать аборт уже было поздно. Потом я почувствовала шевеления, осознала, что во мне зарождается настоящая жизнь и нет пути назад, – её взгляд становится ещё более задумчивым и отстранённым. – Я до последнего не понимала, правильно ли я поступила. А потом ты родилась. Я увидела тебя, и все сомнения сошли на нет. Было ли мне тяжело? Очень! Плакала ли я? Много! Но после предательства любимого человека, единственное место, где я не чувствовала себя одинокой – это место рядом с тобой. Ты всегда была моей мотивацией быть лучше. Ты научила меня жить. Ты наполнила мою жизнь смыслом. Не знаю, по какому пути я бы пошла, если не родила бы тебя. Сомневаюсь, что по тому, по которому иду сейчас. Скорее, это был бы путь саморазрушения, пагубных привычек и беспорядочных связей, чтобы забыться.

Мы никогда не говорили с ней об этом. По крайней мере, я не помню таких разговоров. Мама всегда говорила, что мои проблемы – это наши общие проблемы, потому что она в силу возраста и опыта в состоянии вынести мою боль. Но её проблемы – это её личные проблемы, потому что мои детские плечи не в силах вынести тяжесть взрослой жизни. И сейчас я понимаю, что тем самым она не отняла у меня детство.

– То есть, ты мне советуешь оставить ребёнка? – уточняю я, пытаясь разглядеть в её словах ответ.

– Яночка, я не могу тебе этого советовать. Потому что, в отличие от меня, восемнадцатилетней девочки, ты уже взрослая, сформировавшаяся личность, которая стоит на верном пути по жизни. И только ты можешь решить, что делать дальше. Я поддержу тебя в любом случае. Если решишься на аборт – я буду рядом. Если решишь родить – мы с Матвеем приложим все усилия, чтобы помочь тебе, как и твои бабушка с дедушкой помогали мне.

Никогда не думала, что обрету папу в таком взрослом возрасте. Но Матвей, мой отчим, и в самом деле заменил мне его. Стал опорой и поддержкой во всём. Он любит маму, делает её счастливой и обожает их общего сына. Рядом с ним мама расцвела и светится, как никогда раньше. И я не сомневаюсь, что он, как и мой дедушка, подарит ту необходимую мужскую любовь и воспитание моему ребёнку. Но всё же, что-то внутри меня обрывается после её поддержки, и слёзы срываются из глаз с неожиданной силой.

– Эй, ты чего? – мама касается моей щеки и вытирает влагу с кожи.

– Значит, ты тоже думаешь, что отцу этого ребёнка нет дела до него… и до меня?

Меня изнутри словно разъедает кислота.

Я знать не знаю, о ком говорю, но мне больно.

– Я так не думаю. Ведь, прежде чем говорить об этом, нужно выслушать его. Он мне казался надёжным человеком, – говорит очень осторожно.

– Так ты думаешь, что знаешь, кто отец? – спрашиваю растерянно.

Она тяжело вздыхает. Я вижу, что её что-то гложет внутри.

– Я сомневаюсь, что может быть кто-то другой.

– Ты всё про того самого мужчину? – спрашиваю, пытаясь успокоиться. – Янис, кажется? – его имя заставляет меня невольно сморщиться.

Мистер Янис Адамиди. Таинственная персона, которая появилась в моей палате лишь раз, а потом исчезла.

Что я успела выяснить за это время? По словам Авроры, у нас с этим человеком был курортный роман, который перерос во что-то большее. Мне сложно в это поверить, потому что я никогда не испытывала тяги к взрослым мужчинам. А Янис был значительно старше тех, с кем я обычно встречалась. И я не пойму, как я могла позволить себе увлечься им?

Тем не менее, Аврора продолжала уверять меня, что между нами зародились серьёзные чувства. Я, конечно, потеряла память, но не способность анализировать. Если бы всё было так, как говорит подруга, разве мужчина не был бы сейчас рядом со мной? Вероятнее всего, ничего большего и серьёзного между нами не было. И, кажется, Аврора тоже это поняла, потому что перестала говорить о нём и убеждать меня в обратном.

Единственное, что меня беспокоит: почему я полетела в Лондон? Судя по всему, я отправилась именно к мистеру Адамиди. Но зачем? Этот вопрос не даёт мне покоя. Может быть, я узнала, что беременна, и решила сообщить ему об этом? Или, возможно, он захотел расстаться, начал избегать меня, а я, отупев за этот год, полетела к нему, чтобы всё выяснить? Или, может, это всё лишь мои фантазии, и на самом деле я встречалась с кем-то другим?

В голове крутятся десятки подобных вопросов, что сводят меня с ума.

– Если ты про него, то думаю, ответ очевиден… – тяжело вздыхаю. – Ему нет никакого дела до меня, и он счастлив, что всё сложилось так идеально.

– Яночка, для начала нужно поговорить с человеком, а не решать всё за него. Просто…– мама замолкает и как будто пытается найти утешительные слова, но не может.

И это ещё сильнее сдавливает нервы.

Ощущение, будто невидимый железный обруч безжалостно обхватывает мою шею и сжимает её. Катастрофически не хватает воздуха. Сердце ускоряет свой ритм до опасного. В зоне груди нарастает жжение. И я начинаю тереть грудную клетку в надежде успокоить тревогу, но каждое движение только усиливает жгучую агонию, разливающуюся по всему телу.

Атака снова началась.

– Мне необходимо на свежий воздух, – сообщаю сбивчиво и встаю на ноги.

Первый такой приступ случился со мной еще в Лондоне. Тогда психиатр научил меня дыхательной технике и посоветовал прогулки на свежем воздухе. Это действительно всегда помогает. Поэтому, пока не стало критически плохо, я направляюсь в сторону коридора.

– Давай, я пойду с тобой, – мама встаёт вслед за мной.

– Нет. Я хочу побыть одна. Вернусь, и мы договорим.

Она с пониманием отступает и обеспокоенно наблюдает за мной, пока я спешно накидываю зимнее пальто на пижаму, обуваю угги, прячу в них длинные штанины и выхожу из дома. Плевать на внешний вид. Моему организму срочно нужен кислород.

Оказавшись на улице, я делаю глубокий вдох. Холодный, но свежий воздух заполняет мои лёгкие, и я медленно выдыхаю его, стараясь избавиться вместе с ним от накопившегося внутри страха и тревоги.

«Ты не умираешь. Это просто страх. Смотри по сторонам и дыши. Много дыши…» – говорит со мной голос разума.

Вдох-выдох.

Я начинаю шагать вперёд по сугробам, которые хрустят под моими ногами. Несмотря на пронизывающий холод, погода сегодня на удивление приятная. Улица уже наполнена утренним светом, снег медленно падает хлопьями, создавая иллюзию замедленного времени. Всё действует на меня успокаивающе.

Вдох-выдох.

«Скоро станет ещё легче. Думай о хорошем. Вспомни хорошее», – продолжаю собственную терапию.

Вокруг всё сверкает новогодними украшениями: мерцающие гирлянды, искусственные снежинки на витринах магазинов и многоцветные огни на деревьях создают атмосферу приближающегося праздника. И вся эта рождественская красота как раз навеивает тёплые воспоминания.

Я никогда не любила холод и зиму, но новогодние праздники всегда занимали особое место в моём сердце. С рождения и до поступления в университет мы с мамой жили вместе с бабушкой и дедушкой в Ярославле. Мама работала не покладая рук с утра до ночи, поэтому многие годы меня воспитывали бабушка и дедушка. И хотя я росла в окружении безграничной любви и была счастливым ребёнком, мне часто не хватало маминого присутствия. Поэтому я всегда с нетерпением ждала последние дни декабря. В этот период мама проводила много времени со мной. Я просыпалась по утрам от её нежного поцелуя и аромата бабушкиного яблочного пирога с корицей, который она тайком приносила мне в комнату вместе с горячим шоколадом. Бабушка не любила, когда кто-то ел в кровати или на диване, и мне нравилось нарушать это правило вместе с мамой.

Мама включала телевизор, мы укрывались тёплым одеялом и проводили полдня за просмотром наших любимых диснеевских мультфильмов. Затем приезжал дедушка, и мы выходили на улицу лепить снежные замки и снеговиков-охранников. Вечерами мы с мамой гуляли по центру города или по паркам, а иногда даже отправлялись на несколько дней в Москву или Санкт-Петербург. Мама водила меня по музеям, театрам, ресторанам и самым уютным кофейням. Она покупала мне красивые наряды, украшения, сумочки, и сама всегда выглядела превосходно. Помню, с каким восхищением я наблюдала за ней: она была для меня примером настоящей женственности и силы. И до сих пор остаётся таковой.

Застываю на месте. Торнадо внутри меня завершается, и я чувствую, как на лице появляется улыбка. Касаюсь живота.

А что, если и у меня будет так же?

Я впервые за эти дни начинаю представлять себя в роли мамы. В моём воображении оживают сцены: я беру на руки своего малыша, ощущая его крохотное тельце и чувствуя, как он доверчиво прижимается ко мне, пока я убаюкиваю его и тихо пою колыбельные, как делала это с братом, когда он только родился. Я представляю, как мой ребёнок делает свои первые неуверенные шаги, слышу его радостный смех и сияющие глаза. Как буду приходить к нему в комнату с ароматным пирогом и чашкой горячего шоколада, а после мы будем вместе смотреть наши любимые мультфильмы, удобно устроившись на его кровати и обнимаясь так крепко, будто весь мир сосредоточен только на нас двоих. Я представляю, как мы много гуляем на свежем воздухе, катаемся на велосипедах, смеёмся над забавными мелочами и… как сильно любим друг друга.

У меня спирает дыхание от восторга. Эти мысли шёлковой нитью обволакивают сердце. Я хочу продолжить думать о приятном, как вдруг меня охватывают другие воспоминания: грустные и тягучие.

Я никогда не нуждалась в любви, но мне всегда не хватало папы. Я мечтала, чтобы он просто был рядом, как у всех моих подруг – сильный, заботливый, который бы катал меня на шее и называл своей принцессой. Я видела это в других семьях и часто грустила. Мама пыталась заменить мне отца, дедушка и бабушка тоже старались. Все говорили: «Папа любил бы тебя самой необыкновенной любовью. Просто его не стало слишком рано». Лгали!

Однажды, когда мне было около десяти лет, я проснулась ночью от криков, доносившихся со двора. Я выглянула в окно и увидела маму с незнакомым мужчиной, который кричал на неё. Бабушки и дедушки не было: они уехали в гости к родственникам в другой город. Я находилась дома одна, и мне было страшно от того, что я не знала, как защитить маму. И уже собиралась выбежать на улицу, надеясь своим присутствием успокоить незнакомца, как вдруг услышала слова, которые заставили меня застыть на месте.

Мужчина кричал на маму, обвиняя её в том, что она ослушалась его и не сделала аборт, родив меня – ребёнка, которого он не хотел. Его голос был полон ненависти и презрения. Мама, стоя на коленях, умоляла его познакомиться со мной, рассказывала о том, какая я хорошая. Никогда до и после этого я не видела, чтобы она так унижалась перед кем-то. Унижалась, чтобы у меня появился «папа». Но он отказывался слушать. Назвал её шлюхой, а меня – нагулянным ребёнком. Его слова были как удары ножом. Он пригрозил маме, что если она ещё раз свяжется с ним и потревожит покой егонастоящей семьи, то он уничтожит её.

Я стояла у окна, не в силах пошевелиться. Слёзы жгли глаза, но я не могла даже всхлипнуть. Всё внутри сжалось от боли и обиды. Я медленно отошла от окна, спряталась под одеяло и всю ночь притворялась спящей, слушая, как мама плачет в подушку в соседней комнате.