Леди рискует всем

– Ты удивился, когда увидел меня? – спросила Мерседес, когда они сильно за полночь возвращались в расположенную неподалеку гостиницу.

– Нет. Ты села со мной в поезд не для того, что бы торчать в гостиничных номерах.

– Ты очень проницателен для мужчины, – съехидничала она.

– В твоих устах это звучит почти как комплимент, – засмеялся Гриир в ночной темноте. В моменты, когда он шел рядом с ней, смеялся вместе с ней, он чувствовал себя так, словно ему ничего не нужно, только Мерседес, да немного денег в кармане, чтобы хватило добраться до следующего городка. Подобные мысли едва ли можно считать достойными сына виконта, но это его мысли, и они посещали Гриира все чаще и чаще, как одна из множества фантазий, возникавших у него, когда он думал о ней. Эта женщина пробуждала в нем тягу к невозможному.

– Ты не удивился? – настаивала она. – Я надела это платье только ради тебя.

– В тебе меня ничего не удивляет, Мерседес. – Он притянул ее ближе и поцеловал, потом еще раз. Слабая искра начала медленно разгораться. Почему бы и нет? В этот поздний час никто не мог их увидеть.

– Ничего? Это надо исправить, – шепнула Мерседес между поцелуями.

То, что случилось потом, память Гриира запечатлела в блаженном тумане. Он точно запомнил только, как она увлекла его с широкой улицы в узкий проулок. Ее нога овилась вокруг его бедра. Он задрал ее коралловые юбки и, прижав к кирпичной стене соседнего дома, взял с неистовой страстью, сделав то, чего ему так хотелось в тот первый раз. Возбужденные предшествующей игрой и чувственной магией ночного соития, они совсем потеряли голову. Все произошло быстро и мощно, словно вспышка молнии, сменившаяся блаженным опустошением.

– Ничего? – настаивала Мерседес, целуя его ухо. – В самом деле?

– Хорошо, – задыхаясь, согласился Гриир, – может быть, это.

– Может быть, это? – тихо повторила она. – Завтра я постараюсь еще больше.

Гриир успокоил дыхание и со смехом стал приводить в порядок брюки. Боже правый, если она постарается еще больше, он вконец вымотается еще до Девоншира. Хотя, как знать, возможно, эксперимент окажется приятным.

Мерседес тоже надеялась, что поездка в Девоншир не сулит ей неприятностей. В любом случае Девоншир не мог идти ни в какое сравнение с Бирмингемом. Путешествие до юго-западной оконечности Англии заняло неделю, которая сама по себе оказалась совершенно из ряда вон. Игра в бильярдных сменялась поездкой в поездах и каретах там, где поезда не ходили. Все ночи Мерседес проводила в постели Гриира. Все дни жила в надежде, что у них получится. Они смогут быть вместе. Разве каждый прожитый день не подтверждал это? Но теперь, когда они оказались здесь, внутри у нее все сжималось, превратившись в комок нервов. К тому времени, когда в конце длинной извилистой аллеи, по обеим сторонам которой росли древние дубы, показался дом Гриира, ее сумбурные мысли сошлись в одну-единственную тревожную мысль. Что она делает? Она приехала бог знает куда. С сыном виконта. Собирается предстать перед его семьей, которая, очень возможно, будет ей не рада, может просто вышвырнуть вон из своего дома.

Обширное поместье, видневшееся в торце подковообразной подъездной дороги, являло собой воплощенное благородство, оставлявшее далеко позади таунхаусы Брайтона. И Мерседес поняла. На сей раз она преступила черту и метила слишком высоко. Во время поездки она с легкостью забывала о его происхождении. Здесь это будет сделать трудно и ей, и ему. Прочитав ее мысли с пугающей точностью, Гриир взял ее руку и пожал:

– Все будет хорошо. – Он остановил арендованный кабриолет и помог Мерседес спуститься, поддерживая за талию. – Я хотел бы сказать: «Они тебя полюбят…» – пробормотал он.

– Но это не так. – Мерседес улыбнулась ему. Они ждали Гриира. Он должен был принять решение, распрощаться с призраками, а это могло произойти только здесь.

«Ты меня любишь?» Она ненавидела себя за эту предательскую мысль. Ведь просила Гриира не влюбляться в нее, а теперь поняла, что больше всего жаждала именно этого. «Он тебе не нужен», – подсказывал разум. Не нужен? Какая ложь! Она хотела бы не нуждаться в нем, но это не так. То, что он протянул ей свой кий, ударил Люса Тэлмеджа, все те бесчисленные случаи, когда заставлял ее смеяться, угадывал мысли, прежде чем она успевала высказать их вслух, подтверждали это. Но хуже всего то, что Мерседес подозревала нечто большее. Она любила его. Чем еще могла бы объяснить, что рискнула приехать сюда, где ее могла ждать не только встреча с его семьей? Существовала возможность, что Гриир никогда не уедет отсюда. Он мог оглядеться вокруг и решить, что остается. Никаких гарантий, что он поедет в Брайтон. И она поедет. Она должна. От своих призраков Мерседес могла избавиться только там.

– Не накручивай себя, Мерседес. – Гриир снова пожал ей руку, стараясь ободрить. – Это моя семья, а не испанская инквизиция.

Он повел ее по изогнутой лестнице наверх, к парадной двери, которая распахнулась еще до того, как он постучал. Лакей поклонился и почтительно произнес:

– Милорд, добро пожаловать домой. – Первые секунды все шло очень чинно, но потом началась суматоха.

– Гриир! – По широкой лестнице фойе к нему неслись две белокурые девочки, из дверей потянулись и другие домочадцы. Все принялись его обнимать и жать руки. Не стоило им мешать. Мерседес отступила назад, предоставляя Грииру насладиться встречей с родными. Когда первый натиск фамильной любви спал, Гриир вывел ее вперед:

– Хочу представить всем мисс Мерседес Локхарт. Мерседес, это мои сестры Клара и Эмили.

Девочки, голубоглазые и светловолосые, были очаровательны. Клара выглядела лет на пятнадцать, Эмили года на два старше, и в ее внешности уже проглядывали признаки взрослой женственности. Вскоре Эмили ожидала поездка в Лондон, где ее улыбке, так похожей на улыбку Гриира, суждено было разбить немало сердец.

– Это мой брат, Эндрю.

Наследник. Брат, который хотел, чтобы Гриир занимался семейной фермой. Лицом он походил на Гриира, но не обладал его стройностью. Крепкий и ширококостный, Эндрю выглядел привлекательным, но ему не хватало магнетизма брата. Деловой надежный человек, который, наверное, никогда в жизни не предпринимал ничего рискованного. Неудивительно, что он не понимал нежелание Гриира браться за ферму.

– Это моя мать, леди Тайвертон.

«Виконтесса Тайвертон», – подумала Мерседес. Леди Тайвертон любезно улыбнулась Мерседес, однако та отнеслась к этому с недоверием. Эта улыбка ненадолго. Достаточно узнать, с какой женщиной связался ее сын. Мерседес не испытывала ни жалости к себе, ни чувства неловкости. Она лишь была честна с собой. В конце концов, она жила в Брайтоне, где видела многих знатных людей, и понимала, к чему все идет. Богатые игроки и их дочери вели себя очень любезно, когда речь шла об играх и развлечениях. Но как только дело доходило до вопросов крови, любезность становилась ненужной помехой.

– А это мой отец, виконт Тайвертон. – Гриир закончил представления.

Виконт был высок. Казалось, свою стройность он передал Грииру, а более замкнутую манеру держаться старшему сыну. Мерседес подумала, что Грииру досталась большая часть его достоинств.

Леди Тайвертон пригласила всех в гостиную и велела подавать чай, предоставляя прислуге время прийти в себя от волнения в связи с приездом Гриира. Пока пили чай, она распорядилась, чтобы для них подготовили комнаты. Мерседес не раз использовала этот прием, когда к отцу являлись нежданные гости. Впервые с того момента, когда рассталась с отцом, она ощутила боль утраты. Ей понадобилась неделя, чтобы остудить злость, и теперь она скучала по нему. Чай играл роль вежливой интерлюдии. Разговор сводился к обмену легкими несущественными замечаниями. Если впереди ее и ждали расспросы, их оставили для камерной беседы. Впрочем, никаких «если». Мерседес понимала, что расспросы последуют непременно. Она чувствовала на себе пристальные, проницательные взгляды Эндрю. В очередной раз ощутив его взгляд, она посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Он так поспешно отвел глаза, что чуть не уронил чашку, заработав краткий выговор леди Тайвертон. Гриир тайком дотронулся мыском до ее ноги, как бы говоря: «Постарайся быть любезной». Мерседес старалась, но после второй чашки решила, что будет такой, какая есть. Мерседес Локхарт не собиралась терпеть высокомерие ни от кого, даже от потомственных виконтов. Когда комнаты были готовы, Мерседес обнаружила, что Эмили и Клара очень хотят проводить ее наверх. Проходя по коридорам мимо закрытых дверей, они без умолку болтали об особенностях дома.

– А что там? – Мерседес махнула в сторону коридора, о котором девочки ничего не говорили.

– Это кладовые. Там мы храним хорошие вещи для особых случаев. – Клара пожала плечами, будто такие помещения не представляли собой ничего особенного.

Мерседес ничего не сказала, но коридор затрагивал ее любопытство. Пожалуй, туда стоило зайти. Она заметила, как изменилась обстановка, когда они поднялись наверх. Парадные комнаты были обставлены изысканно, но личные покои не могли похвастаться подобным лоском.

Половицы в холле были чистыми, но изношенными, повидавшими несколько поколений Бэррингтонов. Длинные гардины на окнах выцвели под многолетним солнцем. Столики, на которые обычно ставили много разных безделушек, пустовали. Комната, которую ей предоставили, оказалась очень милой, отделан ной в солнечных желтых и розовых тонах, с видом на южную лужайку, но совершенно без изысков. Старая крепкая дубовая мебель подошла бы для преуспевающей фермы. Она и рядом не стояла с ее комнатами в Брайтоне. Девочки удобно разместились на большом подоконнике и с широко раскрытыми глазами следили, как Мерседес распаковывает свой багаж.

– У вас нет горничной? – спросила Эмили.

– Нет, мы путешествовали, и мне было проще обходиться без нее. – Мерседес встряхнула синее вечернее платье, которое надевала в вечер знакомства с Грииром. Она надеялась, он не подвергается допросу внизу. После того как всю неделю они почти не расставались, Мерседес чувствовала себя без него как-то неловко. С самого Бирмингема они проводили время только вдвоем. Теперь все изменилось. Появились другие люди, которые тоже претендовали на его внимание. Мерседес предстояло научиться делить его с другими.

Глаза Эмили раскрылись еще шире. Она была достаточно взрослой, чтобы понять, что подразумевает заявление Мерседес.

– Вы путешествовали с моим братом одна?

Мерседес пожалела, что не выразилась более осторожно.

– Он должен жениться на вас! – со всем юношеским пылом звонко прокомментировала Клара эту скандальную ситуацию.

– Нет, не должен.

Мерседес отвернулась, убирая нижнюю рубашку в комод, нежно пахнущий лавандой. Согласилась бы она выйти за него замуж, если бы он попросил? Вопрос чисто теоретический. Они никогда не заглядывали в будущее дальше Брайтона, но и оно в последнее время выглядело туманно. Поедут ли они в Брайтон? Или она поедет туда одна? После отъезда из Бирмингема Гриир ни разу не вспоминал о турнире и, вполне вероятно, вкусив все прелести жизни дома, мог просто остаться здесь. Брайтон ему не нужен, не то что ей.

– Как вы познакомились с моим братом? – спросила Эмили. – На балу? Он, наверное, закружил вас до смерти. Гриир прекрасный танцор.

Конечно, она думала, что они познакомились на балу. Где же еще можно познакомиться с молодым человеком, по мнению хорошей девочки из такой семьи, как у Эмили? Мерседес еще раз напомнили о том, к каким разным мирам они принадлежат.

Ее необходимо было переключить на что-то другое, пока вопросы не станут еще более неудобными. Мерседес не собиралась обманывать сестру Гриира, но правда могла привести к тому, что ее выставят из дома. Родителям не понравится, если она расскажет впечатлительной Эмили, как разъезжала по стране с мужчиной, играя в бильярд и устраивая маскарады в борделе.

– Я познакомилась с ним в Брайтоне. У него дела с моим отцом. – Это была правда, но ее хватило бы ненадолго. Настало время сменить тему. – Вы бывали в Брайтоне? – Мерседес надеялась получить отрицательный ответ. Юные девушки путешествуют от школы до собственной столовой, не дальше. – Беседка принца стоит того, чтобы на нее посмотреть. Один раз я там танцевала.

Она начала описывать восточный дворец, его купола и винтовые лестницы, морской курорт и плавучие машины, которые возят людей в океан. Девочки пришли в восторг, и вскоре вопросы о брате забылись.

– У вас красивые платья. – Эмили с жадностью смотрела на серо-жемчужное платье из органди. – Интересно, разрешит ли мне мама надеть что-нибудь похожее? Она разрешает мне надевать только белое и ни за что не разрешила бы мне такой цвет. – Девушка показала на висевшее в шкафу коралловое платье. – Но серое, возможно. Оно почти как белое, только немножко кремовое. В белом я выгляжу такой бледной.

Мерседес взяла платье и приложила его к девушке:

– Да, это вам пойдет. Смотрите, как вы в нем светитесь.