Искусство охоты на благородную дичь

Искусство охоты на благородную дичь
Бронислава Антоновна Вонсович

Королевства Рикайна
Вся женская половина Гармской магической академии взбудоражена – наследный принц Эвальд объявил о своем намерении выбрать себе невесту из студенток. Сезон охоты на благородную дичь открыт! В ход идет все: от опрокинутых бокалов до состриженных волос. В соревнование за внимание принца родня втягивает и Эрику. Но нужна ли ей победа, когда рядом есть тот, от взгляда которого сердце бьется быстрее и дыхание перехватывает? И кто нужен принцу?

Бронислав Вонсович

Искусство охоты на благородную дичь

Глава 1

Мартина окончательно решила не поступать в Академию. А ведь мы столько планов строили: вместе учиться, занимать в общежитии одну комнату, в свободное время ходить по всем интересным местам Гаэрры. Но нет – пара визитов смазливого соседа, и она уже про все забыла и с легкостью позволила родителям уговорить себя никуда не ехать. Конечно, Дар у нее не такой уж и сильный, но, к примеру, моей маме это совсем не помешало хорошо учиться. Или моему второму брату Берти. Из-за Дара его не взяли в Военную Академию, что очень расстроило и старшего брата Гюнтера, который к тому времени весьма успешно там себя показал, и отца. Сам Норберт по этому поводу не переживал. Он заявил, что скитание по отдаленным гарнизонам никогда его не прельщало, хороший артефактор ничуть не менее ценен, чем боевой маг, а живет всегда со всеми возможными удобствами. Его поддержал отец мамы – ювелир из Корнина, тем более что теперь в его лавке время от времени появлялись поделки брата, пользующиеся большим спросом. Мама гордилась, что сын унаследовал талант от нее, папа хмыкал, несколько насмешливо, но в целом с ней соглашался. В общем, судьба Берти была предрешена. А вот я так и не придумала, куда приложить Дар. С его уровнем я могла поступить даже в Военную Академию, на что усиленно подбивал старший братец. Он говорил, что девушки там столь редки, что все курсанты будут моими, на что я ему резонно отвечала, что все мне без надобности, мне нужен один, только такой… самый-самый лучший. И уж его я ни за что не упущу, где бы он ни учился. Да и потом, в Магическую Академию хотела я поступать вместе с подругой, в Военную она, может, и теперь поехала бы, да Дара на поступление не хватит. Но что об этом говорить – ведь Мартина никуда уже не собирается…

– Что ты расстраиваешься? – успокаивал Берти. – Подумаешь, придется учиться одной. Я тоже без всяких друзей поступал. И ничего. В академии все равно новые появляются. И не всегда сразу. К примеру, с Тило мы первые два курса постоянно цапались, а теперь почти братья.

Сравнение насмешило. Тоже мне, брата придумал. Проучились вместе каких-то четыре года, через год разбегутся по разным городам и думать забудут друг о друге. А Тина мне действительно почти сестра, мы с раннего детства вместе. И как теперь без нее? Может, и мне никуда не ехать? Подруга будет только за: тоже расстроена предстоящим расставанием.

– С ума сошла! – возмутился Берти, когда я сказала о своей неуверенности. – С твоим Даром я бы ерундой не маялся. Выдумала тоже, никуда не ехать. Неужели предел твоих мечтаний – выйти замуж и сидеть где-нибудь в соседнем поместье, как клуша, изредка выбираясь в гости? Учти, станешь толстой и ленивой.

Он состроил высокомерную гримасу и прошелся по гостиной, переваливаясь как утка. Я засмеялась, но задумалась. Действительно, что меня здесь ждет? Тоска смертная. Мартина нынче ни о чем, кроме своего увлечения, не говорит. Как-то она резко поглупела, да и встречаемся мы теперь намного реже. Родители с места службы отца в поместье выбираются нечасто. И что получается – придется проводить все время с дедом. Нет, я его очень люблю, но его страсть рассказывать одно и то же иногда по нескольку раз за день несколько утомляет. Все его истории я уже запомнила наизусть и не нуждаюсь в повторении.

– Эри, если что, в Гаэрре я всегда рядом, – продолжил уговоры брат. – Не бойся, одна не останешься.

– С чего ты взял, что я боюсь?

– А то я тебя не знаю, – Берти щелкнул меня по носу. – Ты у нас трусишка, мелкая!

– Не называй меня так!

Сейчас я действительно разозлилась. Не люблю, когда намекают на мой рост. На самом деле, он не такой уж и маленький – мамы я, хоть ненамного, но выше. Но сравнения с отцом и братьями не выдерживаю даже на каблуках, очень уж они высоченные.

– Не буду, не буду, грозная ты наша.

Брат скорчил рожу и поднял руки, показывая, что ужасно боится и просит прощения. Я не выдержала и вновь засмеялась. Неуверенность в собственных силах опять пропала. Решено – еду! Папа другой выбор бы не одобрил. И Гюнти тоже. Они-то всегда знали, что нужно делать, как это и должно быть у военных. Берти нерешительностью тоже не страдал, вся она от мамы досталась мне, вместе с ростом и серыми глазами. Против цвета глаз я совершенно не возражала, но все остальное предпочла бы не получать в наследство. Но детей об их желании при зачатии никто не спрашивает, так что приходится жить с тем, что дали.

За время, оставшееся до отъезда, я еще пару раз бросалась из одной крайности в другую, но все же, когда этот день пришел, подхватила дорожную сумку с заранее уложенными вещами и с похоронным настроением спустилась в холл. Надежда, что Тина передумает и поедет со мной, оказалась тщетной. Напротив, подруга заключила официальную помолвку, что неимоверно обрадовало ее родителей. «Пусть у нее такого Дара, как у тебя нет, зато по женской части она тебя обскакала, ничего не скажешь», – довольно заявил папа Мартины. Возражать я не стала. Не говорить же, что такой жених, как у его дочери, не слишком заманчивое завоевание? Не хотелось обижать подругу, поэтому я вежливо улыбнулась и промолчала. Но даже моя сдержанность ничего уже не спасала – наша многолетняя дружба дала трещину и уверенно шла ко дну. Все мысли Тины теперь были поглощены приближающейся свадьбой, и более ее ничего не интересовало. Мы условились, что я непременно выберусь на торжество, намеченное на зиму, и я уехала из гостей совершенно расстроенной.

Но было это уже несколько дней назад, и я почти совсем примирилась с тем, что в моей жизни Мартины больше не будет, но все равно грустила. Сумку тащила, пыхтя от напряжения – мама оставляла артефакт, уменьшающий вес, но я даже не представляла, куда его засунула: перерыла все шкатулки и ящики в своей комнате, но так и не обнаружила. Пришлось обходиться без него. Надеюсь, брат поделится запасами. Берти пока не было, зато был дед, который уже в сотый раз, наверное, начал напоминать, как себя должны вести благородные девушки. Я слушала вполуха, чтобы не пропустить изменения темы, и думала, что решение уехать было правильным. Берти наконец спустился, но дед не замолчал, напротив – разразился новыми поучениями.

– Норберт, учти, отвечаешь за сестру, – проворчал дед. – Смотри, чтобы рядом с ней не вертелись всякие подозрительные иноры.

– Дед, я в охранники не нанимался, – беспечно возразил брат. – У Эрики своя голова на плечах.

– Она слишком молода и красива. К таким всегда липнут те, кто не надо.

– Как прилипнут, так и отлипнут. Эрика – девушка серьезная и ответственная, – Берти взглянул на огорченное дедово лицо и смягчился: – Присмотрю, не переживай. Только это лишнее. Разве Эрика давала повод относиться к ней с недоверием?

– Берти, девушки так и норовят влюбиться в кого не надо, за ними нужен присмотр и присмотр.

– В кого не надо она и под присмотром может влюбиться, – хмыкнул брат.

– Я лучше влюблюсь в кого надо, – хмуро предложила я.

Подобное обсуждение сильно задевало. Можно подумать, только о том и мечтаю, чтобы, вырвавшись из-под опеки родных, влюбляться направо-налево во всяких неподходящих личностей. Деда не успокоили слова ни мои, ни Берти, он еще долго поучал нас обоих, так что мы опоздали на дилижанс в столицу и поехали на следующем.

По дороге Берти распереживался, что не успею сегодня пройти приемную комиссию, а значит, для меня придется снять номер в гостинице. У нашей семьи в Гаэрре была квартира, но ключи дед не доверял даже Берти, а мне и подавно не дал бы. Но дилижанс приехал чуть раньше, и мы все же успели, меня проверили, зачислили и дали направление в общежитие. Брат легко подхватил обе сумки, на которые прикрепил собственный амулет, понижающий вес, и уверенно направился к женскому общежитию. Оставалось только идти за ним, стараясь не сильно вертеть головой. Конечно, все вокруг было новым и интересным, но нельзя же вести себя как невоспитанная инорита? Все равно теперь академия никуда от меня не денется, успею рассмотреть до самых мелочей за пять-то лет.

Комендантша, сухопарая инора средних лет с жиденьким пучком волос на голове, еще была на месте. Берти вручил направление и сразу на нее насел с выбором комнаты, отбраковал несколько вариантов, одобрил последний.

– То что надо, инора Пфафф. Огромнейшее вам спасибо, – льстиво сказал брат. – Так я вещи сестренке занесу и сразу на выход, да?

И принял вид этакого благородного рыцаря, впрочем, ни на миг не обманувший не только меня, но и комендантшу.

– В такое время здесь мужчин нет и быть не может, – твердо сказала она и смерила выразительным взглядом Берти с ног до головы. – Знаю я вас. Сначала вещи сестренке донести, потом чай у нее попить, а потом приходится извлекать такого вот братца из постели совершенно посторонней студентки.

– Что вы такое говорите?

Брат удивился настолько фальшиво, что я сразу поняла: инора Пфафф намекает о конкретной истории, оставившей крайне неприятные воспоминания как у нее, так и у брата. Неужели у Берти роман с кем-то из студенток? Ни о чем таком я не слышала, но ведь братья сестрам о своих похождениях и не рассказывают.

– Что было, то и говорю, – непреклонно заявила инора Пфафф. – Прощайтесь здесь, завтра увидитесь.

Обычно Берти любит попрепираться, но взглянул на мое заинтересованное лицо, наверное, решил, что я и без того наслушалась лишнего, открепил от артефакта свою сумку и сказал:

– Ладно, Эри, до завтра. Утром забегу, посмотрю, как устроилась. Может, помогу чем.

Вежливо попрощался с инорой Пфафф, независимо чмокнул меня в щеку и ушел, оставив меня на комендантшу. Она сразу попыталась всучить комплект постельного белья, древнего, застиранного и с размазанными печатями академии. Я торопливо отказалась и порадовалась, что Берти предупредил и я взяла свое, а значит, не нужно будет спать на этой серой жути, вежливо пожелала комендантше спокойной ночи и потащилась на третий этаж, в комнату на котором меня заселили. Она выглядела нежилой, даже несмотря на веселенький салатовый цвет стен. Все было пусто, голо и несчастно. Я бросила сумку на левую кровать, посидела там и перенесла на правую. На этом муки выбора закончились. Из окна был виден только парк академии. Начинало темнеть, но все равно казалось, что при свете дня он должен быть великолепен. Я вздохнула и начала разбирать вещи: застелила кровать и набросила сверху покрывало, поставила несколько книг на полочку, развесила вещи в шкафу, а над кроватью, на обнаруженном гвоздике, поместила акварель, подаренную Мартиной в нашу последнюю встречу. Нежный рисунок скромного букета полевых цветов и трав, что росли в изобилии на каждом лугу, но не стали от этого менее красивыми. Посмотрела я на него, и так домой захотелось, в свою родную комнату со шкатулочками, подушечками и полосатыми шторками, что и не передать. Возможно, будь у меня соседка, тоски бы не было, или была, но не столь острая. Но я заселялась последней, и если кого подселят, то только завтра.

Я покрутилась немного вокруг кухонного уголка, но так и не поняла, что же там делать, чтобы вскипятить воду. Пришлось обойтись без привычного чая, жевать взятое с собой печенье и запивать водой. Ничего, завтра брат непременно все объяснит. Делать было совершенно нечего, и я легла спать. Матрас оказался жестковат, но с этим придется смириться на ближайшее время. За стенкой и в коридоре слышались разговоры, смешки, торопливые шаги, что заставило в который раз вспомнить о Тине и пожалеть, что ее здесь нет. А как бы нам было хорошо вдвоем. Я набросила одеяло на голову, чтобы ничего не слышать, долго ворочалась, но все-таки уснула.

Утром проснулась от гомона птиц за окном. При свете солнца жизнь показалась не такой ужасной. Парк под золотистыми лучами действительно был очень красив. Наверное, здорово видеть его каждое утро. Настроение полезло вверх. В самом деле, чего я страдаю? Выучусь и докажу этим подруге, что она неправа. Мой настрой не сбило даже то, что ужасно хотелось есть, но ничего не было. Печенье закончилось вчера, а больше я ничего не брала. Хорошо, что вскоре пришел брат и потащил в столовую. Завтрак там был не то чтобы вкусный, но вполне съедобный. Хорошо-то как! Я откинулась на спинку стула и стала с интересом оглядывать помещение. Большое, чистое, со множеством столов, которые, как ни странно, пустовали.

– Почему так мало студентов? – спросила я. – Время завтрака, а почти никого нет.

– Многие сами готовят, – ответил Берти, лениво осматриваясь и изредка кивая в знак приветствия. – То, что здесь дают, иной раз есть невозможно.

– Да, – встрепенулась я, – как включается этот проклятый круг? А то я вчера даже чая не попила перед сном.

В ответ брат выразительно вытаращился, что меня обидело. Можно подумать, он не знает, что на кухне я почти не появлялась, да и конструкция местного нагревающего артефакта отличается от той, что у нас. Готовить я, честно говоря, не любила, и обзаведение подобными навыками не входило в мои ближайшие планы. В конце концов, я сюда приехала учиться магии, а не кулинарии, что и сказала Берти.

– Посмотрим, что запоешь через несколько дней, – усмехнулся он. – Хотя, может, тебе с соседкой повезет, попадется какая-нибудь любительница готовить.

– Так покажешь, как круг включается? – не отступила я.

Соседка соседкой, но если и она это устройство впервые в жизни увидит, так что, без горячего теперь сидеть?

– Покажу, куда денусь.

После завтрака Берти еще немного поводил по территории, показал, где что находится, но только запутал совершенно, так как я мало что запомнила. Но главное, где проходят занятия, усвоила четко, а все остальное со временем тоже уляжется в голове. И мы пошли в общежитие решать вопрос с кругом Гамма. Возможно, помощь брата и не понадобилась бы, поскольку в комнате я с радостью обнаружила вселившуюся соседку. Девушка, по виду несколько меня старше, высокая, рыхловатая, смотрела весьма настороженно.