Сердце яростное и разбитое

– А Сорра?

– Нет, – наконец я в силах поднять на сестру глаза. – Мне нравится…

Мой голос прерывается, и я вздыхаю.

– Кто? – она хихикает и пододвигается ближе. – Ох, ты теперь просто обязана сказать мне.

– Мне нравится идея того, что я могу нравиться мужчине, – отвечаю я, чувствуя, как мой румянец становится ярче. – Мне нравится идея существования спутника жизни.

– Оу, – Нолла Верин перекатывается на спину с явным разочарованием. – Ты принцесса, Лия Мара. Ты нравишься всем.

А вот это – точно неправда. Никто из мужчин при дворе не ищет женщину, которая лучше бы обсудила экстенсивный путь развития экономики или древнюю мифологию, чем продемонстрировала бы свои таланты на поле боя или в бальном зале.

– Я не хочу нравиться мужчине из-за того, что я дочь Карис Люран. Я не желаю внимания от человека, который считает, что я помогу ему достичь выгодного положения при дворе.

– Ну, в нашем роду женщины ценятся только за это.

Голос сестры звучит по-деловому, и ее нисколько не расстраивает данный факт. Возможно, она даже не шутила, когда говорила, что готова разделить ложе с принцем. Или когда просила меня первой попробовать переспать с мужчиной, чтобы я могла потом ей это описать. Наверное, моя сестра рассматривает все это как очередную королевскую обязанность, как нечто такое, чему можно научиться и отточить до совершенства.

Я падаю на покрывала рядом с Ноллой Верин, глядя на темнеющие тканевые стены шатра.

– Именно поэтому мне больше нравятся юноши из книг.

– О, я абсолютно уверена, что сухие страницы со словами греют тебя по ночам своим теплом.

– Ты такая вульгарная, – хихикаю я и поворачиваю голову, чтобы взглянуть на сестру.

Нолла Верин показывает неприличный жест и улыбается. Я хлопаю ее по руке, и сестра заливается смехом.

Я знаю, что она станет выдающейся королевой, но мне хочется запомнить свою сестру именно такой: улыбающейся лишь для меня и без жестокой решимости во взгляде.

По лагерю разносится крик, за которым следуют громкие голоса и истошный девичий вопль. Я слышу голос мужчины, который говорит на общем наречии Эмберфолла. Его акцент более выражен, чем акцент нашего учителя, поэтому мне требуется чуть больше времени, чтобы разобрать его слова.

– Умоляю, – говорит он, – мы не причиним вам вреда. Позвольте нам пройти с миром.

Нолла Верин уже выбралась из нашего шатра, и я стараюсь от нее не отставать.

Наша стража развела костер, над которым на вертеле было подвешено несколько зайцев. Тем не менее, никому нет дела до еды. Тик и Дил направляют арбалеты на мужчину средних лет, который, сгорбившись, стоит на коленях, прикрывая своим телом маленькую девочку. Большая часть его лица скрыта густой бородой. Несколько коричневых шкурок зверей лежат на земле рядом с ним.

Моя матушка стоит в свете костра. Ее высокая стройная фигура и прямые рыжие волосы до плеч приковывают к себе взгляды.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она.

– Я зверолов, – отвечает мужчина. – Я увидел ваш костер и подумал…

Охнув, мужчина умолкает, когда Дил подступает ближе, чтобы ткнуть арбалетной стрелой зверолова в спину. Если Дил нажмет на спусковой крючок из такого положения, то оружие проткнет стрелой и мужчину, и девочку.

– Я-я-я безоружен, – запинаясь, говорит зверолов.

– У тебя на поясе висит нож, – говорит матушка. Нож виден всем, а она терпеть не может глупцов.

Рука мужчины дергается, словно он пытается схватиться за нож, но Тик, стоящий перед звероловом, едва заметно приподнимает свой арбалет. Ладонь мужчины поднимается вверх в попытке доказать, что он не собирается нападать.

– Этот нож тупой! – восклицает он, и девочка под ним всхлипывает. – Он нужен лишь для того, чтобы снимать шкуры. Возьмите его. Забирайте все, что у меня есть.

Сердце громко колотится у меня в груди. Мы проезжали через руины городов, через разрушения, устроенные нашими солдатами. Людей здесь немного, но в то же время мы пытаемся добраться до Замка Железной розы незамеченными. Если мы отпустим этого мужчину, то молва о нас разлетится быстро, и на нас смогут напасть еще до того, как мы прибудем на место назначения. Как говорила моя сестра, мы все-таки на вражеской территории.

«На вражеской из-за наших собственных действий», – тихо замечает мой внутренний голос.

Если мне не хотелось видеть результаты наших нападений на Эмберфолл, то я была абсолютно уверена, что не хочу быть свидетельницей убийства.

Стоящая рядом со мной Нолла Верин ни о чем не беспокоится. Она выглядит так, словно ей любопытно. Сестра с нетерпением ждет, как матушка со всем разберется.

К моему удивлению, матушка поворачивается к Нолле Верин.

– Моя дочь решит твою судьбу, зверолов.

Моя сестра вытягивается в струнку. Это не первый раз, когда матушка обращается к одной из нас для того, чтобы мы приняли решение. Однако впервые на кону оказываются жизни людей.

Взгляд мужчины останавливается на моей сестре. Из-под его руки выглядывает девочка. По ее испачканным щекам текут слезы.

– Умоляю, – произносит мужчина севшим голосом. – Мы никак не связаны с конфликтом между вашим народом и нашим.

Я не вижу выражения лица сестры, но по горечи, наполнившей взгляд мужчины, я понимаю, что Нолла Верин уже все решила. Зверолов поворачивает голову, чтобы тихо что-то сказать девочке, которая прячется под его телом. Из ее груди вырывается всхлип.

Я протягиваю ладонь, чтобы схватить сестру за руку.

– Нолла Верин, – шепчу я, – мы здесь, чтобы найти путь к миру.

Сестра сжимает мои пальцы, после чего переводит на меня взгляд. Я хочу увидеть в ее глазах хотя бы толику сомнения или хотя бы сожаление или испуг от необходимости сделать выбор.

Ничего подобного я не нахожу. Нолла Верин снова смотрит на Дила.

– Убей его.

Девочка кричит. Арбалет вздрагивает. Мужчина падает на землю. Девочку больше не видно. Стрела, судя по всему, пронзила их обоих насквозь.

Лес погрузился в тишину, которая длится недолго. Нолла Верин окидывает взглядом стражу.

– Увеличьте вдвое количество обходов за ночь. Я не хочу, чтобы в наш лагерь забрел еще какой- нибудь зверолов.

Сестра разворачивается на пятках и следует в наш шатер.

Я не могу следовать за ней. Каждый стражник на поляне наверняка чувствует, как я несчастна.

От матушки это тоже не укрылось.

Я тоже отворачиваюсь от мертвых тел. Я не могу вернуться в шатер, но я могу идти. Сорра и Пэрриш последуют за мной, хотя я не чувствую, что достойна охраны. Не сейчас. Я делаю шаг в густую тьму, окружающую лагерь.