Принцесса Дюны

Однако Ирулан замечала кое-что другое в этом милитаристическом шоу. Несмотря на красочность зрелища и огромное количество марширующих войск, она видела отсутствие энтузиазма среди участников, будто их согнали сюда против воли, чувствовала слабость в их рядах, что в конечном счете могло пагубно сказаться на прочности отцовской власти.

С окружающих улиц на площадь выходили все новые колонны. Благородные офицеры возглавляли подразделения – некоторые шли вразвалку из-за своего чрезмерного веса. Все в ярких парадных кителях, увешанных медалями, с позолоченными церемониальными мечами на боку – оружием, которое мало кому из них доводилось использовать в бою. Один пожилой аристократ – давно переживший пору своего расцвета, если он у него когда-то вообще был – не мог даже шагать самостоятельно, и его грузное тело везли в колеснице, запряженной дюжими жеребцами. Не понимая, что выставляет себя на посмешище, он неуклюже размахивал мечом из стороны в сторону.

Шаддам направил пузырь к той части парада, которую хотел разглядеть получше. За шумом толпы зрителей Ирулан едва слышала ровное урчание антиграва. Они проплыли вдоль основного маршрута колонн и снизились.

Несмотря на воодушевление Шаддама, принцесса озабоченно произнесла:

– Меня терзают сомнения, отец. Взгляни на этих глупых марширующих дворян. Они явно не в лучшей боевой форме, и у большинства нет опыта командования. Они получили звания благодаря семейным связям или взяткам, а не мастерству.

Впрочем, принцесса не была уверена, что Император прислушается к ее словам. Так и вышло. Шаддам нахмурился в ответ на критику:

– Опять ты за свое! А ты бы предпочла видеть командирами таких выскочек, как Зенха? Те офицеры внизу, по крайней мере, безупречно воспитаны!

Но Ирулан не сдавалась:

– Я безмерно уважаю тебя, отец – больше, чем кого-либо на свете. Но за десятилетия твоего правления, а до тебя – правления твоего отца, наши Имперские вооруженные силы стали вялыми, ленивыми и самодовольными. Многие офицеры слишком богаты и чванливы – и лишь номинально числятся командирами. Они ничего не стоят в настоящем бою.

Если бы они не сидели сейчас только вдвоем в наглухо закрытом наблюдательном пузыре, Ирулан никогда не заговорила бы об этом. Но она очень скрупулезно изучала военную историю Империи и опасалась, что отец не видит общей картины. Принцесса даже обсуждала эту проблему со своей сестрой Уэнсицией – также увлеченной военными летописями.

Шаддам ободряюще потрепал ее по плечу. И покровительственным тоном произнес:

– Ты слишком много тревожишься, дочь. Я давно обратил на это внимание, но не могу огорчать Ландсраад и все благородные семейства, которые считают почетное воинское звание своим неотъемлемым правом. Однако твоя точка зрения понятна, и меры уже приняты. По предложению графа Фенринга всякий раз, когда подразделение возглавляет явно неквалифицированный командир-дворянин, я назначаю компетентного заместителя, который поднялся по служебной лестнице благодаря личным заслугам. Не волнуйся – напыщенным болванам помогают сильные, способные офицеры.

– Такие, как капитан Зенха, – отметила Ирулан.

– Кстати, об этом выскочке, – нахмурился Шаддам. – Боюсь, он слишком амбициозен, и нам придется подрезать ему крылья.

Но опасения Ирулан не развеялись. Она с беспокойством продолжала:

– Возможно, в этом есть смысл, отец. Но публика ничего не знает о всяких подковерных маневрах. На подобных военных парадах твои подданные видят лишь этих дураков в форме, выставленных напоказ. – Она кивнула на марширующих. – Вон, посмотри-ка туда!

Шаддам сурово сдвинул брови, заметив двух офицеров из передней колонны, которые то и дело сбивались с шага, не попадая в ногу с остальными войсками.

– Что ж, вероятно, кое-кому в будущем не следует участвовать в парадах.

– А перед кем отчитываются компетентные офицеры, если их поставили просто исправлять промахи начальства? Кому они могут подать рапорт, если их непосредственные командиры – дураки?

– Они обязаны докладывать по цепочке.

– Компетентные офицеры должны подчиняться напрямую тебе, отец! И не бояться говорить правду. А иначе их бестолковое начальство может исказить их доклад – обелив себя, разумеется.

Хотя Император продолжал хмуриться, Ирулан видела, что по крайней мере некоторые ее соображения он воспринял. Даже он видел эту неуместную буффонаду своих офицеров. Но принцесса знала, что Император всерьез рассердится, если она не прекратит наседать, поэтому сменила тему, разрядив напряженность поверхностными вопросами. В общем-то, они с отцом состояли в доверительных отношениях, и чаще он прислушивался к ее советам. Но у Падишах-Императора и помимо нее имелось множество советников, и не все были с ней согласны. Устоявшуюся имперскую систему трудно изменить.

Принцесса самостоятельно навела кое-какие справки и выяснила, что капитан флота Зенха серьезно отнесся к формированию своей оперативной группы, отправляя заявки на необходимый личный состав и вооружение и тренируя бойцов перед высадкой на Отаке. Она размышляла – вдруг отец и впрямь дает ему шанс на успех? Повстанцы-фанатики не казались ей особой проблемой, насколько она могла судить по сводкам. Ей хотелось знать: что еще известно Шаддаму, о чем он не сообщил на официальном совещании.

В своих личных покоях в Императорском дворце она изучала родословную Зенхи, его непримечательный Дом. Ее весьма впечатлили традиции чести, тщательно соблюдаемые в этой семье – верность боевым товарищам и абсолютная преданность Императору. Сильное чувство связи с предками часто воодушевляло капитана на героические, самоотверженные поступки. Несмотря на сравнительно скромное происхождение, он действительно преуспел по службе – но, несомненно, поставил перед собой слишком высокую цель, предлагая руку принцессе крови.

Умея разбираться в людях, чему научили ее в Бинэ Гессерит, Ирулан чувствовала, что капитан Зенха имеет все шансы стать героем, если его должным образом поддержать. Зенха идеально вписывался в свою нишу в современной Имперской армии – высококвалифицированный заместитель командира, исполняющий обязанности, которые не под силу его благородному начальству. Могло ли это компенсировать вред, причиняемый паркетными офицерами, зачастую глупыми и упрямыми? Можно ли обратить вспять неуклонный упадок имперских войск? Вероятно, да, – с такими людьми, как Моко Зенха.

Но в устоявшейся системе даже Император мог сделать не так уж много, а его первая дочь – тем более. Старшая принцесса была просто предметом торга в возможных брачных альянсах и оказывала гораздо меньше влияния на историю.

Но что если Зенхе действительно удастся подавить восстание на Отаке и вернуться с победой? Это не казалось такой уж трудной задачей. Как тогда поступит отец, потребуй молодой офицер повышения в звании и ее руки?

Четыре беспилотника службы безопасности окружили наблюдательный пузырь, и Шаддам улыбнулся дочери:

– Обрати внимание, я усилил нашу охрану – здесь и по всему дворцу, пока отакские бунтовщики не разгромлены.

– Очень предусмотрительно, отец. Действительно, очень мудро.

В сопровождении дронов Император направил наблюдательный пузырь к крыше дворцовой башни, где и совершил посадку. Дроны с жужжанием улетели, а Шаддам уже предвкушал торжественный банкет после парада. Ирулан знала, что ей предстоит вытерпеть долгие часы скуки, пока бездарные пьяные офицеры будут рассказывать друг другу, какие они молодцы.

У нашего народа долгая память на страдания – и мы ведем счет. За каждое злодеяние в отношении нас мы возвращаем боль в десятикратном размере, и неважно, сколько времени на это потребуется. И Харконнены, и те, кто придет после них – проиграют.

    Лайет-Чи, также известный под именем Хоуро.
    Фрименские летописи

Черный дым от разбитого горящего комбайна смешивался с пылью цвета ржавчины – слишком далеко, чтобы Чани могла ощутить запах специи. Но все равно она ликовала.

Джемис восторженно кричал на вершине дюны, откуда они смотрели на это великолепное зрелище. Не заботясь о том, сколько шума производит, он размахивал в воздухе крисножом, разрубая невидимых врагов и возбужденно расхаживая взад-вперед – зная, что вибрации от шагов ничтожны по сравнению с грохотом рассыпающегося комбайна и глухими взрывами под его массивными гусеницами.

Прикрыв глаза от слепящего солнца, Чани разглядывала крошечные фигурки рабочих, вылезающих из аварийных люков. Они напоминали ей скорпионов, выскакивающих из-под потревоженного камня.

Их массивная машина обрабатывала богатое поле специи, отсеивая меланж, выбрасывая позади себя пыль и песок. Эти люди вели себя нагло и уверенно, будто вся Дюна их собственность. Пока не наткнулись на мины.

Теперь они выглядели далеко не так вальяжно, побежденные горсткой фрименов. Чани не разбиралась в имперской экономике и не знала курс солярия, но понимала, что эта диверсия дорого обойдется Харконненам. И она, и ее друзья продолжат причинять вред угнетателям.

В небе показались три патрульных топтера – их шарнирные крылья с жужжанием трепетали в воздухе. Пилоты пытались эвакуировать экипаж комбайна, убегающий от горящей машины.

Чани оглядела линию дюн вдалеке и увидела, что ее брат и еще двое товарищей – Рона и Адамос – поднимаются с того места, где они лежали, замаскировавшись в песке. Они держали в руках ракетные установки, а Хоуро координировал огонь. Яркие вспышки вырвались из труб и устремились к приближающимся летательным аппаратам.

Первая ракета попала в подбрюшье головного топтера, и он мгновенно превратился в пылающее умирающее насекомое. Обломки рухнули на землю.

Вторая ударила в крыло другого аппарата. Двигатель зачихал и закашлял, топтер закружило в воздухе. Пилот так и не смог вернуть контроль над управлением, и горящая машина упала прямо на поврежденный комбайн.

Джемис издал очередной восторженный вопль и ухмыльнулся, победно взглянув на Чани.

Третья ракета прошла мимо – последний топтер выполнил маневр уклонения. А затем мстительный пилот развернулся, целясь туда, откуда по нему стреляли Хоуро с друзьями. Даже с большого расстояния было видно, как лазерные лучи бьют по дюнам, оставляя за собой полосу спекшегося в стекло песка.

Чани выкрикнула бессмысленное «Берегитесь!». Хоуро нырком ушел в сторону, как и его товарищ слева, но третьего рассекло лучом напополам. Поскольку Харконнены знали, что фримены не пользуются энергетическими щитами в пустыне – они могли свободно палить из бластеров.

Пока уцелевший спутник пытался спрятаться в песке, Хоуро поднял его ракетную установку и выпустил еще один снаряд. Эта ракета наконец попала в проклятый топтер – машина ткнулась в землю. Хоуро и другой оставшийся в живых фримен бросились наутек, инстинктивно передвигаясь беспорядочными зигзагами. Шай-Хулуд появится очень скоро – и поможет стереть все следы.

В данной вылазке группа использовала новую тактику – идею Чани. Заметив над нетронутым полем специи патрули Харконненов, фримены-разведчики поняли, что вскоре здесь окажется команда рабочих на огромном комбайне. И Чани с друзьями придумали план. Ночью, зная, что передвижная фабрика прибудет на следующее утро, фримены выбежали на меланжевое поле. Раскопав песок, они заложили линию взрывчатки поперек пути, по которому, несомненно, будет двигаться машина. Спрятав мины поглубже, диверсанты вновь отступили на свои позиции.

– Об этой засаде фримены будут слагать легенды! – воскликнул Джемис.

– Всего лишь одна акция из многих, – заметил Хоуро. – И мы продолжим действовать так же.

Гордясь, что изобрела новую тактику, Чани рассказала о ней отцу, думая, что он будет доволен. Лайет-Кайнс не был наибом, как Стилгар; он не возглавлял племена и не выступал посредником в междоусобных конфликтах среди фрименов. Для него все жители Арракиса являлись борцами за экологию. Его отец придал мечтам фрименов о Дюне новые формы, но Пардот Кайнс был идеологом, а не военным лидером. Лайет-Кайнс вырос другим. Он понимал, что для достижения целей может потребоваться насилие.