6000 миль по рекам дикой Африки. Том IV

Антилопа бонго (фото с сайта commons.wikimedia.com)

Вид этих холмов чрезвычайно красив, и у меня было много времени, чтобы наблюдать их, медленно пробираясь по маленьким водным путям, где берега забиты густыми кустами и лианами, которые взбираются по оврагам. Иногда, когда я стоял неподвижно, чтобы наблюдать, как птицы летят над моей тропой, я слышал, как соловей пел в глубине зарослей, но его песня звучала здесь намного слабее, чем в английском лесу; или мое внимание привлекла белка в верхушках деревьев, выражающая сотрясанием ветвей сердитый протест против моего вторжения.

Всякий раз, когда я добывал редкую птицу, мое удовлетворение разделял мой «бой», который всегда получал дополнительный пищевой паек в виде мяса этой птицы. Мама очень заинтересовался работой, и когда подбитая птица падала в заросли, его острый глаз был очень зорким, чтобы заметить это; затем он бросался, как охотничья собака, туда, где упала дичь, и было большим облегчением, когда в ответ на мой тревожный вопрос «Ва гуду?» («Сбежал?») я получал ответ «Баху» («Нет»).

С вершины холма был прекрасный вид; к северу до горизонта раскинулось море высокой травы, на ветру размахивающее легкими валами, как океан, здесь и там поднимался небольшой остров в виде холма с темно-зеленой листвой. На юге, через широкую сверкающую на солнце полосу реки, сцена менялась; повсюду были лес и трава на темной линии лесистых холмов, которые ограничивают водораздел великой реки Конго.

Прогулка последнего дня глубоко меня впечатлила. Утро было очень жарким, и, когда я вышел из душных зарослей на открытый холм, я благодарно почувствовал ощущение прохладного ветерка на моем лице. Моя работа на этот день была закончена, и я поторопился вернуться в лагерь. Когда приблизился к подножию холма, я поскользнулся на скользком камне и упал, сильно ударившись головой о камень. Больше я ничего не помню.

Придя в сознание, я ощутил горящее солнце на лице, но когда открыл глаза, все было темно. Затем я увидел, как Мама спустился с холма, неся воду в емкости, которую он сделал из листьев. Я приложил руку к затылку, и она сразу стала влажной от крови. Мама сказал, что я пролежал без сознания полчаса. Вода освежила меня, а затем маленькими шагами я пошел обратно в лагерь, где остался на следующий день, ухаживая за больной головой, а Хосе продолжал собирать продовольствие для нашего путешествия завтра.

У банзири нет вождей, и в каждой из деревень, куда мы приходили, провизия предоставлялась нам отдельными порциями от разных семей. Когда я отдыхал в лагере в тот день, я смотрел, как женщины приходят и уходят по два-три раза в палатку Хосе с калебасами зерна. Галадима, интендант, должен был совершать платежи, выкладывая в каждый пустой калебас ложку соли или бисера, в зависимости от того, что было принесено взамен: но соль была более востребована. Было забавно наблюдать за тем, как женщины прижимаются всеми своими прелестями к пожилому Галадиме, который порой растягивал процесс обмена в зависимости от его понятий о женской привлекательности. На небольшом расстоянии ждали мужья, чтобы осмотреть и одобрить покупки, в процессе, при котором всегда удается унести некоторое количество соли на пальцах, которую они жадно лизали после возвращения калебаса женщинам.

На следующий день мы добрались до Лумы и присоединились к Гослингу, который к моему сожалению, с тех пор, как мы расстались, подвергся сильным приступам лихорадки, в дополнение к тому, что торнадо уничтожил его палатку.

Остров Лума протяженностью в три мили длиной на одну в ширину, как и другие острова на реке, является нейтральной территорией между французами и бельгийцами. Он покрыт тропической растительностью, а каучуковая лоза растет здесь в изобилии. Это курорт для слонов и красных речных свиней.

Остров Лума на реке Убанги

Здесь я остался на день, чтобы оправиться от падения, в то время, как Гослинг снова отправился на другой остров. Выше Лумы река делает изгиб на юг между пологих округлых холмов, лишенных деревьев. По мере того, как вы путешествуете, меняется вид реки; теперь она шириной около 1000 ярдов, а крупные лесистые острова делят поток, который образует ряд бухт длиной от 800 до 1000 ярдов. На островах обитают слоны, буйволы, антилопы-бушбоки и свиньи.

Начиная с Лумы и в верх по течению на расстоянии дня пути, оба берега заселены людьми племени блакка или сакка, частью народа сунго. Их верхние зубы подточены в треугольную форму, как у мужчин, так и у женщин. Последние, украшают свои тела рисунками, вырезанными ножом.

Они говорят на том же языке, что и банзири.

Выше Лумы берега очень густо заселены, а в селении племени блакка под названием Тунгбо, в трех днях выше по реке, дети буквально роились. Когда мы проходили мимо, лодки были окружены всей деревней, жители которой пытались остановить нас, умоляя меня остаться и настрелять им немного дичи, потому что Гослинг за два дня до этого привил им вкус к дармовому мясу, убив трех буйволов на острове недалеко от селения. Люди висели на бортах, как пиявки, и следовали за нами, по крайней мере, милю, плывя рядом, смеялись и хлопали в ладоши. Эти люди не охотники, поэтому мясо ими очень ценится.

Как потом выяснилось, лучше было бы остановиться в этом дружественном селении, вместо того, чтобы поздно ночью высаживаться на берег в небольшой деревне племени блакка, расположенной на правом берегу в 400 ярдах от воды. Здесь было грязно и неуютно; единственное место для моей палатки, свободное от высокой травы, которая окружала деревню, было пространство рядом с хижинами. С самого начала ситуация не обещала ничего хорошего, потому что, пока мои люди устанавливали палатку, сердитые жители собрались вокруг и попытались остановить работу, заявив, что не хотят, чтобы в их деревне был белый человек. После некоторой ссоры и борьбы аборигены были изгнаны и попрятались в свои дома; но прошло короткое время, и у нас начались серьезные проблемы. Когда мои люди пошли в деревню, чтобы попросить дров, на них полетели камни из хижин. Это заставило их «возмутиться», и они начали закидывать камнями своих противников; затем последовала оживленная сцена, и несколько голов были разбиты. Настало время вмешаться мне; поэтому, взяв капрала и двух других людей, которые были на страже у лодки, я быстро последовал к деревне, и с помощью Хосе нами был захвачен главарь, который оказался вождем деревни. Его быстро связали, заломив руки за спину, и поручили капралу стеречь смутьяна ночью, а затем я собирался отвезти его в Моббай.

Метод связывания у людей хауса довольно жестокий, и к жертве не проявляется милосердие, веревки настолько плотно стянуты, что глубоко врезаются в плоть. Я пожалел о тяжелом положении вождя и приказал капралу ослабить веревки, во многом против воли последнего, который сказал, что в этом случае его заключенный убежит. И верно, поздно ночью раздался всплеск, и охранник вскочил, только чтобы наблюдать, как наш пленник уплыл в темноту. Чуть позже начали грохотать барабаны в отдаленной деревне, чтобы сообщить новость о побеге вождя, и бой барабанов, сопровождаемый криками, продолжался всю ночь.

На следующее утро вокруг не было ни души, чтобы засвидетельствовать нашу подготовку к отплытию. Но как только лодку оттолкнули от берега, копье ударило в ее борт, и в следующий момент из тростника выпрыгнул «наш друг» с двумя другими голыми дикарями, вооруженными щитами и копьями, чтобы дополнить сцену расставания насмешливыми криками и жестами.

Плавание по реке было теперь очень сложным из-за большого количества островов, и, не зная, где в это время находился Гослинг, я на день остановился в ближайшей деревне, где мой товарищ меня нашел, и мы вместе продолжили наше путешествие в Моббай, в который мы приплыли 8 декабря.

Французский пост, которым командует капитан Махьен, имея только двух младших офицеров, контролирует район в 800 миль в длину, слишком большую площадь для такого скромного поста, в результате чего, большая часть страны остается дикой.

Моббай (Mobaye), Банзивилль (Mobaui-Mbango) – красная стрелка; остров Лума – белая стрелка

На противоположной стороне реки находится бельгийский пост Банзивилль. Им командует итальянец, капитан Бабулини, которому помогает адъютант. Этот пост является самым старым и одним из лучших в Бельгийском Конго; здесь есть прекрасные кирпичные дома, а обилие банановых деревьев и бамбука добавляют живописность месту в то время, как широкая аллея пальм делает его идеальным тропическим поселением. Это был первый раз, когда мы оказались под защитой флага Конго, золотой звезды на темно-синем фоне.

Мы были очень впечатлены разумным обустройством поста. Плантации молодых каучуковых деревьев простираются на три мили, и только в этом районе насчитывается около 45 000 жителей. Каждая деревня занимается своим делом; одни поставляют пальмовое масло, другие весла, третьи живут за счет предоставления носильщиков для караванов и т. д. в зависимости от спроса на продукт и услуги. Труд каждого мужчины или женщины неплохо оплачивается, и все население удовлетворено своей жизнью в таких условиях.

Вдали от правого берега, внутри страны на французской территории обитают интересные люди саванны, называемые бу-бу. Иногда, поднимаясь по реке, мы видели, как бу-бу смешивались с толпой жителей какой-нибудь деревни, спустившись к берегу из своей территории, чтобы немного погулять или увидеть людей и любопытные для них вещи на берегу реки, вызванные тем же импульсом что заставляет нас проводить дни у моря. В трех милях от Моббая мы посетили рынок, который, как обычно, находился на небольшом расстоянии от деревни. Он был расположен в красивой долине в волнистой безлесной стране, заросшей высокой травой с разбросанными кое-где маленькими деревнями. Уже в девять часов все люди пришли на базар, и торговые места загудели многочисленными голосами. Здесь было около пятисот человек, стоящих, сидящих, торгующих или сплетничающих, и мы некоторое время смотрели на это живописное зрелище из грубого укрытия от солнца. Сцена напоминала один из рынков реки Йо потому, что бу-бу были вооружены длинными копьями и щитами.

Помещенными на землю товарами для обмена или продажи были: пиво, изготовленное из кукурузы, маниока, красное просо, помидоры, арахис, сладкий картофель, табак и соль. Живя в почти безлесной стране, бу-бу испытывают недостаток древесины для процесса вываривания соли.

Под навесом мы заметили замечательных коз, разводимых людьми бу-бу, животных, которых, я уверен, не знают в Европе. Они высотой около 2 футов 6 дюймов и имеют тонкую шелковистую черно-белую шерсть с длинными пучками волос на головах.

Бу-бу обменивается продукцией с людьми сунго или людьми реки, получая у них рыбу, красную кору для окраски кожи, пальмовое масло, копья, «гинги» и бусы. У них также есть валюта, состоящая из крошечных железных наконечников, несколько напоминающих увеличенные упаковочные иглы.

Мужчины этого племени высоки и имеют очень вытянутые вверх головы; они практикуют обычай, преобладающий в этих частях Африки, подтачивать свои верхние зубы и, подобно банда, они протыкают верхнюю губу и ноздри шпильками из разных материалов. Из отверстия под губой висит круглая, полированная палочка горного хрусталя, очень похожая на сосульку; она имеет около 3 дюймов в длину и сужается к концу. Банда также используют это украшение, а кристаллы горного хрусталя находят в их стране на расстоянии нескольких дней пути от северного берега реки. Кристаллы очень ценятся, и не каждый человек может себе их позволить.

Бу-бу носят много колец на пальцах, а иногда медную проволоку под коленями. И мужчины, и женщины заплетают волосы в тонкие косички, прошитые бисером спереди. Часто они прикалывают к волосам аккуратно изготовленную медную шпильку в 4 дюйма длиной.

Хосе Лопес

Еще более замечательно, как девушки причесывают свои волосы. Они ловко вплетают в свои короткие кудри, длинные плетеные шнуры черного шпагата, которые ниспадают с плеч на землю и имеют вид пышных косынок. Во время работы девушки обычно сворачивают и закрепляют это украшение на макушке головы. Набедренные повязки мужчин сделаны из смоковницы, которую они получают от людей сунго. Бу-бу умеют охотиться и разводят для этой цели мелких собак. Их деревни хорошо устроены и состоят из двух рядов соломенных хижин с высокими и острыми крышами.

Для защиты от набегов врагов они разбрасывают свои плантации кукурузы и маниока среди высокой травы, используя множество старых термитников высотой до 15 футов, которыми изобилует эта страна, в качестве смотровых вышек.

Бу-бу – многочисленный народ и он населяет страну к северу от Моббая; многие из их вождей достаточно могущественны, а некоторые отказываются иметь какие-либо контакты с белым человеком. Султан Бангассу время от времени все еще нападает на них для захвата рабов, а каннибализм широко распространен внутри их страны.

Мы сейчас находились на окраине лесного региона Конго и с нетерпением ждали возможности его исследовать. После долгого времени, проведенного в стране кустарников, мы наслаждались пребыванием в дикой природе холмов, и теперь огромный, таинственный лес захватил наше воображение, обещая открыть новые поля для нашего предприятия.

9 декабря мы с Гослингом отправились в лес из Банзивиля, оба направлялись на юго-запад, но разными путями. В течение пяти часов я шел через холмистую страну, мой путь, часто пересекался небольшими ручья-ми. Регион густо населен деревнями сунго, некоторые из которых большие. Я остановился на ночь в Буаддо, в поселке племени лети. Поселок состоит из двух линий конических хижин, расположенных в пятидесяти ярдах друг от друга, а по центру есть продолговатые укрытия от солнца, открытые со всех сторон для сидения в течение дня.

Люди лети хорошо сложены и не имеют неприятных, уродливых лиц. Они также имеют обычай прошивки ушей и губ. Женщины, а иногда и мужчины, украшают свои тела множеством узоров, вырезанных на коже, главным образом, на животе, груди и на спине; этот процесс должен быть чрезвычайно болезненным.

Моя прогулка в этот день была несколько неприятной. Я приехал в этот регион, чтобы вести простую жизнь охотника, но известие о моем прибытии разлетелось еще ранее, и как раз перед тем, как я добрался до одной деревни, меня встретил ее вождь в его лучшем костюме, пальто и шляпе-котелке, как мелкий английский клерк. Он приветствовал меня как «коменданта», что заставило меня чувствовать себя несколько смущенным, когда я стоял перед ним в моей сильно разорванной и потрепанной охотничьей одежде, в сапогах, подошвы которых вот-вот расстанутся с их голенищами. Его приветствие, однако, не увенчалось какой-либо церемонией. В моей беседе с ним я попросил его послать людей в джунгли, чтобы поймать для себя крыс и мелких животных. Хотя он уставился на меня в изумлении, но продолжал поддерживать серьезный тон разговора. Но не так повели себя его подданные, когда он повернулся и передал им мои пожелания – они разразились смехом. Я в их глазах был «була матади», но пришел не для того, чтобы собрать каучук, единственное, что по их мнению, когда-либо делал белый человек в этой стране. Прозвище «була матади» (крепкий, как камень) было поначалу дано туземцами Конго Генри Стэнли из-за его силы воли, теперь оно применяется ко всем белым людям.

Вождь показал мне книжку, выданную ему правительством Конго; на обложке было его имя и названия его деревни и племени, а внутри была печатная таблица налогов, подлежащих уплате им правительству. В этой книжке указывалось, сколько часов ежемесячно должны отработать жители на правительство, сколько продуктов и пальмового масла ему поставить.

В каждой деревне, которую мы проходили было приготовлено большое количество калебасов, полных зерна и овощей для моих «боев», поэтому я был вынужден отказываться от их даров, так как, к разочарованию туземцев, у нас уже был избыток продовольствия, и некоторые мои «бои» как бы «забывали» часть провизии на обочине.

У всех вождей, с которыми я встречался, было два или три воина, вооруженных старыми мушкетами с кремневыми замками, которых должно быть имелось большое количество в стране. Эти воины раньше служили в европейских гарнизонах и получили неплохую военную подготовку. Об этом можно судить по тому, как они управляются со своими ружьями, когда салютуют белому человеку. Из этого следует, что порох и патроны – лучшие торговые товары для этой части страны; последние строго запрещены, но, видимо, везде используются. Коробка в 100 патронов здесь продается более чем в двадцать раз выше их себестоимости. Разрешается импортировать только кремневые ружья, но впоследствии их легко переделать в казнозарядные; и туземцы не очень считаются с запретами.

Выйдя из Буаддо, я вошел в девственный лес, что вызвало воспоминания о моем пребывании в тропических лесах Ашанти.

При входе в лес первое – ощущение благодарной прохлады и тени после бликов и жары солнца, и внезапного облегчения глаз, когда поле зрения становится ограниченным, но вскоре мрак, непрозрачная листва деревьев и тяжелые массы кудрявых лиан, становятся монотонными и угнетающими.