Свобода

– Я не придаю этому особого значения? Вам как удобнее? – спросил полковник.

– На «ты».

– Договорились, майор.

– У вас есть какие-то догадки или что-то еще? – поинтересовался Кротов. – У тебя.

– Я могу предположить, куда направится Кортнев, – сказал Шоцкий.

– Боже мой, Иван Владимирович, ты меня пугаешь! – воскликнул майор. – Мы даже не знаем, где он. И все остальные?

– Думаю, где все, мы скоро узнаем. – Шоцкий задумался. – И предположение руководства о том, что они вместе небезосновательны.

– Так куда он направится? – спросил Кротов.

– Куда бы ты направился, майор, будучи в бегах, но имея за спиной двадцать с лишним лет службы в пограничных войсках?

– Все зависит от того, где я служил?

– Преобладающее время, преобладающее и последнее время, на Дальнем востоке. На границе с Японией.

– Понятное дело, в Японию.

– Только вот знать бы, где там может быть окно. Далеко не факт, что оно именно там, где он непосредственно проходил службу. Берег длинный.

– Это через всю страну, – протянул Кротов. – У нас нет таких ресурсов, чтобы покрыть всю страну.

– Да, это не беглый олигарх, или мафиози. Все в рабочем порядке. Но, это зависит от масштаба их деятельности.

– Их? – удивился Кротов.

– Да, я, все же, повторюсь, думаю, они должны быть вместе.

– Почему вы так думаете? Ты.

– Скажу, когда дождусь дополнительной информации, – отрезал Шоцкий. – И вот еще что, мне кажется, я что-то упустил. Что-то, но не могу понять, что. Давай, Илья Константинович, я тебя позову, когда буду готов.

– Договорились.

– Да, – говорил Шоцкий по телефону, – пусть он опросит жителей аула, договорились. От ДПС есть что-нибудь? Угу, жду. Это важно. Нет, не гарантирую. Это будут предположения. Доказательств у меня нет. Жду.

До конца дня новостей из южной Республики не поступило.

Всю ночь Шоцкий не мог заснуть. Его будто разрывало на части, жгло изнутри и поливало чем-то раскаленным снаружи. Он полночи провел на балконе, куря одну сигарету за другой. Ему казалось, что он борется сам с собой.

– Не нашли племянника Джабраила, – слушал он на следующий день по телефону. – Исчез. И вот еще что. Местные говорят, что тот как будто бы был у него рабом последние лет пять, а то и больше.

– В каком смысле? – удивленно спросил Шоцкий.

– Да в самом прямом, Иван Владимирович. В тех селениях свои законы. Мы до них не дотягиваемся. Никак, как бы вам сказать…

– Не позволяют вам?

– Обидно, конечно, но вы правы.

– Я не хотел вас обидеть. Я, как и все мы, нахожусь не в лучшем положении. Что по автоинспекции?

– Ну, вот, что запомнили постовые на нескольких дорогах, ведущих к аулу в радиусе тридцати километров.

Шоцкий начал слушать перечень наблюдений постовых.

– Стоп! – чуть не крикнул он в трубку. – Что вы сказали последнее?

– С московскими номерами, поэтому он и обратил внимание, совершенно случайно. Одна за другой. В этом нет ничего особенного, товарищ полковник.

– Нет, описание машин? – спросил Шоцкий.

– Марки он не запомнил. Черный седан, серебристый внедорожник. Всё.

– Спасибо коллега, еще свяжемся. Пока все. Информация по оружию нужна. Понимаю, но, как появится. Пока мне достаточно. До связи.

Шоцкий откинулся на спинку кресла.

– Это какой-то бред, – прошептал он. – Алло, Илья Константинович, меня сегодня не будет. У меня к тебе просьба, можешь более подробную информацию найти о Могиле, о том, с кем бежал Кортнев из колонии? У меня такое ощущение, что пробел где-то здесь. Спасибо. Договорились. Да нет, просто, что-то не очень себя чувствую. Кидай мне на почту, я дома посмотрю. Если что-то срочное, звони.

Шоцкий выбрался на улицу и вдохнул свежий воздух, если, конечно, воздух в центре Москвы можно назвать свежим. Ему очень хотелось дождя. Несмотря на то, что жара спала, сразу же, как началось календарное лето, было ощущение липкости. Нужен был дождь. Иван Владимирович пешком пошел домой. Это было далеко, очень далеко, но в метро он категорически не хотел спускаться. Что-то его влекло вверх. Вверх! От земли, совсем вверх. Ему хотелось чистого свежего воздуха, настоящего, насквозь прошитого морозом.

«Что со мной происходит? – думал он. – Будь ты проклята, ведьма!» Он вспомнил о видении женщины в черном плаще, настигнувшем его, когда он распивал дома водку и целился в свой мундир.

Придя домой, он тут же забрался под холодный душ, и стоял под ним до тех пор, пока зубы его не стали отбивать барабанную дробь.

Выйдя из душа, Шоцкий закутался в халат и сел в кресло, стоящее в углу комнаты. Он закрыл глаза и старался приложить все силы, думая о чем угодно, лишь бы сбросить с себя непонятно откуда напавшее на него необъяснимое чувство. Но ничего не выходило. Тогда он попытался определить, что на него напало. Не смог. Он просидел в кресле два с лишним часа с закрытыми глазами, почти не шевелясь. Вдруг, словно очнувшись или что-то вспомнив, он встал и направился к своему рабочему столу, включил компьютер и проверил почту. Кротов прислал ему запрошенную им информацию. Прочитав, он как обычно откинулся на спинку кресла.

– Почему ты ушел со службы? – вслух проговорил Иван Владимирович.

Он открыл текущие рабочие файлы, нашел личное дело Кортнева и еще раз его внимательно перечитал.

– С таким послужным списком ты мог дойти до генерала. Или не мог? Что тебя спугнуло? Что тебя заставило пойти на гражданскую работу, выполняя функции начальника охранного подразделения? Ты чувствовал, что встретишь там свою любовь? Вот черт! Что за дурь я несу? Довольно.

Шоцкий оделся и вышел на улицу. Он бродил по городу до тех пор, пока не стемнело. Вернувшись домой, он выпил стакан чая и лег спать. Он моментально провалился в сон. И сон был один. Дремучий темный лес, и где-то вдалеке, в гуще зарослей полыхает огонь. И этот огонь притягивает, но направиться к нему, не хватает сил.

Утром, направляясь на службу, он ясно ощущал, что нечто поселило в нем сомнение, и что ему придется приложить немало усилий, чтобы от этого сомнения избавиться. При этом он не мог для себя понять, в чем заключалось само сомнение. После обеда он вызвал к себе Кротова.

– Как здоровье, Иван Владимирович? – спрашивал Кротов.

– Да все в норме, – ответил Шоцкий. – Так, что-то шевельнулось. Давление, может, хотя никогда не замечал никаких сбоев. К смене погоды, вероятно.

Кротов усмехнулся.