От древних греков до наших дней

Послали Гермеса и тот передал нимфе опечалившую её весть: отпустить пленника. А ей так хотелось сделать его бессмертным! Вон он, бедняжка, сидит на берегу, плачет, вспоминая жену. Но если боги так решили…

– Одиссей, возьми топор и сруби несколько деревьев для плота. Я тебя отпускаю. Преследовать не буду: ни бурю насылать, ни ещё какое ненастье. В общем, считай – свободен…

У Одиссея даже слёзы высохли на глазах. Неужто дождался? А то ведь совсем пал духом. Надо всегда верить в успех, даже если никаких надежд уже не осталось.

Схватил топор и давай рубить! Только щепки полетели. Вскоре плот был готов. Одиссей столкнул его в воду и… Поминай, как звали!

Но до Итаки ему доплыть не удалось. Разыгралась буря, да ещё какая! Это Посейдон прознал, кто оказался в его руках, и решил покончить с опостылевшим ему героем раз и навсегда. И непременно добился бы своего, если б не богиня Левкотея, поддержавшая плотогона в самую трудную минуту – когда тот уже был готов отправиться на дно. В общем, Одиссей не только не утонул, но и сумел добраться до острова феакийцев, известном нам как местожительство Навсикаи, дочери местного царя Алкиноя.

Борьба с морем отняла последние силы и Одиссей, почувствовав твёрдую почву под ногами, уснул. И пока он спал, боги позаботились о том, чтобы поблизости принялись гонять мяч Навсикая и её рабыни. И после одного удара мяч миновал всех и улетел в море. Все громко закричали, а кое-кто и засвистел. От этого шума Одиссей и проснулся.

Дальнейшее предугадать нетрудно. Да, выглядел герой не очень. Двадцать дней в бушующих волнах – это вам не шутка. Но Навсикая не только не испугалась, но и протянула руку помощи изнурённому пловцу. И не прогадала, потому что очень скоро Одиссей стал красив, как бог (о чём позаботилась Афина Паллада). И вот в таком, преображённом виде он и отправился во дворец царя Алкиноя.

Алкиной принял путешественника благожелательно. И очень скоро почувствовал: перед ним не простой потерпевший, а важная персона, почему-то желающая сохранить инкогнито. И до того ему захотелось выяснить, кто же перед ним на самом деле, что он пообещал доставить незнакомца, куда бы тот ни пожелал. При одном условии: тот скажет, кто его отец и мать. Ну, и если не в тягость, расскажет о своих приключениях…

Куда было деваться Одиссею? Он ведь так хотел добраться до Итаки! Пришлось открыться. Так Алкиной узнал, что перед ним – один из легендарных победителей Трои. Что же до приключений… Так ведь Одиссей не против. Благо, есть о чём вспомнить.

***

Всё началось с киконов, на землю которых Одиссей со товарищи наткнулись вскоре после отплытия от поверженной Трои. И первое, что сделали греки – перебили всех, кто им под руку подвернулся, разрушили город и взяли в плен тамошних женщин. Зачем – непонятно. По инерции, что ли…

Однако, оставшимся в живых киконам расправа над их соотечественниками не понравилась. Собрались они с силами и одолели незваных гостей. И так им всыпали, что те еле ноги унесли. И это было только начало долгого пути.

Следующим оказался остров лотофагов – людей, питавшихся лотосом. Но выяснилось это не сразу, а лишь после того, как из разведки вернулись трое бойцов и наотрез отказались плыть дальше. Просто аборигены угостили их своей пищей и она им дико понравилась. Пришлось связать всех троих и быстренько убираться вон. А то и другие захотели бы остаться.

Потом был остров циклопов: огромных одноглазых человекоподобных существ, занимающихся скотоводством. Что было естественно, ибо на острове паслось множество коз и прочей живности. Из козьего молока циклопы делали простоквашу и сыр, овцы же и бараны приятно разнообразили пищу, попутно решая проблемы с одеждой.

Из-за своего любопытства путешественники чуть не погибли. Захотели разглядеть циклопов поближе, ради чего забрались в логово одного из них. Обитатель пещеры оказался на редкость свирепым и сразу по обнаружении убил двух спутников Одиссея, сварил их и съел.

Такое никому не понравится. Но что делать, если Полифем (так звали циклопа) привалил выход из пещеры гигантской скалой? Не из-за путешественников, а из-за овец, чтобы те не разбежались. Однако, теперь циклопа и убить было нельзя: здесь бы все и остались. Пришлось пойти на хитрость.

К счастью, в пещере обнаружилось бревно, которое осталось лишь заострить. Ну, а дальше…

Когда Полифем уснул, Одиссей с помощниками со всего маху вогнали заострённый кол в единственный глаз циклопа, лишив того зрения.

Полифем долго бесновался от боли и бессилия. Но зрение не вернёшь. Придётся с этим жить. И утром он, как обычно, принялся выгонять скот на пастбище. Он был не только свиреп, но и крайне жаден, поэтому ежевечерне загонял стадо к себе домой. А утром выгонял…

Путешественникам это и было нужно: они вцепились в животных снизу и прижались к ним. Полифем понимал: пришельцы попытаются сбежать из пещеры – и на выходе ощупывал своих четвероногих любимцев. Но только со спины. Не мог же он предположить, что двуглазые бездельники спрячутся между ног его подопечных!

Остров циклопов остался позади. Казалось, хуже уже ничего быть не может. Но это только казалось.

***

Рассказ прервался. Чувствовалось: Одиссей подошёл к едва ли не самой печальной странице своих приключений. Алкиной терпеливо ждал, когда рассказчик справится с волнением. Наконец, тот взял себя в руки:

– Гораздо ужасней циклопов оказались лестригоны – великаны вообще без понятий. Они поступили с нами так же, как мы с киконами: просто перебили всех, кто им под руку попался. Я бы тоже погиб, но мне удалось скрыться. Так остался всего лишь один экипаж…

Одиссей заплакал. Слёзы покатились по обветренным скулам. Руки Алкиноя сжались в кулаки. Какие мерзавцы! Просто так, ни за что, ни про что перебить множество отличных воинов! Эти лестригоны заслуживают смерти!

Самое обидное заключалось в том, что незадолго до рокового острова греки побывали у царя Эола, в чьей власти были все ветра: от попутных до встречных, от сильных до слабых, от тёплых до студёных. Может, ещё и поэтому царь Эол только и делал, что пировал днями напролёт. Путешественники составили ему отличную компанию. И лишь через месяц Эол загнал все ветра, кроме одного (попутного), в меха, завязал крепкой бечёвкой и проводил полюбившийся ему коллектив на Итаку.

Подгоняемые попутным ветром, корабли домчались до пункта назначения. Вот уже вдали показались знакомые берега. И надо же было такому случиться: именно в этот момент Одиссею страшно захотелось спать. И он уснул. А команде не спалось. Всем хотелось развязать бечёвку и заглянуть внутрь. Что там? Не иначе, золото или, на худой конец, серебро. Не просто же так Одиссей помалкивал о содержимом мехов!