Дом Анны

Макарий: – Матушка Серафима жива?

Илларион: – Жива, батюшка.

Макарий: – Она ведь монашество до революции принимала….

Илларион: – Не может быть, батюшка.

Макарий: – Да, в 17 лет. Вместе с женихом. Отцом Петром. Если, говорит, хочешь быть со мной всегда и везде, то выбирай – или здесь недолгий век, а после – Бог знает, что будет. Или там, в Божьих обителях навечно вместе. Почти в один день постриг принимали. Она в Дивеево, а он – в Оптине. Ее в 30-х годах Глинские старцы благословили на тайное монашество, так ее Господь и спас. А отец Петр, Царство ему небесное, до 54-го в лагерях сидел. С 17-го года матушку не видел. Перед самой смертью встретился он с ней в Чернигове, в 91-м. Он ей говорит: «Ты ли это матушка?» «Я, батюшка. Скоро будем вместе во веки веков». А красоты была она ангельской. Лицо будто ей лет 25.

Илларион: – Она и сейчас так выглядит, батюшка. Заходил к ней в келью, хотел помолиться о благополучном путешествии. Она говорит: «Ларион, это ты?» Видит-то плохо совсем. «Я», – говорю. «Возьми книги на полке, почитай мне вслух». Я ищу, ищу. Нет ничего. Только Канон Иоанну Предтече. «Матушка», – говорю, «тут нет ничего, только канон». «Вот его и читай». Я ее спрашиваю: «А что же нет ни молитвослова, ни Евангелия, ни Псалтыря?» «Миленький мой, да я раздала все, мне и не надо ничего. Я и так все, что надо помню…»

Макарий: – У нас тут мощи обрели. Семи святых. Пристроить некуда. Год уже под спудом. Вроде троих должны прославить. В сентябре. Им комнатку пристроили к храму. Тела нетленные, как у батюшки Амвросия.

Исайя (спрашивает неожиданно): – Вы, батюшка, говорят, рак вылечили?

Макарий: – Не я вылечил, а Господь милость свою проявил. Прошу у Господа милости.

Исайя: – А что же вы все-таки делали?

Макарий: – Причащался каждый день. Календулу ел прямо с цветками и пил отвар из картошки. Маслицем из Вифлеема живот мазал и крестил. Читал Богородицу. Раз пятьсот прочитаешь, глядишь, боль отпускает. Надолго, бывал, отпустит. Врачи говорят, не может быть. Не хотите, говорят, нам правду говорить. Милые, да кого я обманываю? Так все и было. Есть не мог уже, рвало от воды даже. Да тут диабет еще. С ума сойти. Господь пожалел. Дал время грехи искупить. Столько лет уже, а я даже на шаг вперед не продвинулся. Даже на первую ступеньку не поднялся.

Исайя: – Батюшка, а я могу дождь вызвать.

Макарий (удивленно, но, все-таки не подавая виду): – Во, как?

Исайя: – Дождя ведь давно не было. Картошка-то сохнет.

Макарий: – В монастыре молебны о хорошей погоде не служат. Совсем забыли. Прежде на всякую нужду служили.

Илларион: – Сегодня служили.

Макарий: – Первый раз за лето.

Исайя: – Давайте, выйдем на двор. Посмотрим на дождь.

Исайя встает из-за стола без разрешения. Выходит из кухни во двор. Закидывает вверх голову и руки. Начинает шептать что-то очень быстро. И непонятно. Типа заклинаний. Остальные остались на кухне. Но Исайя быстро возвращается.

Исайя (улыбаясь): – Сейчас дождь пойдет. Небольшой, но огород ваш польет.

Отец Макарий повернулся к иконе, все встали, перекрестились. Вышли на двор.

Илларион: – Господи, помилуй (перебирает четки в руке).

Чувствуется, какое напряжение приходится ему испытывать.

Глухой раскат грома. Туча словно лопнула, взорвалась. Быстрый, короткий ливень застучал по крышам. Мария бросается снимать белье, но оно мгновенно промокло. Монахи прячутся на кухне.

Исайя: – Вот видите, батюшка…Сколько приходилось воду таскать. А теперь полило обильно, до завтрашнего дня влага удержится. Поливать не надо (весело).

Макарий: – Спаси, Господь. Кушать. Кушать.

Начинает накладывать второе. Монахи снова рассаживаются за столом. Батюшка не ест. Стоит возле печи.

Исайя: – Каков дождь! Как вам, батюшка?

Макарий: – На все воля Божья.

Исайя: – Я хотел спросить, батюшка. Что на Пасху-то случилось? Кто отца Василия убил? У нас много слухов, но никто ничего толком не знает.

Макарий: – Игорь его звали в миру. Он ведь у меня 8 месяцев был в послушниках. А потом в Оптину ушел. Отдал я его…(грустно, тяжело вздыхая)…Чистейшей души был. Приехал писать статью о монастыре, и остался тут. Меня тогда уже не было в Оптине, но чада мои духовные еще там оставались. Я когда ушел, со мной 25 иноков ушли. Кто куда. Даже в Германию уехали. Но некоторые остались. Самые упорные. Я думаю, что отец Самуил, приложил руку к тому, что случилось…От зависти его убили. Он ведь самый образованный остался. Видно, Самуил боялся, что потеснит его, а может и мне хотели отомстить. Бог знает. Он им судья. Любимое мое чадо. Отец Петр высокий был, плечи широкие, чемпион олимпийский. Молодой еще, два года в монашестве пробыл, а уже дары духовные имел. Знал, что на Пасху погибнет. Да и в городе народ говорит между собой, что Самуил кочегара подбивал…Не впрямую. Из-под воль. Его ведь даже просили отпустить, на поруки монастыря…Вроде как он не в себе. Придумали, что он сатанист. Душевнобольной. А Самуил про меня чего только не сочинял…И смех, и грех. Да и Слава Богу. Они не знают, что этим меня чистят. Спасают меня. Все грехи клеветой выгребают. Живем, как в осаде. Того и гляди. Подожгут.

Илларион: – Господи, помилуй! Как же так? Самуил такие проповеди читает, заслушаться можно…

Макарий: – Так ведь только он и может говорить. Остальные – ни бе, ни ме.

Илларион: – А уехать не хотели, батюшка?

Макарий: – Да хотел, только как уехать? Бросить все не могу. Трудно уехать…И здоровья нет. Жду, когда помру. Вот вроде бы и все…Конец. А нет – Господь дает время покаяться.

Да…А вы на могилках были у убиенных?

Илларион: – Да, батюшка, литию отслужили.

Макарий: – Спаси Вас Господь. Я каждый день служу.

Отец Макарий бросил взгляд на стол. Монахи закончили трапезу. Батюшка резко повернулся к иконе:

– Благодарю Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ…

Монахи шумно поднялись с табуретов. Стали креститься. После молитвы каждый взял у батюшки благословение.

Макарий: – На вечерню пойдете?

Илларион: – Пойдем, батюшка.

Макарий: – Ну, с Богом! Часок отдохните. Лучше поспасть. Матушка Мария вас проводит.

Появляется Мария.

Макарий: – Проводи ребят для отдыха…Илларион, а ты задержись ненадолго.

Мария уводит Исайю и инока Марка.

Макарий: – Отче, иеродиакон Исайя как к вам попал?

Илларион: – Он, батюшка, из Харькова. С образованием. Из иудеев. Обрезанный иудей. Рос в еврейской вере. Как к нам попал – не знаю даже. Просто перевели из другого монастыря. Из Одессы. Такое искушение с ним паломничать…

Макарий: – Он ведь, маг, батюшка…