Рейд. Оазисы. «Выход»

– Вот, зашла скоротать вечер и немного выпить, – продолжила она.

У него тогда сразу возник вопрос, почему она подошла к нему, ведь он старался быть немного в стороне от всех, что называется, не отсвечивать. Уполномоченный находился здесь, чтобы поддерживать свою легенду, пару раз мелькнуть лицом в кругу вододобытчиков и членов городской администрации, но без лишних и близких контактов. Но эта красивая и, как говорят, ухоженная женщина выбирает для разговора его, хотя он только что видел её с группами других мужчин и женщин. И Наталья, словно разгадав его мысли, тут же пояснила:

– Ненавижу женатиков. Поэтому постою рядом с вами. Если вы, конечно, не возражаете.

– Конечно, не возражаю, – он ещё раз, и несколько показательно, осмотрел её. Оценил и потому чуть шутливо заметил: – Такие женщины, как вы, могут стоять со мной рядом сколько угодно. Но объясните, почему вам не нравятся женатые?

– Они слишком… решительные, – чуть улыбнувшись, отвечала она.

– Их можно понять, – сказал Горохов, чуть подумав, – они сильно ограничены во времени.

– А ещё в чувстве такта, – она сделала глоток из стакана и добавила: – И у большинства из них переизбыток самомнения и неоправданного, тупого упорства.

– Верно подмечено, они такие, они и в делах такие же, – с улыбкой заметил уполномоченный и спросил: – Кстати… А как вы определили, что я не женат?

Она взглянула на него и, кажется, первый раз за весь разговор на её губах появилось нечто похожее на улыбку. Она взглянула на него с каким-то превосходством человека, посвящённого в тайные смыслы: молодой человек, я вас умоляю! Такие вещи я различаю на расстоянии километра. Взглянула и ничего ему не ответила.

Только снова отпила вина из своего узкого стакана.

– Понятно, у вас просто глаз намётан, – догадался уполномоченный.

Она посмотрела на него, снова стала серьёзной и произнесла:

– Кажется, в том зале танцуют.

– Кажется.

Наталья поставила почти пустой стакан на столик и сказала:

– Если вы пригласите меня на танец, я, может быть, не откажусь.

– Я вообще не умею танцевать, – признался Горохов. – Я танцевал последний раз… кажется, в интернате.

– Вы росли без родителей? – уточнила она.

– Нет, родители у меня были, но я рос в степи, и детей из оазисов в те времена собирали в школы-интернаты на учёбу. Там я танцевать так и не научился.

– В зале темно, и никто не будет на вас глазеть, а я не буду замечать ваше неумение, – настояла она и, взяв дело в свои руки, повела его в комнату, где в полумраке под медленную романтическую музыку танцевало несколько пар.

Спортивные залы, специальные уколы, бассейны, витамины, массажи. Ни намёка на лишний жир, на рыхлость. Наталья безусловно была сильной женщиной, это сейчас было модно, и он через платье чувствовал её тренированное тело.

Она ему нравилась. И то, что она серьёзна, тоже, а вот то, что женщина сама была инициатором их знакомства, если и не пугало его, то несомненно настораживало. Нет, будь он настоящим инженером, Горохов был бы счастлив, что такая привлекательная женщина проявляет к нему интерес. Но в том-то и было дело, что он не был инженером. Он был старшим уполномоченным Трибунала. Длинной рукой Чрезвычайной Комиссии. И поэтому должен был критически относиться к любой личности, которая интересуется его скромной персоной. Так что он был осторожен… И гадал про себя, почему она выбрала его.

Возможно, она была искательницей богатых мужей. Что ж… тогда её ждало разочарование, но это уже не его вина. Сама промахнулась. Ей следовало бы знать, что инженеры, даже ведущие, – люди состоятельные, но вовсе не богатые. Те, кто таскается по пустыне, работают, так сказать, на местах, у тех есть шанс найти воду и получить хорошие премиальные, иногда даже очень хорошие. А ещё у них есть шанс поучаствовать в сбыте «налево» найденной воды. Но даже этих инженеров нельзя считать богатеями.

Следовательно, эта красотка схватилась за него по ошибке. Или от безысходности, так как серьёзная рыба ей давно не попадалась. А ещё… она могла знать, кто он, и… Ну, для этого варианта в Чрезвычайной Комиссии существовал специальный отдел. Отдел Безопасности.

– Хотите уйти? – спросила Наталья, выведя его из танцевального зала и вставая под струю кондиционера после его неуклюжих попыток вальсировать с нею. Её платье из тонкой приятной материи и её тщательно уложенные локоны едва заметно колыхались в струях прохладного воздуха. Женщина была обворожительна, она, кажется, не обременяла себя нижним бельём, бюстгальтером-то точно. Насчёт нижней части женского туалета он уверен не был. Тут нужно было проверять. Она стояла так близко…

«Хотите уйти?». Вопрос двусмысленный, он не успел ответить, а она, заглядывая ему в глаза и беря очередной стакан с вином, уточнила:

– Уйти со мной.

«Уйти со мной». Весьма прямолинейно. И в этой прямолинейности была некоторая циничность. Впрочем, именно это уполномоченного и успокаивало. Знай Наталья, кто он, и имей она какие-то специфические интересы, женщина, несомненно, добивалась бы его внимания более тонко, изощрённо. А сейчас циничная красотка ловила себе мужичка. И ничего, что мужичок так себе, звёзд с неба не хватал, это ж на время, пересидеть-перебиться, пока не появится более крупная рыба.

– Уйти с вами? – переспросил он и, не дожидаясь ответа, согласился. – Конечно.

Наталья залпом допила своё вино и под завистливыми взглядами некоторых мужчин, взяв Горохова под руку, повела его к выходу.

Когда они сели в его квадроцикл, красавица огляделась: герметичная кабина с полным обзором, удобные кресла; взглянула на приборную доску, оценивая ёмкость аккумулятора, и, потрогав кнопки кондиционера, молча для себя отметила, что этот транспорт соответствует её ожиданиям. Только после этого спросила, переходя на ты:

– К тебе или ко мне?

– У меня дети дома, – ответил уполномоченный.

– А жена? – Наталья насторожилась.

– Их мать умерла, – сухо ответил уполномоченный, тоном давая понять, что эта тема закрыта.

– Тогда лучше ко мне, – сказала женщина, положила ногу на ногу и откинулась на спинку кресла так, что ткань сползла намного выше колен. – У меня никого.

– Куда? – Горохов взглянул на её классные ноги, потом на её профиль и отметил, что даже в полумраке, даже в свете приборной доски Наталья производила впечатление, она была красива. И прекрасно знала об этом.

При нём в кобуре на щиколотке был небольшой семимиллиметровый пистолет. В кармане брюк отличный раскладной нож. В общем, он был хоть как-то вооружён и готов был рискнуть.

Оказывается, она жила в неплохом районе и недалеко от него. Вот только квартирка её была совсем небольшой, метров в двадцать. Там всё было, как и должно быть: хороший кондиционер, душ, кровать, кухня, холодильник, но…

Когда он осмотрелся и повернулся к ней, она уже стояла у шкафа голая и аккуратно вешала своё платье на вешалку. Она, поймав его взгляд, не смутилась, не улыбнулась, не стала как-то прикрываться. Наталья с серьёзным видом закончила с платьем и повесила его в шкаф. И только после этого подошла к нему, положила руки ему на плечи и спросила:

– Хочешь ещё выпить?

Одного взгляда на прекрасное тело молодой женщины ему хватило, чтобы понять, что квартирка не соответствует ни этому телу, ни тем амбициям, которые в этом теле проживают. И поэтому он немного успокоился.

***

На следующий день Горохов сразу поехал в Трибунал. Красавица Наталья со звучной фамилией Базарова ему… да, безусловно понравилась, и он хотел знать, что стало причиной её интереса к нему. Рафаэль Нурмагомедов, замначальника Отдела Безопасности, не был удивлён подобным вопросом старшего уполномоченного. Горохов, даже если бы и не хотел, но по уставу должен был доложить в ОБ о том, что кто-то проявляет к нему подобный интерес. И Рафаэль, ни разу не заглянув в какие-либо бумаги, успокоил его:

– Конечно, знаю, – он чуть подумал. – Она живёт в Городе уже давно, приехала из-за реки, не помню откуда, если надо, уточню, три раза была замужем, первый муж был из банды Рыбаря, некий Валёк, от него у неё, кстати, дочь одиннадцати лет. Этот Валёк где-то сгинул, наверное, грабил промысловиков, получил сдачи. От него ей не много перепало. Потом у неё был один немолодой мужичок, у него были арендные площади в городе и сушилка на берегу. Но он болел, последствия запущенной проказы, она была ему скорее сиделкой, чем женой, и прожила с ним несколько лет, а как он умер, судилась с родственниками мужичка, кое-что ей перепало. Но немного. Третий её муж был Виталий Васильев.

– Это из тех Васильевых? – уточнил уполномоченный, подразумевая клан владельцев значительной части городских опреснителей и прочих нужных, полезных и прибыльных предприятий Города. Это была очень влиятельная семья.

– Из тех, из тех…, – кивал Нурмагомедов, – но с ним она не прожила долго. Пару лет, кажется… Он от неё избавился. Выгнал. И, судя по всему, ей пригрозили, чтобы она ничего не требовала от него, может, ей что-то дали, короче, разошлись они тихо, без суда.

– Я смотрю, ты её хорошо знаешь, – заметил уполномоченный, обдумывая услышанное.

– Так это же моя зона ответственности. Дамочек её уровня в Городе не больше десятка. Первосортные красавицы, ищущие состоятельных мужей. На всех приёмах работают. Умные, жадные, знающие, что хотят и как это получить. Такие, как ты, для них лёгкая добыча.

– Уж прямо так и лёгкая! – Горохову стало даже немного обидно.