Рейд. Оазисы. «Выход»

– А, господин Сорокин. А где второй, где подельник Юрумов?

– Нету Юрумки больше, – говорит бандит с горечью. И Андрей Николаевич чувствует острый запах полыни. – Сожрали Юрумку, дружбана моего, эти падлы… Животные.

– А как вы тут выживали целую неделю? – спрашивает Горохов.

– На полыни, – отвечает ему Сорокин, он тяжело дышит. – Яму у термитника выкопали и полынь ели. Ну так что, дашь воды? А?

– М-м… На полыни, ясно, – уполномоченный понимающе кивает. И продолжает: – Воды я тебе не дам, она тебе без надобности. Я тебе могу зачитать приговор по всем правилам, если хочешь.

– Да на хрен он мне, твой приговор, – морщится бандит, на его разбитую руку страшно смотреть, чёрное месиво из костей и тканей. Бандиту, конечно, очень больно, Горохов даже удивляется, что он не орёт, как резаный, но потом до него опять долетает терпкий запах полыни… Ну, на полыни терпеть можно…

– Не любишь официоз? Понимаю… Но я быстро, так сказать, тезисно, в двух словах… Короче, за убийство тринадцати человек, среди которых было два ребёнка, в оазисе Южный Ком, за многочисленные разбои и убийства старателей и за поставку даргам оружия и боеприпасов Трибунал Чрезвычайной Комиссии приговаривает тебя, Сорокин, к смерти, и я, старший уполномоченный Горохов, мандат сто шестьдесят, прибыл привести приговор в исполнение. Номер ордера и текст приговора… Ну, я думаю, тебя сейчас это не очень интересует.

Стрелять Андрею Николаевичу не хотелось: патроны – раз, шум – два, и он потянул из ножен тесак.

– Стой, стой, Горохов, обожди…, – захрипел бандит.

– Ну начинается, – уполномоченный поморщился. – С вами, сволочами, каждый раз одно и тоже.

– Да подожди ты.

– Не торгуйся, сдохни, как и жил, лихо…, – Горохов уже вытащил тесак.

– Секунду дай. У меня есть информация.

– Ну ладно… Секунда пошла, говори. Но имей в виду, ни воды, ни сигарет я тебе не дам.

– Да ладно, не надо мне сигарет, слушай…

– Ну…

– Я слыхал, что уполномоченный не убьёт приговорённого, если тот даст ему информацию. Важную, важную… Слышишь? У меня есть важная информация, – говорил бандит, потряхивая своей раскуроченной рукой, с которой капали и капали чёрные капли.

– Любопытно… И какая же это важная информация? Даже представить себе не могу, что это должна быть за информация, чтобы я такого, как ты, помиловал.

– Это важная информация.

– Ты давай, не тяни, мне уже пора отсюда сваливать, тут скоро родственнички этих, – Андрей Николаевич кивает на труп дарга, – появятся.

– Я скажу, но ты пообещай, – просит его бандит.

– Ничего я тебе обещать не буду. Скажешь мне, где закопал пару кило меди, а я тебе пообещаю жизнь – нет, так не пойдёт.

– Нет, нет, это и вправду ценная информация.

– Объясни, в чём её ценность.

– Я тебе скажу, кто оплачивал оружие для даргов.

Горохов задумался. А вот это было действительно интересно, и чуть погодя уполномоченный произнёс:

– Хорошо, говори.

– Обещаешь не убивать? – хрипел Сорокин.

Андрей Николаевич глядел на этого убийцу, беспредельщика и конченую тварь с изуродованной рукой и с разбитой пулей ногой. Сейчас он беззащитен, без воды, без оружия, в этом ужасном месте, где через двенадцать часов он просто поджарится на песке. Глядел на него Горохов и удивлялся его желанию хоть немножко, но ещё пожить.

– Ладно, обещаю. Давай уже, говори, – наконец произносит уполномоченный.

– У меня… У нас-то денег никогда не было, чтобы целую партию оружия купить, – оживился бандит. – Смекаешь?

– Давай-давай, не тяни.

– Говорю же, денег у меня не было, чтобы оружие покупать для даргов. Я его только перевозил.

– А кто заказывал?

– Тип один из Полазны. Кроха его звали.

– Звали?

– Да, он делся куда-то. Я его всего пару раз видел.

– Ну всё, дальше не рассказывай, – Горохов хотел уже заканчивать разговор.

– Да, подожди ты…, – взмолился Сорокин. – Я ж не про него.

– Давай, только побыстрее.

– Так вот, он… этот Кроха, он нам назначал, где брать ящики в степи и куда их отвозить, мы денег-то никогда не видели.

– Он просто говорил вам точку в пустыне, где лежит оружие?

– То-то и оно, а потом говорил, куда его отвезти.

– И он вам потом просто платил за работу.

– Нет, ты послушай меня…, – Сорокин тяжело дышал. – Я ж говорю, не он. Платила нам баба одна из Серова.

– Что за баба? – уполномоченный присел на корточки рядом с ним.

– Алевтина, она хозяйка заведения «Прохлада», кабак такой у неё там, недешёвый. Девки приличные, полынь, бухло, всё такое…

– То есть вы делали работу, а за деньгами ехали в Серов? К этой Алевтине? А она знала, за что вам даёт деньги? Догадывалась, кто вы? И на чём зарабатываете?

– Да откуда же мне знать. Мы просто приезжали, заходили к ней, и она уже всё знала, ничего не спрашивала, вываливала нам лавёхи по-честному, сколько положено. Но потом, когда Кроха этот пропал, нас нашёл другой человек, Керим его звали… И всё было то же самое, стал нам давать координаты с оружием и говорить, куда его отвозить. Но…, – тут бандит замолчал.

– Ну, чего? – поторапливал его уполномоченный, ему не терпелось уже убраться отсюда.