Рабыня Малуша и другие истории

– Семеновский полк – оставаться на месте, охранять дворец Натальи Кирилловны. Проверить все вокруг и отыскать разбойников. Преображенский полк – со мной…

Вскочив на коня, Александр со своим войском поспешил в сторону Новодевичьего монастыря.

Соскочив с коня возле монастырских ворот, он загремел обушком плети по деревянным створкам ворот.

Через некоторое время в двери открылось окошко, в котором показалась заспанная физиономия подьячего. Недовольным голосом он пробурчал, с раздражением глядя на Меньшикова:

– Чего гремишь ни свет, ни заря?

– Царевич Петр здесь? – заорал на него Александр.

– Никого посторонних ночью мы не пускаем, – также недружелюбно ответил воротарь. – Ночью разбудили вон двое в исподнем, а пока я ходил к настоятелю спросить, пускать ли их, они куда-то ускакали.

– Куда ускакали? – нетерпеливо спроси Меньшиков. – Ты видел?

– Да как я мог видеть, когда я ушел к настоятелю? – продолжал ворчать тот, с силой захлопывая форточку. – Ездют тут всякие, покоя от вас нет…

В это время один из солдат подвел к Меньшикову какого-то просто одетого человека.

– Кто таков? – строго спросил Александр Данилович. – Откуда, куда, зачем?

– Сильвестр, Васильев сын, – поклонившись, ответил тот. – Скорняк, бреду в Лавру помолиться.

– Почему ночью?

– Дак монастырь-то этот – для монахинь, – ткнул он в сторону монастыря. – Простых богомольцев не пущают. Вот и пережидал темень-то на скамье.

– Видел что ночью? – продолжал допрашивать Меньшиков.

Мужик усмехнулся, покачав головой:

– Как не видел! Такое не запамятуешь. Двое, как оглашенные, в исподнем охлупью подскакали к монастырю, только их не пустили внутрь. Я соснул было, да от шума проснулся. Оне и пытали меня, как к Лавре ехать. Я им и показал – туды, мол… Оне и припустили…

– Погоня за ними была? – продолжать пытать Меньшиков.

– Дак не было никого, – ответил тот. – Какой нормальный в теми-то скакать на лошадях будет?

– Ну-ну, не забывайся, – прикрикнул на него Александр.

Отпустив мужика, Меньшиков вскочил на коня и махнул плетью в сторону всходящего солнца:

– Поспешаем!

К Троице-Сергиевой лавре они прискакали, когда звонарь отбивал последние удары колокола к заутрене. Узнав Меньшикова, его с денщиком, тащившим узел с одеждой Петра, пропустили внутрь, попросив, чтобы войско, прибывшее с ним, осталось за монастырскими стенами.

Остановив проходившего послушника, Данилыч спросил, где находится царевич Петр.

– Сейчас все на службе в соборе, – ответил тот.

Александр направился было туда, но послушник остановил его:

– Нельзя в святой храм при оружии. Пройди в трапезную, я передам царевичу, что ты его ждешь.

Делать нечего, святоша был прав. Александр с денщиком расположились в трапезной, разложив на скамье одежды Петра и Никиты Зотова. А вскоре послышались голоса, и в помещение вошли Петр, Никита и какой-то святой старец, которого Меньшиков не знал.

Увидев друга, Петр кинулся к нему и едва не заплакал:

– Убить меня хотели… Софья, паскудница, катов подослала…

– Мин херц, ты бы оделся, – начал успокаивать его Алексашка. – Вон одежу я привез, – негоже царевичу в исподнем перед смердами показываться.

– Вот стервозница, – продолжал хныкать Петр. – Родного брата, как порося, велела зарезать… Ты, чаю, не один прискакал?

– Весь Преображенский полк со мной, – помогая царевичу одеться, сказал Меньшиков. – А Семеновский полк охраняет твою маменьку.

– Это ж надо такое выдумать, – родного брата… – не мог успокоиться Петр. – Что делать-то станем?

– Ехать в Москву надо, – решительно заявил Алексашка. – Надо выяснить, кто подослал воров…

– Э, нет, нет, – замахал руками царевич. – Ты что, смерти моей хочешь? Там, небойсь, сейчас стрельцы поднялись…

– Нельзя ему сейчас ехать, – вмешался в разговор святой отец. – Мы лучше помолимся, попросим Бога о милости и благополучном исходе смуты.

Внимательно посмотрев на Петра, Меньшиков предложил:

– Я с небольшим отрядом поскачу в Москву, узнаю, что да как, а здесь оставлю большую часть полка для твоей охраны. И как только разведаю, быстро возвернусь.

– Не задерживайся там надолго, – почти умоляюще попросил Петр. – Да погляди дорогой, не идут ли сюда стрельцы? Если что, посыльного пришли, чтобы Преображенцы успели подготовиться.

– Я распоряжусь, чтобы их впустили за монастырские стены, – сказал святой отец. – Не дело им торчать под стенами.

– Позаботьтесь о них, святой отец, – попросил Меньшиков. – С утра ничего не ели…

– Не беспокойся, накормим, обиходим, – провожая его, успокоил старец.

Во дворец Натальи Кирилловны срочно и с опаской прибыли ее близкие – братья Петр и Лев, Ромодановский, Стрешнев и еще несколько родословных бояр. Сидя за столом, они обсуждали сложившуюся ныне ситуацию.

– Что творится на улицах, – я едва пробрался сквозь толпы стрельцов, – проговорил Тихон Стрешнев. – Хорошо, что еще семеновцы помогли, а то бы живым не вышел. Все орут, ругаются…

– Чего это они разъярились? – спросил только что прибывший Лев Кириллович. – Семеновцы обвиняют Софью, что она хотела зарезать Петрушу, а стрельцы, наоборот, сказывают. Что головорезов наслала ты, Наталья, к Софье, – пояснил Федор Юрьевич Ромодановский. – Вот-вот схватятся за грудки, а то и пальбу откроют.

– А Петр-то где сейчас? – спросил Лев Кириллович. – Надо бы его позвать…

– Ночью ускакал с Никитой Зотовым, – ответила Наталья Кириловна. – Прямо в исподнем.

В это время к помещение буквально ворвался Меньшиков. Низко поклонившись всем, он доложил:

– Я от Петра Алексеевича…